– Ангелы! Вернее, херувимы! – крикнул вдруг Кеша, и все обернулись на него.
– Я вспомнил, где я видел что-то похожее. В детской Библии. Там был рисунок Ковчега Завета. На его крышке были херувимы с крыльями и также головы к центру склонённые!
– Так! Может, этот ковчег и есть наш резонатор? – предположила Оля.
– Вполне может быть! У Ковчега было много странных свойств. Через него общались с Богом, он был почти невесом, несмотря на большое количество золота, и он убивал неосторожных, кто прикасался к нему, – продолжал вспоминать, подняв глаза к небу, Кеша.
– Все сходится! Это он! Ур-ра! – воскликнул Равиль.
– Ну ты знаток! Молодец! – Умка обняла Кешу и поцеловала в щёку, отчего тот стал пунцово-красным.
– Отлично! Раз мы знаем, что это, и его след в истории есть, нам только необходимо узнать, где он находится, – веско заключил Женя. – Что ты ещё помнишь?
– Погодите радоваться! – остановил общее ликование Кеша. – Насколько я помню, он хранился в первом храме, построенном Соломоном, а потом бесследно исчез оттуда.
– Час от часу не легче! – махнула рукой Даша.
– Погоди расстраиваться! Кеша, может ты знаешь, когда и где этот твой Соломон жил?
– Отличная мысль! Я тебя понял! Мы приедем незадолго до исчезновения, да? – догадался Рав.
– Жил-то он в Иерусалиме, но вот когда… Точные даты неизвестны, приблизительно тысячу лет до нашей эры.
– Мне бы желательно поточнее, иначе всю энергию на скачки во времени израсходуем, – заметил пришелец.
– Буруль, а может, в памяти твоего компьютера что-нибудь найдём? Ведь о фараонах он кое-что знал, – предложила Умка.
– Как я сам до этого не догадался. Двадцать секунд… Есть! Соломон, он же Шлемо, он же Сулейман, точная дата рождения неизвестна, но умер он в девятьсот двадцать восьмом году до этой эры по общепринятому календарю, – выпалил Бурулька.
– Что-то я читала про Соломона… – пробормотала Даша, – у него кольцо было, на которое он глядел и успокаивался.
– В смысле? – не понял Равиль.
– Легенду вспомнила, что Соломону подарили кольцо, на котором было выгравировано «всё пройдет». Когда что-то его расстраивало, он читал эту надпись и успокаивался. Однажды эта фраза всё же не смогла его успокоить, и он в ярости хотел выкинуть его, но тут обратил внимание, что на внутренней стороне кольца есть ещё одна гравировка. Он вгляделся в мелкие буквочки – там было сказано: «и это тоже пройдет»… С тех пор царь с этим кольцом не расставался.
– Это всё красиво, конечно, но какое отношение эта история к ковчегу имеет? – проворчал Кеша.
– Никакого. Просто вспомнилось. Говорят, он был мудрый правитель.
– Да-да, ты права. Вспомнила, что мне в одной книжке попадалось, – вмешалась Оля. – Однажды к Соломону на суд пришли две женщины с просьбой рассудить их. Обе утверждали, что новорождённый ребенок её, а другая, мол, украла его. Мудрецы не могли решить, кто прав, и потому направили женщин к царю. Выслушав обеих, Соломон сказал: – В чём проблема? Разрубите ребёнка на две части и отдайте каждой по половинке.
Первая женщина согласилась на это, а вторая сказала: «Что Вы? Не надо! Пусть достаётся ей, но не убивайте младенца!..»
И тогда Соломон приказал отдать ребёнка второй женщине, ибо она и была настоящей матерью.
– Логично… Нам остаётся посетить его. Я предполагаю, ковчег исчез незадолго до смерти, иначе это было бы зафиксировано где-то в летописях.
– Что ж, попробуем. По местам. Приготовиться! Место назначения – Иерусалим, год девятьсот тридцатый, – объявил Буруль, но тут его прервала Даша:
– Погоди-ка, ты не ошибся? Нам нужно до его смерти, а не после.
– Всё правильно! – Женя жестом успокоил взволновавшуюся подругу: – Годы до нашей эры считаются в обратном порядке, понятно?
– Ах, да, совсем забыла, – смущённо прошептала Дашка. – Тогда поехали!
Первое ощущение, которое получила Даша, выйдя из летающего диска после полёта, это вкус пыли и песка на зубах и давящая жара. Даже солнце казалось более расплывчатым из-за пыли, но тем не менее оно не становилось прохладнее от этого. Вскоре глаза привыкли к яркому освещению и стало понятно, что наши путешественники оказались на окраине достаточно крупного городка в пустыне. Его белые с розоватым оттенком домики лепились на холмах, создавая впечатление, что они построены друг на друге, словно ласточкины гнёзда. Даже сюда, поодаль, доносился неясный шум толпы.
