Каледийское герцогство включало в себя обширные земли с пустынными равнинами, покрытыми вереском, с озерами, где рыбаки ловили рыбу, и горами, вздымавшимися в страшных ущельях над подземными странами. В этих странах обитали миролюбивые глуммы и кровожадные гнорры.
Герцогиня правила страной, руководствуясь советами старого монаха. Этот старик повидал на своем веку много жестокости и коварства. Доверенный советник герцогини жил в башне, запершись со своими книгами и птицами, и оттуда подавал советы. В своих рекомендациях он придерживался небольшого количества правил.
Мудрый монах советовал герцогине никогда не вводить вновь вышедший из употребления закон. Он рекомендовал уступать голосу народа, чтобы избежать смут. Но уступать, как можно, медленнее, потому что стоит только допустить одну реформу, как люди потребуют другой. Монах не забывал предостерегать, что господству герцогини быстро придет конец, если она будет уступать слишком скоро. Но конец ее правлению наступит и в том случае, если она будет противиться реформам слишком долго.
Герцогиня прислушивалась к старику, так как сама ничего не смыслила в политике. Она была сострадательна к людям. Она помогала бедным, чем могла, посещала больных, утешала вдов и давала приют сиротам.
Она мудро воспитывала свою дочку Клер, внушив ей, что удовольствие можно находить только в хороших поступках; герцогиня никогда не отказывала дочери в хороших удовольствиях.
Десять лет назад, когда ещё были родители Грегори, они приезжали вместе с трехлетиям сыном в гостя к каледийской герцогине. Пока родители сидели и беседовали с гостеприимной хозяйкой за столом, мальчик прогуливался по двору и повстречал трехлетнюю Клер. Она понравилась ему с первого взгляда. Он подошел к ней и предложил:
— Хочешь, поиграем?
— Хочу, — охотно согласилась девочка, которой тоже с первого взгляда понравился этот мальчик.
— Будем делать песочные пирожки, сказал Грегори.
И они стали делать пирожки в песочнице. Но у Клер пирожки выходили плохие, и Грегори шлепнул ее по пальцам лопаткой. Девочка завизжала. Учитель каллиграфии, который в этот час прогуливался по замковому саду, счел нужным заметить:
— Ударить даму — поступок, недостойный будущего короля Умбрии, монсеньер.
Грегори страшно захотелось проткнуть этого заносчивого учителя лопаткой. Не так как сделать это было не совсем просто, он ограничился тем, что уткнулся носом в толстое дерево и громко заплакал
Клер в это время, стараясь не отстать от него, изо всех сил терла глаза кулачками и, наконец, в горьком отчаянии уткнулась носом в соседнее дерево. Когда спустились сумерки, мальчик и девочка все еще стояли и плакали, каждый у своего дерева.
Герцогине Каледийской пришлось вмешаться. Она мяла дочь и Грегори за руки и увела в замок. Глаза и носы у них были красные, щеки лоснились.
Они так вздыхали и сопели, что на них было жалко смотреть.
В зале, где продолжал веселиться умбрийский король со своей свитой, дети поужинали с большим аппетитом. После этого их уложили спать. Но как только мать Клер потушила свечу и вышла из комнаты, мальчик и девочка выскочили из постелей. Словно маленькие призраки — в белых рубашках, они обнялись и стали громко смеяться.
Так началась любовь, дочери герцогини Клер Каледийской. и наследного принца Грегори Умбрийского.
После того как Микеланджело и умбрийский принц прибыли в Каледийский замок искать убежища от зловещего Крага, тринадцатилетняя Клер и пятнадцатилетний Грегори убедились, что их Чувства друг к другу совсем не изменились за прошедшие десять лет.
Вскоре жизнь в замке вошла в обычную колею. Узурпатор умбрийского престола не подавал никаких вестей о себе. Герцогиня воспитывала Грегори, как родного сына. У него были учителя фехтования. верховой езды, плавания, гимнастики, танцев, псовой и соколиной охоты, игры в мяч.
У Грегори был также учитель каллиграфии — тот самый, который десять лет назад сделал ему замечание и заставил горько расплакаться. Это был старый писец, смиренный с виду и гордый в душе.
Уроки старого писца доставляли Грегори мало удовольствия, а, следовательно, и мало пользы. Так же, впрочем, как и уроки монаха, который учил его грамматике и донимал варварской терминологией. Грегори не понимал, зачем надо тратить столько усилий на изучение языка, на котором говоришь от рождения и который называется родным языком.
