— Мы приготовили для тебя специальную форму, — сказал он. — Когда переоденешься, вызови меня по интеркому, я приду забрать твою одежду.
— Хорошо, — кивнул Мика.
Дверь мягко захлопнулась. Оставшись один в маленькой комнате, Мика сразу почувствовал приступ клаустрофобии. Все вокруг сияло больничной белизной — белая кровать, белый стенной шкаф, белый стол и даже висевшее над ним зеркало было оправлено в белую пластмассовую раму. Окон в комнате не было, воздух поступал через вентиляционное отверстие над дверью. На кровати лежала аккуратно сложенная форма, о которой говорил человек в погонах. Рядом на тумбочке стоял поднос с едой. Авен на мгновение материализовалась из воздуха, понюхала тарелку, недовольно фыркнула и тут же исчезла. Мика понял, почему собаке не понравилось угощение, — на тарелке лежала непонятная красноватая масса, отдаленно напоминавшая карри; вид у этой жижи был непривлекательный. Мика брезгливо поморщился и убрал поднос в тумбочку.
Форма тоже была белой, вдоль штанин шли черные лампасы, рукава куртки оканчивались черными манжетами. Свободная одежда смахивала на больничную пижаму. Вместо ботинок Мике предлагались мокасины, нечто вроде гольфов с резиновыми подошвами. Более дурацкой обуви он в жизни не видел, но, когда Мика взял мокасины в руки, у него возникло странное ощущение, будто он держит вещь, которая когда-то принадлежала Элли. Сердце учащенно забилось, Мика даже оглянулся, словно ожидая увидеть стоящую позади сестру. Это неожиданное открытие наполнило его оптимизмом. Мика быстро переоделся в белую пижаму, и не успел он натянуть мокасины, как в комнату вошел человек с золотыми погонами. Он собрал одежду Мики и скрутил ее в узел. Теперь у Мики не осталось ничего своего, кроме картинки со львами.
— Ужинай и ложись спать, — сказал человек. — Тебе нужно набраться сил, завтра у нас напряженный день.
Мика молча кивнул. Однако ни есть, ни спать ему не хотелось. У Мики было неприятное ощущение, будто в комнате не хватает воздуха. Он вдохнул полной грудью, но ощущение духоты только усилилось. Мика лег на кровать — матрас оказался тонким и жестким. Подушка тоже была тонкой и неудобной, на наволочке красовался штамп с логотипом КОРДа. Мика сложил подушку пополам и подсунул под голову, затем взглянул на потолок и увидел камеру, которая внимательно наблюдала за каждым его движением.
«Да, мы больше не прикидываемся, будто находимся на курорте», — мысленно усмехнулся Мика.
Минуть через десять раздался осторожный стук в дверь. Мика открыл, и у него невольно вырвался вздох облегчения — на пороге стояла Одри.
— Привет! Прикольные башмаки! Да? — Одри расплылась в улыбке.
— Обалденные! — Мика вытянул вперед ногу и полюбовался мокасинами. — Пожалуй, попрошу у них пару-другую, буду носить дома вместо тапок.
Одри расхохоталась. В белых брюках с черными лампасами и белой рубашке она выглядела совсем иначе, взрослее и серьезнее. Однако Одри быстро испортила впечатление, когда, скинув мокасины, запрыгнула на кровать Мики.
— Жестковата у тебя кроватка, — зеленые глаза Одри сверкнули озорным огнем.
Мика наблюдал за Одри, которая, точно свихнувшийся эльф, прыгала по его кровати, и пожалел, что не может быть таким же веселым и беззаботным. Но, решил Мика, Одри веселится, потому что пока не понимает, куда попала.
— За тобой наблюдает камера, — Мика ткнул пальцем в потолок, — так что будь любезна, веди себя прилично.
— А мне плевать. — Одри скроила страшную физиономию и высунула язык. — И еда у них мерзкая. Да? Выглядит как помои. Я не стала есть.
— Я тоже.
— Эй, скажите там, на кухне, — капризным голосом заявила Одри, обращаясь к камере: — на курорте нас кормили гораздо лучше. Я хочу хлеба, сыра, бананов и апельсинов.
— Ты сумасшедшая, — заметил Мика.
— Не, просто мне весело! — раскинув руки, выкрикнула Одри и еще сильнее запрыгала по кровати. — Ты не представляешь, как медленно тянулась прошлая неделя. Мне казалось, что я умру от скуки. Как думаешь, когда мы начнем летать на истребителях?
Мика пожал плечами.
— Хорошо бы прямо завтра. — Одри мечтательно закатила глаза.
Она спрыгнула с кровати и уставилась на валяющиеся на полу мокасины. Они поднялись в воздух и подплыли к Одри.
— Удобно, да? Взглянул — и готово дело, — рассмеялась Одри, натягивая мокасины на ноги. — Мне больше не приходится нагибаться, чтобы собирать с пола вещи.
