– Нет, – вздохнул Себастьян, – но тело не может долго поддерживать свою целостность. Оно высыхает, рассыпается… и превращается в песок.
Пегги Сью подавила вскрик ужаса. Она только что вспомнила желтую рыбу, запертую в ящике письменного стола в своей спальне.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Себастьян. – Я видел, как ты принесла рыбу, выпрыгнувшую из миража. Вероятно, сейчас от нее почти ничего не осталось, не так ли? Только горсточка пыли. Если уж говорить начистоту, со мной может произойти то же самое. Беглецам от этого не уйти. Мы высыхаем.
– Вы высыхаете? – повторила Пегги, не уверенная, что правильно поняла его слова.
– Да, – буркнул подросток. – Теперь я больше не человек: я должен заплатить выкуп за украденное бессмертие. Я сделан из песка…
– Что?!
– Все, что выходит из миражей, становится веществом пустыни. Как только влага испаряется из нашего тела, мы начинаем рассыпаться. Ты строила когда-нибудь замок из песка? Пока он мокрый, он красивый, а как только песок высыхает, башенки разваливаются… Когда совсем высохнешь, даже малейший ветерок способен тебя развеять… Песок пустыни – вот все, что остается от людей, рискнувших сбежать из миража… Они превратились в статуи из сухого песка… слишком сухого. И ветер пустыни развеял их по своей воле.
– Я поняла, – выдохнула Пегги. – Вода… ты ее не пьешь, ты ею поливаешь себя, правда?
– Да, чтобы поддерживать свою внутреннюю целостность. Пока я влажный, со мной все в порядке. Но как только я начинаю высыхать, это кошмар… Я рискую рассыпаться при малейшем движении. Самое худшее, что днем в ангаре очень жарко, и вода испаряется мгновенно.
Рискуя показаться невежливой, Пегги Сью не могла удержаться, чтобы не осмотреть голые руки мальчика. Он понял, чтó она делает, и смущенно рассмеялся.
– Ну, сейчас это еще незаметно, – бросил он. – Я только что впитал содержимое целого ведра, да и жара наконец спала. Я выгляжу совсем как обычный человек. Ты можешь потрогать мою руку – и не ощутишь разницы. Но когда я начинаю высыхать… Моя кожа тут же становится шероховатой, крупчатой. И голос меняется, ты заметила? Если ты меня нечаянно толкнешь, моя рука рассыплется, распадется в пыль… Ты видишь: я не слишком опасный противник!
Пегги почувствовала, как у нее перехватывает горло. Ей от души хотелось помочь Себастьяну, но она не знала, как это сделать.
– Ты можешь выздороветь? – спросила она.
– Да, – ответил подросток, – если вернусь туда, откуда пришел… обратно в мираж. Там я стану бессмертным, как все остальные…
– Почему ты оттуда ушел?
Себастьян поморщился. В этот момент Пегги заметила, что его коже не хватает упругости; морщины, образовывавшиеся от мимики, разглаживались не сразу.
– Это сложно объяснить, – вздохнул Себастьян. – Наверно, ты слишком молода, чтобы это понять.
– Но мы с тобой одного возраста! – запротестовала девочка.
– Ты что, забыла?! – воскликнул Себастьян, а потом перешел на более спокойный тон: – Я хотел увидеть мою семью, и еще… с некоторых пор в стране миражей стало гораздо меньше развлечений. Все пошло наперекосяк! Я хотел предупредить других детей. Сказать им, что не надо уходить в миражи. С моей стороны, вернуться сюда было немного легкомысленным. Я действовал по первому побуждению. В стране мечты теряешь привычку размышлять. Не ощущаешь, как проходят годы: время там не существует. Кажется, что находишься там всего месяц, а на земле за это время протекает двадцать лет. Это совсем другой мир. Миражи открывают вам двери во вселенные, которые похожи на парк аттракционов. Там только играют, развлекаются… и каждая игра увлекательнее предыдущей. Никогда не устаешь. Можешь объедаться лакомствами, не боясь пополнеть, и вкусностей на всех хватает. Можно пускаться во все тяжкие, зная, что с тобой ничего не случится. Это… не поддается описанию.
Его голос начал дрожать.
– Я был очень беден, – объяснил он, опустив глаза. – Я жил в деревне, где все умирали с голоду. И никакого просвета впереди. Мне не нравилась такая жизнь. Я не хотел горбатиться за гроши и умереть раньше срока от тяжкого труда и лишений. Индеец со Священных холмов рассказал мне о волшебных миражах… о дверях, которые открываются туда над дорогами. Он мне разъяснил, что обратно я не смогу вернуться и что песок пустыни состоит из останков беглецов, попытавшихся ускользнуть из золотой клетки параллельных миров. Но мне на это было наплевать: хоть к черту в пекло, только бы не та жизнь, какую я влачил. Поэтому при первой же возможности я прыгнул в мираж.
