Она пробудилась, полумёртвая от холода, и не смогла открыть свои глаза, так как поверх них замёрзла ледяная корка; но Пантелеймон начал лизать их, чтобы растопить лёд, и скоро она смогла увидеть молодого медведя, который говорил с ней.
Она пару раз попробовала встать, но оба раза упала.
— Езжайте на мне, — сказал медведь, и присел, чтобы предложить свою широкий спину, и, наполовину держась, наполовину сваливаясь, она умудрилась доехать на нём к крутому обрыву, где уже собралось много медведей.
И среди них была маленькая фигурка, которая рванулась к ней, и чей деймон прыгал рядом, приветствуя Пантелеймона.
— Роджер! — сказала она.
— Йорек Барнисон оставил меня там, в снегу, пока он пошёл вперёд, чтобы спасти тебя — мы вывалились из воздушного шара, Лира! После того, как ты выпала, нас унесло на мили и мили, и тогда мистер Скорсби выпустил из баллона немного газа, и мы врезались в гору, и покатились по такому склону — ты б только видела! И я не знаю, где теперь мистер Скорсби, и где ведьмы. Были только я и Йорек Барнисон. Он побежал прямо сюда, чтобы найти тебя. И они рассказали мне о его поединке…
Лира посмотрела вокруг. Под руководством старого медведя, человеческие заключенные строили укрытие из плавника и кусков материи. Казалось, они были довольны тем, что им нашлась хоть какая-то работа. Один из них пытался зажечь огонь с помощью кремня.
— Вот еда, — сказал молодой медведь, который разбудил Лиру.
На снегу лежал свежепойманный тюлень. Медведь разрезал его когтем, и показал Лире, где найти почки. Она съела одну сырой: та была тёплой, мягкой, и удивительно вкусной.
— Съешь ещё и ворвань, — сказал медведь, и оторвал для неё кусок. На вкус та была похожа на сливки, приправленные лесными орехами. Роджер заколебался, но последовал её примеру. Они жадно поели, и, чрез несколько минут, Лира полностью проснулась и даже начала согреваться.
Вытирая рот, она осмотрелась вокруг, но Йорека нигде не было видно.
— Йорек Барнисон разговаривает со своими советниками, — сказал молодой медведь. — Он хотел увидеть Вас, когда Вы поедите. Следуйте за мной.
Он провёл их через снежный холм к месту, где медведи начинали строить стену из ледяных блоков. Йорек сидел в середине группы старых медведей, и он приподнялся, чтобы поприветствовать ее.
— Лира Среброязыкая, — сказал он. — Подходи, и выслушай то, что мне говорят.
Он не объяснял ее присутствие другим медведям, или, может быть, они уже знали о ней; но, во всяком случае, они освободили для неё место, и обращались с ней с огромным почтением, как если бы она была королевой. Она была крайне горда тем, что сидит рядом со своим другом Йореком Барнисоном под Авророй Бореалис, которое изящно мерцало в полярном небе, и участвует в беседе медведей.
Оказалось, что господство Йофара Ракнисона над медведями было подобно заклинанию. Некоторые из них связывали это с влиянием госпожи Коултер, которая посетила его перед изгнанием Йорека, хотя Йорек и не знал об этом, и сделала Йофару несколько подарков.
— Она дала ему какой-то наркотик, — сказал один медведь, — который он скормил Хьялмуру Хьялмурсону, и заставил его забыть себя.
Хьялмур Хьялмурсон, как сообразила Лира, и был тем медведем, которого убил Йорек, и чья смерть была причиной его изгнания. Так, оказывается, за этим стояла госпожа Коултер! И это было ещё не всё.
— Есть человеческие законы, которые запрещают некоторые вещи, которые она хотела сделать, но человеческие законы не действуют на Свальбарде. Она хотела основать здесь ещё одну станцию, наподобие Болвангара, только ещё хуже, и Йофар собирался разрешить ей сделать это, вопреки всем традициям медведей; потому что раньше люди посещали Свальбард, или были заключены здесь в тюрьму, но никогда не жили и не работали здесь. Постепенно она собиралась увеличивать своё влияние на Йофара Ракнисона, и его власть над нами, пока мы не превратились бы в её ручных зверюшек, прибегающих и убегающих по команде, и нашей единственной обязанностью было бы охранять ту мерзость, которую она собиралась здесь создать…
Это говорил старый медведь. Его звали Сьёрен Эйзарсон, и он был советником, одним из тех, кто пострадал под властью Йофара Ракнисона.
— Что она делает сейчас, Лира? — спросил Йорек Барнисон. — И что она будет делать, когда услышит о смерти Йофара Ракнисона?
