Лисси едва слышно бормотала что-то себе под нос, видимо рассматривая и оценивая разные варианты. Тинка не стала вслушиваться в ее бормотание, а решительно направилась к воротам. Здесь она наклонилась вперед и с любопытством оглядела улицу: посмотрела направо, посмотрела налево и вновь выпрямила спину.
Кристальный переулок был абсолютно пуст. Никто в это время по нему не прогуливался. Большинство его жителей уходили рано утром на работу и возвращались только к вечеру.
«Может быть, это у Лидофских кто-то плевался», — промелькнуло в голове у Тинки.
Супругам Лидофским принадлежал соседний участок, который был отделен от сада девочек деревянным забором и густой, но не очень высокой живой изгородью. Назвать соседей дружелюбными было невозможно: однажды они пожаловались на Тинку и Лисси в полицию.
Тинка привстала на цыпочки и заглянула в соседский сад. Там все было, как всегда, в идеальном порядке: газон коротко подстрижен, цветочные грядки выровнены, как по линейке, кустарники искусно оформлены в формы шара, куба или прямоугольной колонны. Если в саду Лидофских случайно расцветала хоть одна полевая ромашка или одуванчик, то эти сорняки тотчас же выкапывались с корнями и выбрасывались на свалку.
В данный момент супружеская чета удобно возлежала на полосатых коричнево-оранжевых шезлонгах: господин Лидофски в плавках самого большого размера, который Тинка когда-либо видела, а госпожа Лидофски в необъятном купальном костюме в цветочек, с защитной нашлепкой из зеленого полиэтилена на носу.
Тела обоих были пока еще совсем белыми и рыхлыми, как творог. Но вся беда заключалась в том, что под летним солнышком они обычно не загорали, а сгорали. И даже сейчас, если внимательно приглядеться, можно было заметить, что плечи господина Лидофски уже начали покрываться опасным розовым загаром. Неподвижные, как мумии (только не свитые), они лежали на спинах. Глаза их были закрыты.
— На что ты там смотришь? — спросила Лисси. Она была немного раздосадована, лишь перед входной дверью обнаружив, что Тинки нет рядом и она говорила исключительно для самой себя.
Тинка молча показала рукой на сад Лидофских. Лисси ухватилась за низко свисавшую ветку платана и ловко вскарабкалась на нее. Сначала ветка изгибалась, словно помогая девочке, потом распрямилась, предоставив ей удобное сиденье, с которого открывался прекрасный вид.
— Они выглядят как ощипанные куры, насаженные на гриль, — хихикнула сверху Лисси. — Он скоро покроется хрустящей румяной корочкой, а она, пожалуй, так и останется сухой и жесткой.
Даже дерево, которое знало Лидофских с тех пор, как они более двадцати лет назад построили свой дом, не могло не рассмеяться. По всему стволу сверху донизу прокатилась смешливая дрожь, а листва затрепетала, и это было похоже на сдержанное хихиканье.
Потревоженная посторонними звуками, госпожа Лидофски приоткрыла глаза. Она приподняла чуть удлиненную голову с острым носом и сразу же заметила Лисси, которая, как ей показалось, парила в воздухе над изгородью. Увидев это, госпожа Лидофски издала пронзительный визг.
Эти девчонки! Они за нами подглядывают! — вопила она.
Спроси, — подсказывала стоявшая внизу Тинка, — никто у них недавно не сморкался и не плевался?
Добрый день! — подчеркнуто вежливо поздоровалась Лисси с госпожой Лидофски. — Нет ли у вас случайно каких-либо сопливых и плюющихся существ? Может быть, у вас появились невидимые ламы?
Госпожа Лидофски сжала кулаки и относительно сдержанным, но все же срывающимся от злобы голосом потребовала от разбуженного мужа:
— Муни, сделай что-нибудь! Эти хулиганки должны наконец отсюда убраться! Я этого больше не вынесу!
Лисси чуть не свалилась с ветки — так ее рассмешило обращение «Муни». Что оно могло означать? Может, это ласкательная форма от слова «муж» или «муженек»?
— Вызвать полицию? — с готовностью отозвался господин Лидофски.
Госпожа Лидофски стремительно соскочила с шезлонга, схватила полотенце и, словно только что вышла голой из душа, накинула его себе на грудь.
— Нет, я хочу сегодня же поговорить с их родителями, — сказала она, пытаясь сохранять спокойствие, но время от времени вновь срываясь на визг. — Форменное безобразие разрешать двум несовершеннолетним малявкам жить одним в доме. Мы обратимся в ведомство по делам несовершеннолетних. Вы меня слышите?