* * *
Одри ушла, сказав, что устала и ложится спать, но Мике совсем не хотелось спать. Он решил принять душ. Однако из общей гостиной доносился звук работающего телевизора и громкий хохот, в том числе и Рубена — видимо, там было полно народу. Мике пришлось ждать целую вечность, прежде чем вопли в гостиной неожиданно оборвались. Он услышал чей-то строгий голос, который приказал всем немедленно разойтись; должно быть, охранникам надоела эта возня, и они решили разогнать гостей по комнатам. Мика выждал еще пару минут, взял мыло и полотенце и выскользнул за дверь. В гостиной перед телевизором сидели несколько ребят, увидев Мику, они улыбнулись.
— Привет. — Мика улыбнулся в ответ.
Подойдя к дверям душевой для мальчиков, он услышал шум бегущей воды. Мика приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В одной из кабинок он увидел Лео, золотого мальчика, который первым подплыл к Мике, когда его ранили в ногу, и помог продержаться до прибытия спасателей. Лео стоял спиной к Мике, подставив лицо под душ. Струи горячей воды бежали по его закрученным в тугие кольца волосам и сползали по спине до самого… хвоста. Да, у Лео был хвост — маленький, покрытый розовой кожей отросток, который слегка покачивался, когда Лео энергично намыливал волосы шампунем. Мика смутился, словно увидел то, что ему не полагалось видеть. Он хотел потихоньку уйти и уже начал отступать назад, но Лео почувствовал чье-то присутствие; он быстро обернулся и уставился на Мику своими необычайно яркими голубыми глазами.
— Привет, — пробормотал Мика, подумав, что, вероятно, выглядит полным идиотом, стоя в дверях душевой и прижимая к груди мыльницу и скомканное полотенце.
— Привет, Мика, — Лео улыбнулся, — Как нога?
— В порядке. Спасибо. То есть я хочу сказать, спасибо, что помог мне тогда. Я твой должник.
— Да ну что ты, — просто ответил Лео, — ты на моем месте сделал бы то же самое.
Он отвернулся, взял с висящей на стене полки губку и принялся тереть плечи и грудь. Мика понял, что будет выглядеть еще большим идиотом, если сейчас развернется и уйдет, так и не помывшись. Он скинул с себя одежду и встал под соседний душ. Лео молчал. Мика старательно намыливал голову и скреб себя мочалкой; его не покидало ощущение какого-то странного внутреннего напряжения. Когда Лео закончил мыться, вытерся и ушел, Мика вздохнул чуть свободнее и мысленно обругал себя последними словами.
«Он точно такой же обычный мальчик, как я», — убеждал себя Мика.
Но так ли это? Дело даже не в том, что у Лео есть хвост: в нем самом было что-то особенное. Интересно, думал Мика, все финалисты мутанты. Он сам и Одри мутанты, Лео тоже явный мутант, а как насчет Рубена? Мика никогда не замечал, чтобы у Рубена были какие-то физические особенности; к тому же в школе он прохода не давал мутантам, всячески дразнил и оскорблял их. Так что вряд ли Снайт может быть мутантом. Но Мика знал, что некоторые люди скрывают такие вещи, потому что стесняются своих мутаций. Некоторым людям, как, например, Элли, делают операции, а у некоторых, как, например, у него, «неправильные» части тела незаметны для окружающих. Но, если на самом деле все финалисты мутанты, это, пожалуй, можно назвать иронией судьбы: дети, которых всегда презирали за то, что они не такие, как все, вдруг выигрывают дорогие призы. Идея о финалистах-мутантах вызвала у Мики беспокойство. А что, если именно благодаря своим мутациям они способны видеть светящуюся ауру и заставлять предметы летать по воздуху? И вновь у Мики возникло пугающее чувство, будто внутри у него живет совершенно другой, незнакомый ему человек, который только начинает проявлять себя. Мысль о том, что люди из КОРДа, по-видимому, знают гораздо больше об этом незнакомце, чем сам Мика, очень ему не понравилась.
Мике наконец удалось заснуть. К счастью, в эту ночь он спал без сновидений, спокойно и крепко. Но в тысячах миль от Кейп-Рота, на борту космической станции «Снежная королева» находился человек, которому повезло чуть меньше. Мэл Горман. Всю ночь его преследовали кошмары. Горману снилось, что на плечах у него вместо головы телевизор, и он стоит посреди парковки, большой, залитой бетоном площадки. Много десятилетий назад, когда люди еще ездили на обычных машинах с бензиновыми двигателями и четырьмя колесами, на Земле было полно таких парковок. В кулаке у него зажата связка железных ключей, таких тоже давным-давно не существует; он беспомощно озирается по сторонам, пытаясь отыскать свою машину. Но на парковке нет ни одной машины, и людей тоже нет — куда ни глянь, бескрайнее серое бетонное поле с белыми полустертыми линиями разметки.
