– Нет, все правильно. Не хочу я жить в таком мире, даже если в квартире будут все блага цивилизации.
Они сделали еще несколько попыток пройти проторенными дорогами, но все они вели не туда.
Солнце уже клонилось к горизонту, вот-вот должен был наступить вечер. Дети устали, поэтому решили отдохнуть у камня, возможно, даже заночевать.
Саша первым сел на траву, прислонился спиной к теплому камню. Марина немного повозилась и устроилась у него на плече.
– Неужели мы ничего не найдем? – голос девочки был расстроен.
– Найдем, конечно, – Саша старался говорить уверенно, но сам не верил до конца в свои слова. – Просто мы устали, и нам нужно отдохнуть.
Незаметно для себя они задремали. Солнце село за холмы, на небе снова появились первые звезды. Воздух стал несколько прохладнее, но он скорее освежал, чем охлаждал. Запахи трав сгустились, превратившись в нечто, напоминающее духи.
Проснулись подростки разом. Кто-то ворочался в их карманах, слышались приглушенные голоса:
– Христа! Больно!
– Малыши! – спохватился Саша.
– Чуть не забыли! – вскрикнула Марина.
Они осторожно вынули из комбинезонов светящихся малышей. Те выглядели замученными, словно не спали целый день, а тяжело трудились.
– Чем же вам помочь? – спросил сам себя Саша.
– Слушай, а давай для начала назовем их как-то! – предложила Марина. – А то как-то неудобно к ним обращаться «мой», «твой».
– А откуда ты знаешь, кто из них мальчик, а кто – девочка?
– Так давай у них спросим!
Малыши замолчали, прислушиваясь к разговору подростков, казалось, даже с некоторой надеждой.
Марина, держа «своего» малыша на ладони, спросила:
– Ты кто?
Тот только плечами пожал.
– Давай по-другому, – предложил Саша и обратился ко второму малышу: – Ты мальчик?
Тот отрицательно покачал головой.
– Девочка! – Марина чуть в ладони не захлопала, а потом спросила у малыша на своей ладони: – А ты девочка?
Тот тоже отрицательно покачал головой.
– Пацан, – довольным голосом констатировал Саша. – Как же вас назвать?
Он задумался, но Марина прервала размышления:
– Знаешь, я где-то читала, что в прежние времена людей называли согласно празднику, который праздновали в день рождения или незадолго до него. А если никакого праздника близко не было, то младенцам давали простые имена: девочек называли Мария, а мальчиков – Иван. Попробуем?
– Тогда давай хотя бы с именем Христа, – согласился Саша. – Они же пищат постоянно «Христа, Христа!»
– Хорошо. Чур, я первая!
Марина поднесла свою ладошку к ладони Саши и произнесла торжественно, немного нараспев:
– Иван да Марья! Крещу вас во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь! И носить вам отныне эти имена.
Стоило Марине произнести последнее слово, как произошло чудо. Малыши взмыли над ладонями детей, усталость исчезла с их личиков, а за спинами появились маленькие крылышки. Малыши взялись за ручки и принялись кружиться, смеясь тоненькими серебряными голосками. Чему они так радовались, ни Марина, ни Саша понять не могли. Они смотрели удивленно то на малышей, то друг на друга, и ничего не понимали. Малыши еще некоторое время кружились, чему-то радуясь, а потом поманили за собой подростков. Те двинулись следом. Малыши вели их мимо камня в степь, что-то щебеча по дороге, но разобрать слов ни Саша, ни Марина не могли. Наконец, малыши остановились, указали ручками куда-то вдаль, поклонились и растаяли в ночном воздухе, упорхнув к звездам. Пилигримы еще долго стояли, глядя им вслед. Наконец, Саша первым задал вопрос, который мучил обоих:
– Ты что-то поняла?
– Нет, – пожала плечами Марина. – А что это было?
– Сам в шоке. Мы же хотели пошутить, а оно вон как вышло.
Они еще постояли немного, глядя в небо. Край огромного полумесяца уже показался над лесом, освещая степь серебром.
– Что делать будем? – спросил Саша.
Марина не ответила. Она посмотрела назад, туда, где перед тенью леса стоял камень. В лунном свете были хорошо видны те дороги, по которым они уже прошли, и только та, на которой они сейчас стояли, была какая-то нечеткая, размытая, что ли. Марина посмотрела вперед. Продолжения дороги не было, идти было некуда. Она еще несколько раз повертела головой туда-сюда, а потом взглянула на Сашу. Тот понял ее без слов. Он взял девочку за руку и повел вперед, иногда оглядываясь назад. Странное дело: впереди дороги не было, а за ними – была, и чем дальше они уходили, тем четче просматривалась дорога.
– Кажется, я начинаю понимать, – сказал, наконец, Саша.