На пасху герцогиня вместе с Клер и Грегори отправились в Каледййский монастырь на богомолье. Их сопровождал Микеланджело, возглавлявший эскорт почетной стражи с копьями. Каледийская правительница хотела помолиться о нерушимости границ своих владений. До нее уже доходили слухи о намерениях Крага присоединить герцогство к Умбрии.
Рядом с ней по левую руку ехал Грегори на вороном коне с белой звездой на лбу. Справа — Клер, держа розовые поводья своей буланой лошади. Простой народ толпилcя вдоль дороги, чтобы полюбоваться своей правительницей и детьми.
Герцогиня под своим покрывалом, вышитом серебряными цветами, и в развевающемся плаще была необыкновенно хороша и величественна. Жемчуга, которыми была украшена ее шапочка, излучали мягкий блеск.
Грегори с тонкими кудрями и сверкающим взором выглядел молодцом, а Клер радовала глаза нежными и чистыми красками личика. Но восхитительнее всего были её 6елокурые волосы, перехваченные сверху лентой с тремя золотыми цветочками и ниспадавшие на плечи, словно сияющая мантия юности и красоты. Простые крестьяне глядели на нее и говорили:
— Вот какая красивая барышня!
Старый портной Жан взял своего внука
на руки, чтобы показать ему Клер, а внук недоумевал — настоящая ли это девочка или, может быть, это восковая кукла? Он не представлял себе, что такая красивая девочка в роскошном платье может быть живой.
Герцогиня благосклонно принимала знаки почтения своих подданных. На лицах Грегори и Клер светилась удовлетворенная гордость. Грегори вспыхивал румянцем, а Клер дарила улыбки.
— Эти добрые люди приветствуют нас от всего сердца, — сказала им герцогиня. — Что вы думаете об этом?
— Что они очень хорошо делают, — ответила Клер.
— И что это их долг, — добавил Грегори.
— А почему это их долг? — спросила герцогиня.
Грегори и Клер переглянулись и не нашлись, что ответить.
Я вам сейчас объясню, — сказала герцогиня. — Вот уже более трехсот лет герцоги Каледийские из рода в род, от отца к сыну, с копьем в руке защищают этих бедных людей, чтобы они могли спокойно собирать урожай на своих полях. Вот уже более трехсот дет, как герцогини Каледийские прядут шерсть для бедняков, посещают больных и держат новорожденных над купелью. Вот почему все вас приветствуют, дети мои.
«Непременно буду защищать землепашцев!» — подумал Грегори.
«Непременно буду прясть шерсть для бедняков!» — подумала Клер.
Они ехали зелеными лугами, усеянными звездочками цветов. Синие горы вырисовывались на горизонте. Странная точка привлекла внимание Грегори. Он пристально вгляделся и протянул руку к востоку.
— Что это там виднеется? — спросил он. — По-моему, это большой стальной щит.
— А, по-моему, это такая серебряная пряжка, большая-большая, как луна, — сказала Клер.
— Нет, это вовсе не стальной щит и не серебряная пряжка, — сказала герцогиня. — Это озеро блестит на солнце. А поверхность воды, которая кажется вам издали гладкой, как зеркало, покрыта бесчисленными волнами. Берега этого озера, которые представляются вам такими ровными, словно вырезанными из металла, на самом деле, покрыты камышом и ирисами. У этих ирисов цветок — словно глаз человеческий между мечами.
— Вот бы поглядеть! — восхищенно воскликнула Клер.
— Каждое утро белый пар окутывает озеро. Под полуденным солнцем оно сверкает, словно латы моего любимого мужа. Но к этому озеру нельзя приближаться.
— Почему? — спросил Грегори.
— В нем живут злые феи, которые увлекают путников в свой хрустальный дворец.
В эту минуту они услышали монастырский колокол.
— Мы оставим здесь лошадей, — сказала герцогиня своим спутникам, — и отправимся на обедню пешком. Ведь три волхва приближались к яслям Иисуса Христа не на слонах и не на верблюдах.
После обедни они вышли из собора.
Уродливая, покрытая лохмотьями старуха сидела у дверей. Герцогиня протянула ей золотую монету, промолвив:
— Примите, матушка.
