Что-то где-то взорвалось, но миссис Коултер уже не почувствовала этого.
Чьи-то руки подняли её: руки лорда Азриэля. Миссис Коултер уже больше ничто не могло удивить. За его спиной прямо на склоне как на ровной поверхности стоял перемещатель. Лорд Азриэль поднял её на руки и отнес к аппарату, не обращая внимания на залпы огня, стелящийся дым, крики встревоженных и растерявшихся людей.
— Он мёртв? Бомба взорвалась? — пыталась спросить она.
Лорд Азриэль занял место в перемещателе рядом с ней, а за ними впрыгнул и снежный барс с почти бесчувственной обезьянкой в пасти. Лорд Азриэль взял управление на себя и аппарат тотчас же взмыл в воздух. Миссис Коултер неясным от боли взором смотрела вниз на горный склон. Люди бегали взад-вперед как муравьи; кто-то лежал замертво, в то время как другие кое-как тащились по камням; посреди этой неразберихи змеился огромный кабель, единственное, что в этой картине не утратило смысла, ведущий из генераторной станции к поблескивающей бомбе, где в клетке лежало скрюченное тело Президента.
— Лорд Роук? — Спросил лорд Азриэль.
— Мёртв. — Прошептала она.
Он нажал кнопку и огненное копьё вонзилось в рвущийся и пляшущий на ветру цеппелин. Секундой позже на месте воздушного судна расцвела огненно белая роза, поглотившая перемещатель, который неподвижно завис в ее центре абсолютно невредимый. Лорд Азриэль не торопясь повел аппарат прочь, и они наблюдали как ярко пылающий цеппелин медленно-медленно накрывает всю сцену: бомбу, кабель, солдат и прочее. И все это в обьятиях дыма и пламени несется вниз с горы, набирая скорость и поджигая на своем пути хвойные деревья, пока не обрушивается в белые струи водопада, который увлекает их прочь во тьму.
Лорд Азриэль вновь дотронулся до ручек управления и перемещатель начал стремительно удаляться к северу. Но миссис Коултер была не в силах оторваться от происходящего; обернувшись, она долго и пристально смотрела на пожар полными слез глазами, пока он не превратился в оранжевую вертикальную царапину на темном небе, истекающую дымом и паром, а за тем и её не стало.
Глава двадцать шесть. Бездна
Кругом было темно, обволакивавшая путников чернота так давила Лире на глаза, что она почти ощущала тяжесть многих тысяч тонн камня над ними. Дорогу им освещал лишь светящийся хвост стрекозы леди Салмакии, но и он уже угасал; бедные насекомые не нашли себе пищи в мире мёртвых, и стрекоза шевалье недавно умерла.
Тиалис сидел на плече у Уилла, а Лира держала в руках стрекозу леди, которая успокаивала дрожащую летунью, что-то шептала ей, кормила её: сначала крошками печенья, а потом собственной кровью. Если бы Лира это видела, она бы предложила свою кровь, потому что её было больше, но всё, что она могла, это сосредоточиться и смотреть, куда ступает и избегать нависавших над головой частей скалы.
Гарпия Нет Имени завела их в пещеры, через которые, как она утверждала, можно было выйти туда, где мир мёртвых был ближе всего к миру живых, и где они могли открыть окно. За ними бесконечной вереницей двигались духи. В тоннеле был слышен шёпот: впереди идущие подбадривали задних, храбрые подгоняли малодушных, а старые давали надежду молодым.
— Нет Имени, нам ещё очень далеко? — тихо спросила Лира. — Потому что эта бедная стрекоза умирает, и её огонёк потухнет.
Гарпия остановилась, и, повернувшись к ней, ответила:
— Просто иди за мной. Если не видишь, слушай. Если не слышишь, иди наощупь.
Её яростные глаза сияли во мраке. Лира кивнула и сказала:
— Да, я пойду, но я уже не такая сильная, как раньше, и я не смелая, по крайней мере, не очень. Пожалуйста, не останавливайся. Я пойду за тобой, мы все пойдём.
Пожалуйста, Нет Имени, лети дальше.
Гарпия отвернулась и двинулась дальше. Свет стрекозы слабел с каждой минутой, и Лира знала, что вскоре он совсем потухнет.
Она, спотыкаясь, пошла дальше, и вдруг совсем рядом раздался голос, знакомый голос.
— Лира, Лира, дитя…
Она обрадованно обернулась.
— Мистер Скорсби! О, как я рада вас слышать! И это вы, теперь я вижу, вы, о, если бы я могла до вас дотронуться!
Различив в тусклом-тусклом свете сухощавую фигуру и сардоническую улыбку техасского воздухоплавателя, она, сама того не желая, тщетно протянула к нему руку.
— Я тоже хотел бы, милая. Но послушай меня, они там готовят кое-какие неприятности, и готовят они их тебе, только не спрашивай меня, какие именно. Это и есть мальчик с ножом?
