Филип Пулман - Янтарный телескоп

В затененной рододендронами долине, невдалеке от линии снегов, где плескался молочно-белый ручеёк талой воды, и где голуби и коноплянки летали промеж огромных сосен, находилась пещера, сверху скрытая нависающей скалой, а снизу — плотной тяжёлой листвой.

Лес наполняли звуки: ручей бежал по камням, ветер играл в сосновых иглах, жужжали насекомых, пели птицы, кричали древесные животные; а время от времени сильный порыв ветра заставлял ветки кедров или ёлок тереться друг о друга со стоном, похожим на звук виолончели.

Это было царство яркого, всегда пестрого солнечного света. Потоки лимонно-золотого сияния устремлялись к земле промеж колонн и озёр коричнево-зеленоватых теней, и всё это никогда не останавливалось, никогда не замирало в постоянстве плывущего тумана, который часто наползал на верхушки деревьев, окрашивал весь солнечный свет в жемчужно-серые тона и обволакивал каждую сосновую шишку влагой, которая сверкала и переливалась, когда туман исчезал. Иногда влажность в облаках оседала в мельчайшие капли чего-то среднего между дождем и туманом, которые скорее опускались вниз, нежели падали, тихо шелестя среди миллионов иголок.

У ручья была протоптана узкая тропинка, что вела от деревни (если так можно назвать кучку пастушеских хижин) у подножия долины, к полуразрушенному храму около ледника, где выцветшие шёлковые флаги полоскались на непрерывном ветру с вершин гор. У храма богобоязненные жители деревни оставляли подношения в виде ячменных лепёшек и высушенного чая. Над верхней частью долины свет, лёд и туман создавали странный эффект, окутывая долину бесконечными радугами.

Пещера находилась на некотором расстоянии над тропинкой. Много лет назад, святой человек обитал в ней, медитируя и предаваясь постам и молитвам, и место это почиталось в память о нём. Пещера была около десяти метров в глубину, с сухим полом: идеальное логово для медведя или волка, однако, единственными существами, обитавшими здесь на протяжении многих лет, были лишь птицы и летучие мыши.

И всё же, тот, кто сидел на корточках у входа, оглядывая окрестности чёрными глазами и настороженно прислушиваясь, не был ни птицей, ни летучей мышью.

Солнечный свет ярко освещал роскошный золотистый мех, а обезьяньи лапы поворачивали сосновую шишку, отколупывая чешуйки острыми пальцами в поисках сладких орешков.

За ним, там, куда едва достигал солнечный свет, миссис Коултер кипятила воду в маленькой кастрюльке на нафтовом примусе. Её деймон издал предупреждающее урчание, и миссис Коултер подняла глаза.

По лесной тропинке приближалась молоденькая деревенская девочка. Миссис Коултер знала её: Ама приносила ей еду уже несколько дней. Миссис Коултер, едва прибыв сюда, сообщила, что пришла для медитации и молитв, и что она дала обет никогда не говорить с мужчиной. Ама была единственной, чьи визиты она принимала.

Но в этот раз девочка пришла не одна. С ней был её отец, который ожидал на расстоянии, пока Ама поднималась к пещере.

Ама подошла ко входу в пещеру и поклонилась.

— Мой отец шлет меня с молитвами за ваше благополучие, — сказала она.

— Здравствуй, дитя, — кивнула миссис Коултер.

Девочка держала свёрток, завёрнутый в выцветшую хлопковую тряпицу. Она положила его к ногам миссис Коултер. Затем она протянула маленький букетик цветов (около дюжины анемонов) перевязанных хлопковой нитью, и начала говорить быстрым, нервным голосом. Миссис Коултер немного знала язык этих горцев, но не хотела давать им понять, насколько хорошо. Так что она улыбнулась и, жестом заставив девочку замолчать, показала на деймонов. Золотая обезьянка протянула свою маленькую чёрную лапку и деймон-бабочка Амы начал подлетать все ближе и ближе, пока не устроился на когтистом указательном пальце.

Обезьяна осторожно поднесла его к своему уху, и миссис Коултер ощутила маленький ручеёк понимания, втекавший в её разум, прояснявший слова девочки. Жители деревни были рады, что такая святая женщина, как она, поселилась в пещере, но появились слухи, что с ней есть кто-то ещё, кто-то опасный и могущественный.

Этого и опасались пастухи. Было ли то, другое существо, слугой миссис Коултер, или её хозяином? Не навлечет ли оно опасность? Почему оно вообще здесь? Как долго они тут пробудут? Ама передала ей все эти вопросы с большим количеством опасений.