– Мы не должны были идти дорогой других людей, – кивнула Марина. – Нам нужно было самим найти свой путь и свое место в мире.
– А еще я думаю, что, меняясь, мы меняем и мир вокруг себя. Так что не важно, куда нас сейчас выведет эти дорога, мы свой мир можем и сами построить.
– Откуда такие мысли?
– Не знаю, – Саша даже пожал плечами. – Пришло в голову, и все тут. Наверное, подсознание сработало.
– Саша, не умничай, – в голосе Марины звучал смех.
– Нет, серьезно. Мы прошли Зону, прошли войну, прошли Пограничный мир. И везде нам помогали, защищали. Не потому, что мы такие белые и пушистые, а потому что мы и сами всегда были готовы прийти на помощь. Разве это не здорово?
– Конечно, здорово! Я не раз задумывалась об этом. Может, стоит начать строить свой мир прямо сейчас?
– Давай попробуем.
Они шли и вслух мечтали, строили свой мир на полном серьезе, словно вопрос давно решен и вот-вот будет воплощен в жизнь.
– Вот кем бы ты хотел быть в своем мире? – спросила Марина.
– Пока не знаю, – честно ответил Саша. – Знаю одно: быть прежним не хочу и не буду. Я многое понял, пока мы бродили по «КВЕСТу». Мне нужно больше общаться с папой, приезжать к нему на работу, интересоваться его делами, делиться своими проблемами. Как бы банально это не звучало, но мне, почему-то захотелось успешно закончить школу, поступить в ВУЗ, чтобы вместе с папой развивать компанию. И не из-за денег, нет. То есть, не только из-за них. Ведь в мире столько детей, да и взрослых людей, кому нужна помощь, но некому ее оказать, в том числе и помощь финансовую. Знаешь, не знаю почему, но мне кажется, что наши малыши не просто обрадовались. У меня такое впечатление, что, дав им имена, мы сняли с них какое-то тяжкое бремя, которое не давало им спокойно жить. Не знаю, как ты, но мне так легко стало на душе, хочется взлететь и парить над землей. Хочется ощутить это же чувство еще много-много раз.
– Я чувствую то же, что и ты, – согласилась Марина. – Поэтому, когда я закончу школу, то пойду учиться на психолога, как Дмитрий Иванович. А еще я хочу создать такую же систему, которая помогала бы людям.
– Но тогда ты пойдешь уже проторенным путем.
– Нет, я создам свою систему, не такую, – не согласилась Марина. – А еще я хочу, чтобы рядом со мной всегда была мама и сильный, смелый, умный и очень добрый человек. Чтобы он всегда поддерживал меня в трудную минуту, но не опекал. Чтобы был надежным другом, который может и подтолкнуть вперед, и остановить, если надо.
Марина слегка сжала ладошку Саши. Тот ответил таким же движением, но смотрел не на девочку, а вперед. Марина проследила его взгляд. Впереди, где-то посреди степи, мерцал огонек костра.
Подростки остановились на несколько секунд, а потом направились прямо к костру. Им почему-то казалось, что, кто бы ни грелся у огня, он не откажет в гостеприимстве двум детям. Уже подойдя почти вплотную, они увидели две фигуры, одетые в сталкерские комбинезоны.
– Кто бы сомневался, – пробормотал Саша.
– Да это же Кинолог и Аля! – вскрикнула Марина и бросилась вперед.
Саше ничего не оставалось, как последовать за подругой. Они вбежали в освещенный круг и остановились. Кинолог грел на костре консервы, Аля возилась с Босом, который сидел у ее ног, вытаскивая из густой шерсти репейник.
– Наконец-то, – сказал Кинолог, доставая одну за другой две банки и ставя их на землю. – А то мы уже заждались.
– Так вы нас ждали? – удивилась Марина, смело присаживаясь рядом со сталкером и принимая из его рук вилку.
Аля перестала возиться с Босом и присела с другой стороны. Саша выбрал место рядом с Мариной. Он тоже принял вилку, еду и принялся с удовольствием поглощать сталкерскую тушенку, приятно пахнущую дымком. Кинолог перебрасывался с Алей шутками, все больше по поводу Боса. Пес иногда гавкал в ответ, словно понимал, о чем речь и пытался незлобиво отбиваться.
Дети ели молча, наблюдая за поведением сталкеров. Те вели себя необычно. Складывалось впечатление, что они никогда не жили в Зоне, не рисковали жизнью каждую минуту. Просто сейчас они вернулись с трудной работы, с которой отлично справились, и теперь могли побыть самими собой, без всяких условностей. А еще в мерцающем свете костра детям казалось, что эти двое не просто напарники. Они – одно целое, единое, неразрывное. Да и напоминали кого-то. Аля жестами, мимикой походила на Ольгу, маму Марины, а Кинолог интонациями и поведением напоминал Андрея, отца Саши.