Тинка энергично потянула Лисси за штанину.
Спускайся вниз, оставь их в покое!
До скорого! — крикнула Лисси и разжала руки. Она, как кошка, мягко соскользнула в травяные заросли и тут же встала на ноги, будто внезапно распрямившаяся пружина.
— Великолепно, — пробормотала Тинка, — теперь и эти двое желают поговорить с нашими родителями. Нам придется устроить приемный родительский день.
С лица Лисси мгновенно исчезла задорная ухмылка.
Спасибо, что ты напоминаешь мне о проблеме номер один, — грустно сказала она. — Так в какой же сковородке мы будем отбивать и смягчать господина Ваннэ?
При слове «сковородка» я сразу ощущаю голод, — объявила Тинка. — На пустой желудок я просто не способна думать.
Лисси не смогла удержаться и не бросить насмешливого взгляда на затянутый пояс Тинкиных брюк. Ее сводная сестра сделала вид, что ничего не заметила, и гордо удалилась на модных высоких каблучках.
Кстати, — бросила она через плечо, — я прочла в мамином любимом журнале об одной биологически активной точке, которую нужно массировать три раза в день и тогда станешь сбрасывать по четыре килограмма в неделю.
Знаю я, что это за точка, — это ручка холодильника. Если его не открываешь, а только держишься за ручку, то, стественно, не лопаешь столько, сколько обычно, — ответила Лисси.
Свои любимые блюда обе девочки наколдовывали сами, стоя перед «холодильным» отверстием в кухне. Для этого нужно было точно представить себе задуманную еду, лучше всего сладко почмокать при этом языком, вообразить, что ты уже ощущаешь во рту желанный вкус, и — самое главное! — сделать колдовской хлопок.
Для колдовского хлопка нужно было выставить вперед большой палец и мизинец на обеих руках, а остальные пальцы поджать. Затем, как при аплодисментах, хлопать двумя руками, но не ладонями, а лишь кончиками пальцев, причем большой палец должен хлопать по большому пальцу, а мизинец — по мизинцу. При первом же колдовском хлопке колдовство начинало действовать.
В эту среду Лисси наколдовала себе пиццу «Маргарита», а Тинка — порцию запеченных шампиньонов с вишневым мармеладом.
— Тошнотворно, — сказала Лисси. Она никогда не понимала странных Тинкиных комбинаций.
— Тебе это и не должно было понравиться, — бесстрастно заметила Тинка, с жадностью накидываясь на подслащенные грибы.
Девочки были сегодня слишком взволнованы, чтобы накрыть на стол по всем правилам. Они ели стоя, руками. Тинка скосила глаза на свои наручные часы. Стрелка уже прошла половину третьего. Через три часа здесь появится господин Ваннэ... И что тогда?
Лисси внезапно сорвалась с места и ринулась в прихожую. Тинка услышала, как она роется в своем рюкзаке. С наслаждением обмакнув еще один запеченный до золотистой корочки гриб в темно-красный вишневый мармелад, Тинка вдруг ощутила в носу неприятный едкий запах. Когда-то и где-то она его уже вдыхала, но вспомнить, когда и где, не могла.
Она внимательно оглядела сводчатую кухню. Откуда мог исходить этот странный запах?
И тут она увидела их снова.
Серенада у ворот сада
Тоненькие молочно-белые полоски— даже не полоски . а коротенькие штришки — танцевали над самым полом, сливались друг с другом, разделялись и разлетались в разные стороны, извивались, как гусеницы, распрямлялись и вдруг в один миг... исчезли.
Тинка зажмурила глаза и снова широко их открыла.
Ничего, кроме истертых, потрескавшихся плиток пола и светло-серой оштукатуренной стены.
Что же это такое? Может быть, привидения водятся не только в старых замках, но и в домах колдуний?
— Жможет, жето и ежть! — прозвучал возглас от двери. В кухню вернулась Лисси. В одной руке она зажала пиццу, в другой — темно-зеленую книжку, похожую на школьную тетрадь. Рот у нее был полон настолько, что между губами торчал непоместившийся кусок. Лисси бросила раскрытую книжку на массивную каменную плиту, в центре которой была высечена мойка, и ткнула пальцем в одно из заклятий: — Мы во жмем его! Оно прошто шождано для Ваннэ!
— Что-о? — Тинка встревоженно взглянула на сестру.
На открытые страницы изо рта Лисси упало несколько крошек.
После того как Лисси наконец все проглотила, ее речь стала более понятной:
Мы возьмем его! Это как раз то заклинание, что требуется для Ваннэ.
