сладким…
– Откуда ты такая взялась?
– Ты не первый, кто спрашивает. Я обычно говорю, что моя мама – известная художница. Этого хватает, чтобы отстали.
– А кто твоя мама на самом деле?
– Как кто? Известная художница.
Смастерив ещё один кулинарный шедевр, Альбина сунула его себе под шарф. Шарф энергично задвигался.
– Сегодня у нас была разведка, – сказала она, прожевав. – Мы убедились, что всё очень серьёзно. Наскоком мы туда не прорвёмся. Надо готовить операцию. Нужны люди и снаряжение. Этот твой Пашка – нормальный?
– Даже слишком нормальный. Он не поймёт. Слушай… я что подумал… а зачем вообще?
– Что зачем?
– Туда прорываться…
– Что значит «зачем»? Что значит «зачем»?! Ты сам зачем туда потащился?
– Интересно… я хотел фильм снять.
– Вот и снимешь! Возьмёшь нормальную камеру, придёшь и снимешь. И станешь знаменитым.
– Мы же выяснили, что там ничего нельзя снять.
– Значит, просто сценарий напишешь, а снимешь потом.
– Ага, если выберусь оттуда…
– Мить, не знаю, как у тебя, но у меня всё просто: если есть тайна – её надо раскрыть. А если нет, зачем вообще жить тогда?
Он пожал плечами:
– Есть тайны, которые лучше не трогать… Если тайну раскрыть – она перестанет быть тайной, правильно?
Альбина задумалась.
– Ну да, что-то есть. Но нашего города это не касается. У нас столько всяких волшебных тайн, что если даже одну раскрыть – ничего не поменяется. Слышал про вечного мальчика?
– Нет.
– Ну, ты даёшь… В общем, у нас в городе есть вечный мальчик. Он никогда не стареет. Ему всегда тринадцать лет, и он всегда в восьмом классе. Отучится год в одной школе, потом переходит в другую, опять в восьмой класс. Имя меняет. И так уже много лет.
– И что, его никто не спалил на этом?
– Мить, у нас в городе сто пятьдесят семь школ! Это значит, он может переходить из одной в другую сто пятьдесят семь лет, а потом – по второму кругу.
– А как он вообще это делает? Ведь документы нужны…
– Подделывает, – уверенно сказала Альбина.
– А откуда вообще про него знают?
– Всякое говорят. Вот, например, девочка окончила школу, потом пед, пошла работать учительницей – уже в другую школу. Пришла в класс, а там знакомое лицо. Он, конечно, всё отрицает, и имя у него другое, но она-то знает, что это он! Но никто ей не верит. Бывают же всякие совпадения…
– Бывают. А зачем ему вообще надо из школы в школу переходить? Я, если бы был бессмертным, уехал бы куда-нибудь. Весь мир бы пешком обошёл, всё бы спокойно посмотрел. Куда торопиться, если вечность впереди?
– Говорят, что ему надо постоянно быть среди ребят. Он их от чего-то охраняет. Или от кого-то. Может, даже от этих прыгунов. Или от «тихой смерти».
– От чего?!
– Какой-то ты непродвинутый. Ты и про «тихую смерть» не слышал?
Митя только плечами пожал.
– Говорят, сейчас в городе эпидемия. Причём сугубо среди старшеклассников. Человек просто падает и умирает. Никаких следов насилия, никаких признаков инфаркта, болезни. Был – и умер.
– Человек не может просто так умереть, – Митя вспомнил любимую фразу папы: – Человек – существо упрямое.
– Да я бы тоже не верила всем этим сказкам. Но! В прошлом году у нас в школе одна девочка умерла. Училась на два класса старше меня, была «звезда» всей школы. Песни сама сочиняла, на конкурсах побеждала. А потом, как гром среди ясного неба: Лена Палкина умерла! И никаких подробностей. Просто взяла и умерла средь бела дня. Говорят, болела. А чем она болела? Видел бы ты её – здоровее нас с тобой. У неё на похоронах было полшколы, и я в том числе. Лежала, как живая! Чаю хочешь?
– Эм…
В рюкзаке у Альбины нашёлся маленький термос, пили из крышки, по очереди.
– Так что мы решили в итоге?
– Ну, давай по пунктам, – сказала Альбина. – Первое – собираем информацию. Если эта аномалия существует давно – а судя по всему, так и есть – кто-то должен о ней знать и кто-то наверняка уже пытался туда проникнуть. Второе – собираем экипировку. Шлемы какие-нибудь, топоры, газовые баллончики…
– Баллончики зачем?
– А чем ты от прыгунов будешь отбиваться? Голыми руками? И третье – собираем народ. Начнём хоть с твоего Пашки. Прямо сейчас иди к нему.
– А у тебя кто есть?
– Да никого нету. Меня все в школе боятся с тех пор, как я одному мальчику шею прокусила.
– Чего-чего?
– Долго рассказывать. Не бойся, я не вампирка, хотя хотелось бы, конечно. Всё, пошли…
Возле дома, где жил Пашка, попрощались. Митя понятия не имел, что в таких случаях положено делать (не руку же пожимать даме), поэтому они просто стояли с полминуты и молчали, пока Митя не сказал:
– Ну… в общем… да.
– Да, – согласилась Альбина.
– Я тебя добавлю в друзья?
– Добавляй. И телефон мой запиши.
На том и расстались.
Пашка был дома. Он всегда дома, если не с Митей. Не то что маменькин сынок – просто любит комфорт.
Пашка из богатой семьи, все самые навороченные гаджеты и самые новые игры – у него. Он охотно делится, взамен Митя помогает ему с учёбой, иначе Пашка не удержится в элитной школе, даже несмотря на все деньги родителей – репутация учебного заведения для руководства важнее.
Кто-то скажет: какая же это дружба? Да, когда-то всё начиналось со взаимного меркантильного интереса, который затем как-то сам собой отодвинулся на второй план. Хотя и не исчез совсем.
– Мне показалось, или ты сейчас с девчонкой разговаривал? – спросил Пашка, как обычно, спокойный. Никаких подколочек в голосе. Ему было действительно интересно. У них в классе мальчишки и девчонки держались отдельно и общались сугубо по учёбе.
– Да. Её зовут Альбина.
Хорошо, что Пашка её видел. А то Митя начал подозревать, что Альбина ему привиделась, как и прыгун, и всё остальное.
– И чего у тебя с ней?
– Ничего. Просто общаемся.
– На тему?
– На тему аномальных мест нашего города. Знаешь что-нибудь про это?
Да кого он спрашивает! Пашка даже по собственной улице прогуляться лишний раз не выйдет.
– Опять новая шиза, да? – спросил Пашка голосом человека, не привыкшего удивляться. – Про что на этот раз фильм снимать будем?
– На этот раз никаких фильмов. У тебя есть шлем?
Митя даже не сомневался, что есть. У Пашки есть всё. Хоть квадрокоптер, хоть туристическая камера, которая крепится на голову, хоть синтезатор, хоть гироскутер. И всё это обычно пылится без дела.
– Ну, есть. Шлем, наколенники, налокотники. Родоки купили, чтобы я на скейтборде катался.
Этот толстяк – на скейтборде? Мите пришлось отвернуться, чтобы Пашка не заметил его ухмылки.
– Надо если – бери,