Лира достала алетиометр. Было слишком темно, чтобы его разглядеть, и Йорек приказал, чтобы принесли факел.
— Что случилось с мистером Скорсби? — сказала Лира, пока они ожидали. — И с ведьмами?
— Ведьмы были атакованы другим ведьмовским кланом. Я не знаю, были ли те, другие, в союзе с усекателями детей, но они в больших количествах патрулировали наше небо, и во время шторма они напали. Я не видел, что случилось с Серафиной Пеккалой. Что же касается Ли Скорсби, воздушный шар подскочил после того, как мы вывалились, и унёс его с собой. Но твой символьный анализатор скажет тебе, какова их судьба.
Медведь притащил салазки, на которых дымился котёл древесного угля, и воткнул в него смолистый факел. Факел немедленно вспыхнул, и в его ярком свете Лира положила руки на алетиометр и спросила о Ли Скорсби.
Выяснилось, что он всё ещё летел, отнесённый ветром в сторону Новой Земли, что он был цел и невредим, и успешно отбился от скальных трупоедов и от ведьм.
Лира сказала это Йореку, и он удовлетворенно кивнул.
— Если он в воздухе, он в безопасности, — сказал он. — Что с госпожой Коултер?
Ответ был сложным, и игла качалась от символа к символу в последовательности, которая заставила Лиру задуматься на долгое время. Медведи испытывали любопытство, но сдерживали себя из уважения к Йореку Барнисону и его уважения к Лире, так что она вытеснила их из своего сознания, и снова погрузилась в алетиометрический транс.
Комбинация символов, когда она наконец поняла её смысл, встревожила её.
— Он говорит, что она… Она знает о том, что мы полетели сюда, и у неё есть транспортный цеппелин, вооружённый пулемётами — я думаю, что это значит именно это — и они — они подлетают к Свальбарду прямо сейчас. Она, конечно, ещё не знает о том, что Йофар Ракнисон побеждён, но скоро она это узнает, потому что… О да, потому что какие-то ведьмы сообщат ей об этом, а они узнают про это от скальных трупоедов. Так что, я думаю, вокруг нас в воздухе есть шпионы, Йорек. Она хотела, чтобы… хотела притвориться, что прибыла помочь Йофару Ракнисону, но в действительности она собиралась захватить власть, с помощью полка татар, который прибудет сюда морем, через пару дней.
— И, как только она сможет, она собирается пойти туда, где сейчас держат лорда Азраэля, и она хочет убить его. Поскольку… Теперь ясно: кое-что, чего я никогда раньше не понимала, Йорек! То, почему она хочет убить Лорда Азраэля — потому что она знает, что он собирается сделать, и она боится этого, и она хочет сделать это сама, и получить контроль над этим вместо него… Это должно быть тем городом в небе, это должно быть! Она пытается добраться до него первой! А теперь он говорит мне что-то еще…
Она склонилась над инструментом, изо всех сил сконцентрировавшись на игле, которая дёргалась во все стороны. Она крутилась так быстро, что за ней почти невозможно было уследить; Роджер, глядя её через плечо, даже не мог разобрать, где она останавливалась, и единственным, что он видел, был быстрый безмолвный диалог между пальцами Лиры, поворачивающими стрелки, иглой, крутящейся в ответ, диалог на языке, не менее странном и непохожем на всё остальное, как и Аврора Бореалис.
— Да, — сказала она наконец, укладывая инструмент себе на колени, моргая и вздыхая после глубокой концентрации. — Да, я поняла, о чём он говорит. Она опять гонится за мной.
— Она хочет кое-что, что у меня есть, потому что лорд Азраэль тоже это хочет. Им нужно это для этого… для этого эксперимента, чем бы он ни был…
Тут она остановилась и глубоко вздохнула. Что-то беспокоило её, и она не знала, что именно. Она была уверена, что этим, чем-то настолько важным, был сам алетиометр, потому что, в конце концов, госпожа Коултер хотела его заполучить, да и чем ещё могло бы это быть? И все таки это было не то, потому что алетиометр имел особое обозначение для самого себя, а здесь было что-то иное.
— Я думаю, что это алетиометр, — сказала она несчастно. — Это то, что я думала всё это время. Я должна отнести его лорду Азраэлю прежде, чем она получит его. Если она получит его, мы все умрём.
Сказав это, она почувствовала себя такой утомлённой, уставшей до самых костей, и грустной, что сама смерть показалась её облегчением. Но пример Йорека не давал ей признать это. Она убрала алетиометр, и села прямо.
— Как далеко она? — Спросил Йорек.
— В нескольких часах пути. Я думаю, что я должна доставить алетиометр лорду Азраэлю как можно быстрее.