Уилл сначала смотрел на него — ему хотелось увидеть старого товарища Лиры, но теперь его глаза смотрели мимо него, на духа рядом с Ли. Лира сразу же увидела, кто это, и с удивлением смотрела на эту взрослую копию Уилла: та же сжатая челюсть, так же держит голову.
Уилл замер без слов, но его отец сказал:
— Слушай, обсуждать это нет времени, просто сделай, как я скажу. Возьми нож и найди то место, где у Лиры отрезали локон.
Он говорил настоятельно, и Уилл не стал терять время на расспросы, зачем. Лира, встревожившись, с широко открытыми глазами, взяла стрекозу в одну руку, а другой пощупала свои волосы.
— Нет, — сказал Уилл. — Убери руку, мне не видно.
И в слабом свете он увидел: прямо над правым виском небольшой клочок волос был короче остальных.
— Кто это сделал? — спросила Лира. — И…
— Помолчи, — сказал Уилл и спросил у духа своего отца: — Что я должен сделать?
— Отрежь короткие волосы, прямо от головы. Аккуратно собери их все, каждый волосок. Не потеряй ни одного. Потом открой другой мир, сойдёт любой, положи в окно волосы, а потом снова его закрой. Давай, сейчас же.
Гарпия смотрела на них, духи столпились у них за спиной. Лира видела в полумраке их бледные лица. Она стояла, закусив губу, испуганная и изумлённая, а Уилл делал то, что велел ему отец. Приблизив лицо к лезвию ножа, в меркнущем свете стрекозы он прорезал небольшое пустое место в скале другого мира, положил туда все крошечные золотые волоски, вставил кусок камня обратно и закрыл окно.
А потом земля задрожала. Откуда-то из самых глубин её раздался рокот и скрежет, как будто само земное ядро поворачивалось, как огромный мельничный жернов; с потолка пещеры посыпались кусочки камня. Земля вдруг накренилась набок. Уилл схватил Лиру за руку, и они вцепились друг в друга, а земля у них под ногами задвигалась и заскользила вниз, мимо них полетели обломки камней, больно ударяясь об их ступни и ноги…
Дети, заслонив собой галливеспианцев, пригнулись и прикрывая руками головы.
Скала у них под ногами вдруг поползла вниз и влево, и они в ужасе отчаянно обхватили друг друга руками, не в силах даже кричать от пережитого потрясения.
Их оглушал рёв тысяч тонн камней, падавших и катившихся вниз вместе с ними.
Наконец движение прекратилось, хотя вокруг небольшие камни всё ещё падали и скакали по склону, которого ещё минуту назад не было. Лира лежала на левой руке Уилла. Правой он поискал нож; он всё ещё висел на поясе.
— Тиалис? Салмакия? — дрожащим голосом позвал Уилл.
— Оба тут, оба живы, — произнёс у него над ухом голос шевалье.
В воздухе стояла пыль и кордитовый запах битого камня. Дышать было трудно, ничего не было видно: стрекоза умерла.
— Мистер Скорсби? — сказала Лира. — Нам ничего не видно… Что случилось?
— Я здесь, — отозвался неподалёку Ли. — Кажется, взорвалась бомба, и, кажется, она не попала в цель.
— Бомба? — испугалась Лира, но тут же спохватилась: — Роджер, ты тут?
— Ага, — послышался рядом шёпот. — Мистер Перри меня спас. Я чуть не упал, а он поймал.
— Смотрите, — сказал дух Джона Перри. — Но держитесь за скалу и не двигайтесь.
Пыль оседала, и откуда-то полился свет: странное золотое мерцание, как будто вокруг падал сияющий туманный дождь. Его хватило, чтобы их сердца дрогнули от страха: он осветил то, что было слева от них, то место, куда он падал, или тёк, как река, кончающаяся водопадом.
Там была чёрная пустота, как шахта в самую глубокую тьму. Золотой свет тёк в неё и гас в ней. Они видели противоположную сторону обрыва, но так далеко, что Уилл не смог бы и камень туда докинуть. Справа от них в пыльном мраке возвышался склон из грубых камней, ненадёжных и готовых вот-вот скатиться вниз.
Дети и их спутники чудом держались на краю этой бездны даже не на карнизе, а на каких-то уступах, которых едва хватало, чтобы поставить ноги и уцепиться руками.
Дорога была только одна — вперёд, вдоль склона, по острым камням и шатающимся булыжникам, которые, казалось, готовы были сорваться вниз от малейшего прикосновения.
А позади, по мере того, как оседала пыль, всё больше и больше духов в ужасе смотрели в бездну. Они согнулись на склоне, не в силах шевельнуться от страха.
Лишь гарпии не испугались, они взмахнули крыльями и взмыли вверх, осматривая всё впереди и позади себя, они полетели назад, чтобы подбодрить тех, кто ещё был в тоннеле, и вперёд, чтобы поискать выход.