– Жарковатенько, будто из Египта не уезжали, – проворчал Кеша, смахивая капельки пота со лба.
– На самом деле Египет не так уж и далеко, – заметила Оля.
Ждать подходящих для переодевания детей пришлось недолго, и уже через полчаса они затерялись в шумной базарной толпе. Да и храм найти оказалось достаточно просто – вот он стоит на холме, обнесённый высокой каменной стеной. Вдоль стены, кто стоя, кто сидя, располагались шеренги нищих, просящих подаяние. Ворота во дворец были заперты, возле них собралась большая толпа приезжих послов и купцов с подарками и товарами. Ребятам удалось незаметно прибиться к одной из таких групп и теперь оставалось только дождаться аудиенции. Наконец во дворце раздался звук горнов, и ворота распахнулись. Толпа приезжих поспешила войти во внутренний двор. Охрана быстро и деловито распределила гостей по краям большой площади, выложенной огромными полированными каменными блоками. Посередине площади располагались ступени, ведущие в здание самого храма. Возле входа в него располагались огромные бронзовые колонны. Вновь зазвучали трубы, и гомон толпы стих. Резные двери храма распахнулись, и на пороге появились священники с маленькими чёрными прямоугольными коробочками на головах. Притихшие гости были приглашены во внутренний двор, оставляя у порога свои подношения и кур, которые они привезли сюда для жертвоприношения. Увидев это, Кеша тихо сказал:
– По-моему, мы попали в Иерусалим в Йом Кипур.
– Что это? – спросила Даша.
– Это один из праздничных дней нового года. В этот день полагается просить прощения у всех и приносить жертвы. Куры как раз для этого здесь, – ответил он.
– Смотрите туда, я думаю, что мы ищем, находится там, – шепнула Оля, показывая глазами на здание с плоской деревянной крышей в конце внутреннего двора.
Здание это подпирали столбы, украшенные золотом.
– Как же мы проникнем туда? – прошептал в ответ Женя.
– Нам нужно пока что спрятаться за столбами и воспользоваться своими плащами-невидимками, – подсказал тихим голосом Кеша.
Все молча кивнули и стали потихоньку, не привлекая к себе внимания, двигаться в сторону позолоченных столбов. Тем временем молитва закончилась, и люди стали потихоньку уходить из храма. Священнослужители поднялись по ступеням ко входу к внутреннему домику. Один из них, видимо, самый главный, встал у входа, раскинув руки в стороны, а его помощники стали накидывать на него одно роскошное одеяние за другим. В завершении ему водрузили на голову тюрбан с золотой пластиной, закрывающий лоб. Дети, укрывшись с головой плащами невидимости, следили за всеми этими приготовлениями, затаив дыхание. Наконец всё было кончено, священнослужитель опустил руки и вошёл во внутренние покои. Все остальные сошли со ступенек вниз, и на входе у резных дверей никого не осталось. Ребята только собирались последовать за главным, как внезапно он быстрым шагом вышел оттуда. Он был явно чем-то взволнован. Страх и ужас читались на его лице. Совладав с волнением, он что-то шепнул своему помощнику, и тот немедленно исчез со двора. В тревожном ожидании прошло около десяти минут. Во внутренний дворик стали один за другим прибывать какие-то люди. По их внешнему виду было понятно, что они знают себе цену – усыпанные золотом и драгоценными камнями, их одеяния вызывающе блестели в лучах солнца. Все они тревожно перешёптывались, топчась у ступеней храма, в ожидании ещё кого-то. Наконец во двор вошёл явно раздражённый чем-то седой властный мужчина. Все склонились в глубоком поклоне перед ним.
– В чём дело? Почему такая срочность, Садюк, Вы же знаете, в Йом Кипур нельзя ни о чём беспокоиться, а тем более беспокоить?
– Прошу простить меня, Ваше Величество, но произошло чрезвычайное происшествие.
– Ну что ж, докладывайте, – раздражённо бросил Соломон и плюхнулся в кресло, поднесённое ему верными слугами.
– Стража, заступите на свой пост снаружи, здесь вы пока что не нужны, – скомандовал Первосвященник, и воины молча покинули внутренний двор.
– Позвольте мне сказать Вам это по секрету, – продолжил он, бледный от страха, и склонился к уху царя.
Тот напряжённо вслушивался, и с каждым услышанным словом его брови грозно сдвигались к переносице.