– И вот теперь ты здесь, – заключила Пегги.
– Да, – вздохнул Себастьян. – Самое худшее, что мне кажется, будто я ушел неделю назад. Когда я увидел, что стало с моим младшим братом Пако, я чуть не упал в обморок.
Он сел, прислонившись спиной к фюзеляжу самолета.
– Разговор меня обезвоживает, – пояснил он устало. – Если мы продолжим беседу, мой язык рассыплется в пыль прямо внутри рта. Приходи завтра… и принеси побольше воды. Сейчас я в твоих руках. Только от тебя зависит, буду я жить или нет.
– Конечно, я тебе помогу, – прошептала девочка. – Не хочешь ли ты предупредить Пако? Может, он сумеет о тебе позаботиться лучше, чем я?
– Не теперь, – ответил Себастьян. – Мне немного стыдно. Я знаю, какое горе ему причинил… Но я не думал, что годы летят так быстро.
– Как хочешь, – согласилась Пегги Сью. – Мы вместе подумаем, как быть. Пока я схожу за водой. Так ты сможешь дожить до завтра без проблем. Постарайся, чтобы мой отец тебя не увидел. Он непременно спросит, что ты делаешь здесь, в потемках.
– Я не могу выходить на яркое солнце, – ответил Себастьян. – Вода, содержащаяся в моем теле, испарится за десять минут, и я превращусь в пыль, не дойдя до середины взлетной полосы.
– Я поняла, – вздохнула Пегги Сью. – Мы сделаем все, чтобы этого избежать.
Она могла бы беседовать с Себастьяном всю ночь, но опасалась, как бы Джулия и мама ее не хватились.
– Приходи завтра, – сказал подросток на прощание. – Мне надо еще многое тебе рассказать… В действительности внутри миражей дела обстоят плохо. Вы все под угрозой. Именно поэтому я вернулся – чтобы предупредить вас. Вам надо бежать отсюда – пока еще не поздно.
Пегги Сью вздрагивала при мысли, что ее отец может загореться идеей отремонтировать старые самолеты, забытые в глубине ангаров. Он был мастер золотые руки, умеющий восстановить что угодно. Как некоторые люди не могут пройти равнодушно мимо бездомной кошки, так Бэрни Фэрвей не мог пройти мимо сломанной машины, не попытавшись ее починить. Такой дар нашел себе применение на забытом аэродроме; Пегги Сью понимала, что, покончив с восстановлением наблюдательной башни, ее отец примется за самолеты… и обнаружит Себастьяна.
Ей трудно было выразить словами, чтó она чувствовала к этому мальчишке. С одной стороны, ее раздражал его командирский тон, с другой – Пегги понимала, что он испуган, и это делало его трогательным.
– Мы попали в пренеприятную историю, – проворчал синий пес, когда девочка спросила его мнение. – Совершенно ясно, что мальчишке не хватает воды, чтобы поддерживать свою внутреннюю влажность. Значит, ему грозит то же, что произошло с желтой рыбой в ящике стола. Теперь понятно, почему у меня возникло впечатление, будто песок живой и стонет! Беглецы не умирают. Они высыхают, рассыпаются и смешиваются с останками своих предшественников.
– Старый Пако определенно смог бы нам помочь, – сказала Пегги. – Он бы забрал Себастьяна к себе, спрятал его в темной комнате и снабдил его достаточным количеством воды.
Произнося эти слова, девочка задумалась: такое существование выглядело не слишком заманчиво! В действительности Себастьян больше не мог жить среди людей; теперь, когда его тело изменилось, он оказался принужден вернуться в мираж. Он думал освободиться от реальности, погрузившись в иллюзию, но теперь иллюзия держала его в плену, куда более ужасном, чем реальный мир.
Пегги решила позвонить в продуктовую лавку и заказать всякой снеди. Заканчивая разговор, она попросила хозяина прислать Пако, как и в предыдущий раз. Она надеялась, что старик найдет выход из создавшейся ситуации. Когда грузовик мексиканца затормозил перед ангарами, девочка вышла навстречу. Слова, которые она собиралась произнести, застряли у нее в горле.
– Себастьян вернулся, – прошептала она. – Он ускользнул из миража. Однако вас ожидает неожиданный сюрприз… он… он совсем молодой, но не жилец.
Губы пожилого мужчины задрожали. Ему потребовалось немалое усилие, чтобы взять себя в руки.
Они вошли в ангар. Жара стояла беспощадная, так как солнце припекало черепицу уже несколько часов. Себастьян как раз принимал душ, поливая себя из лейки. Забавно, что вода не текла по его коже и одежде, а проникала в его тело.