По мере того, как миссис Коултер впитывала информацию через своего деймона, забавная мысль пришла ей в голову. Она могла сказать правду. Не всю, разумеется, но часть её. Однако, когда она заговорила, она убрала все следы смеха из своего голоса:

— Да, со мной есть ещё кое-кто. Но его не стоит бояться. Это моя дочь, и она под действием заклинания, которое погрузило её в сон. Мы пришли сюда, чтобы спрятаться от колдуна, который наложил на неё эти чары, а пока я стараюсь вылечить её и уберечь от вреда. Пойдём, посмотришь на неё, если хочешь.

Аму почти успокоил мягкий тон миссис Коултер, но она всё ещё была напугана, а упоминание колдунов и заклинаний лишь усилило то благоговение, которое она чувствовала. Золотая обезьяна держала её деймона так нежно, и, кроме того, ей было любопытно, так что она последовала за миссис Коултер в пещеру.

Её отец, стоя на тропинке внизу, сделал шаг вперёд, а его деймон-ворона несколько раз взмахнула крыльями, но он остался на месте.

Миссис Коултер зажгла свечу, потому что быстро темнело, и провела Аму в глубь пещеры. Глаза маленькой девочки мерцали в полумраке, а её руки непрерывно двигались в попытках отпугнуть злых духов: большой палец на безымянный, большой на безымянный.

— Видишь? — спросила миссис Коултер. — Она не представляет опасности. Нечего бояться.

Ама посмотрела на фигурку в спальном мешке. Это была девочка, старше самой Амы года на три или четыре; её волосы были цвета, которого Ама никогда раньше не видела, светло-охристые, как у льва. Её губы были плотно сжаты, и она несомненно находилась в глубоком сне, так как её деймон лежал без сознания, свернувшись у её шеи. Деймон спал в обличие зверька, похожего на мангуста, разве что был немного поменьше. Золотая обезьянка нежно разглаживала мех между ушами спящего деймона, который на глазах у Амы неловко шевельнулся и хрипловато мяукнул. Деймон Амы, приняв форму мыши, прижался к её шее и испуганно глядел через её волосы.

— Теперь ты можешь рассказать отцу, что ты видела, — продолжила миссис Коултер.

— Никаких злых духов. Всего лишь моя дочь, спящая под заклинанием, под моей опекой. Но, пожалуйста, Ама, скажи своему отцу, что это должно остаться тайной.

Никто, кроме вас двоих, не должен знать, что Лира здесь. Если колдун узнает, что она здесь, он найдет и уничтожит и её, и меня, и всех вокруг. Так что тихо!

Скажи только своему отцу, но больше никому.

Она опустилась на колени около Лиры и убрала влажные волосы с её сонного лица, а затем низко нагнулась и поцеловала дочь в щёку. После она взглянула вверх с такими грустными и любящими глазами и улыбнулась с такой храброй жалостью, что девочка почувствовала, как слёзы наворачиваются ей на глаза.

Миссис Коултер взяла Аму за руку, и отвела её обратно ко входу в пещеру, где они увидели её отца, который уже начал волноваться. Женщина сложила ладони вместе и поклонилась ему, на что он ответил ей с облегчением, а его дочь, поклонившись миссис Коултер и заколдованной спящей девочке, повернулась и поспешила вниз по склону в полумраке. Отец и дочь поклонились пещере ещё раз и отправились обратно, растворившись в тени тяжёлых рододендронов.

Миссис Коултер вернулась к воде на примусе, которая уже почти закипела.

Наклонившись, она высыпала туда немного сухих листьев, две щепотки порошка из одного пакетика, одну из другого, и добавила три капли бледно-жёлтого масла.

Затем она энергично размешала содержимое, засекая пять минут. После этого она сняла кастрюльку с примуса и уселась, ожидая, пока жидкость остынет.

Вокруг неё лежала часть снаряжения из лагеря на берегу синего озера, где умер сэр Чарльз Латром: спальный мешок, рюкзак со сменой одежды, средствами гигиены и прочим. Здесь также лежал полотняный чемоданчик на жёстком деревянном каркасе, обитом копаком, внутри которого находились разнообразные инструменты, среди которых — пистолет в кобуре.

Настойка быстро остывала в разреженном воздухе, и, как только она достигла температуры тела, миссис Коултер аккуратно перелила её в металлическую кружку с носиком и отнесла в глубь пещеры. Деймон-обезьяна бросил свою шишку и пошёл за ней.

Миссис Коултер аккуратно поставила кружку на низкий валун и опустилась на землю около спящей Лиры. Обезьянка присела с другой стороны, готовая схватить Пантелеймона, если тот проснётся.