— Вы здесь самые главные? — спросила Диба.
— О нет, — вздохнул Бон. — Что вы, что вы, господь с вами. Он обменялся печальным взглядом с Бастором. Одежда священников была покрыта толстым слоем пыли.
В глазах затаилась глубокая тоска и усталость.
— Когда-то мы были на военной службе, служили капелланами.
— Оказывали духовную поддержку.
— Вы служили вместе? — спросила Диба.
Этим вопросом оба священника, казалось, были слегка шокированы.
— Напротив! — возразил Бастор. — Мы были смертельными врагами.
Он произнес эти слова все тем же слабым, слегка дрожащим голосом. Бон рассудительно кивнул.
— Совершенно верно, — подтвердил он. — Смертельными и непримиримыми.
Они снова обменялись кроткими взглядами.
— А что вы делаете здесь? — спросила Диба.
Бастор рассеянно передал свой посох Бону, который, ни слова не говоря, смиренно принял его и терпеливо ждал. Товарищ его тем временем принялся отчаянно чесаться.
— Бастор и я несли свою миссию, были духовной, так сказать, опорой, но каждый для своей воюющей стороны, — заметил Бон, глядя куда-то в пространство.
— Хотя мое служение нисколько не мешало и мне порой надрать кое-кому задницу. Не один рыцарь противной стороны горько пожалел о том, что вступил в перепалку вот с этим преосвященством. — Бастор фыркнул и с довольным и гордым видом ткнул себя пальцем в грудь.
— Вот именно, — подтвердил Бон. — Я, со своей стороны, тоже сомневаюсь, что ваши людишки очень-то верили в мою кротость.
Лица обоих просветлели при этом воспоминании, и на высохших губах священников даже заиграли легкие улыбки.
— Ну и?… — спросила Диба.
— В общем-то, у нас тут каждая минута на счету, — напомнил Хеми.
— Простите, простите. Мы немного увлеклись воспоминаниями.
— Но его люди, признаюсь, были отъявленные разгильдяи и пьяницы.
— Да я и сам был парень хоть куда, старина.
— И вдруг мы неожиданно встречаемся здесь, представляете? Оба хотели попасть именно в это место.
— Мы же епископы, вы понимаете? И до нас обоих дошли слухи, что здесь очень даже теплое местечко.
— Но оказалось, это не совсем то, что мы оба себе представляли, — сказал Бон, обведя рукой затянутые паутиной конструкции. — И тем не менее…
— …не мог же каждый из нас допустить, чтобы такой славный собор попал в руки противной стороны! Но потом мы оба Hors de combat,[5] как говорят французы.
— Так что, обменявшись парой крепких словечек…
— О да, я был просто страшен, помнишь, старина?
— …мы пришли к обоюдному соглашению. Видите ли, я слежу за тем, чтобы он на это место не предъявлял никаких требований.
— И я то же самое в отношении его. Пока не разберемся, кто наконец выиграл войну.
— И как только убедимся в том, что я и мои люди одержали победу, боюсь, вы у меня получите все, что заслуживаете, мой друг.
— Мечтайте, мечтайте, сколько хотите, не стану вас разуверять, старина, — безмятежно произнес Бастор. — А я так полагаю, что скоро вы будете полностью в моих руках.
— Хотя, по правде говоря, мы ничего не знаем о состоянии кампании. Давненько не было официальных сообщений… Как вы думаете, Бон, когда это было в последний раз?
— О. прошло уже несколько лет.
— Мне кажется, они тут толкуют про Восемью восьмую войну, — пробормотала Книга, обращаясь к Дибе. Она надеялась, что оба епископа глуховаты и ничего не услышат. — Про эту войну никто ничего толком не знает. Известно только то, что она действительно когда-то происходила. Очень давно. Несколько веков назад.
— Как бы там ни было, — сказал Бон, — раз уж мы поняли, что это за церковь и что в ней находится, поняли, что попытать счастья сюда приходит много разного люда, мы подумали и решили, что справедливо будет, если мы станем хотя бы их предостерегать. Об опасности. Все-таки какая-то работа, не сидеть же сложа руки.
— Или, по крайней мере, пытаться не сидеть сложа руки и что-то делать, — сконфуженно, словно за что-то извиняясь, поправил его Бастор.
— Про это место мы знаем ровно столько, сколько знает всякий другой. Наиболее заблуждающихся — или введенных в заблуждение — искателей сокровищ мы стараемся сразу поставить лицом к лицу с той суровой реальностью, которая их здесь ожидает.
— Пока не выясним, кто победитель.
— Пока не явится тот, кто все нам не расскажет.
— Тот, кому это будет специально поручено.
— И кому мы обязаны будем… м-м-м… не знаю, чем именно мы будем ему обязаны.
— Я полагаю, ему мы будем обязаны всем.
— Ну хорошо, — сказал Джонс. — Так, значит, вам известно про черное окно! Что ж, вам придется оказать нам помощь.
— Нам надо проскочить мимо него, — вставил Хеми.
— К черту «проскочить мимо него»! — оборвал его Джонс. — Нам надо просто добраться до этой проклятой твари, вот и все! Это окно утащило у нас Розу.
— Сожалею, — вежливо ответил Бон. — Пропал ваш товарищ, можно сказать, ваша подруга Но даже если по какой-то случайности она еще жива, мы никоим образом не можем знать, что за окно похитило ее.
— Как «что за окно»? — изумленно воскликнул Хеми. — Конечно же черное!
— Разумеется, но какое именно? — возразил Бастор. Путешественники ошеломленно смотрели на эту парочку: оба епископа сохраняли полнейшую невозмутимость.
— Так, — сказала Диба, обращаясь к Книге, — мне кажется, мы нашли у тебя еще одну ошибку. Ты утверждала, что для того чтобы добыть нонпушку, надо одержать победу над черным окном. А теперь выходит, этих проклятых черных окон много! Так с каким именно черным окном надо иметь дело, черт побери?
— А вообще зачем люди сюда приходят? — спросил Хеми. — И о чем вы с ними говорите?
— Приходят, чтобы разбогатеть, — ответил Бон.
— А говорим, чтобы уходили отсюда поскорей и впредь держались подальше, — ответил Бастор.
— Не сомневаюсь, вы сейчас тоже уйдете, — сказал Бон.
— Ну-ка, погодите-ка, — вступила в разговор Диба, — вы, кажется, не совсем понимаете. Нам обязательно надо туда проникнуть. Чтобы кое-что найти.
— О боже, — вздохнул Бон, — так вы — арахнофенестранавт!
— Мы не станем предоставлять никакой информации, чтобы не потакать неразумной жадности кого бы то ни было.
— Про что это вы тут нам все талдычите? — не выдержал Хеми. — Скажите в конце концов, что это за искатели сокровищ такие сюда к вам таскаются, а? Только зарубите себе на носу: Диба не из таковских! Она пришла сюда, чтобы помочь Нонлондону, вот зачем она сюда пришла! А вместе с ней и мы тоже.
— Этот парень прав, — подтвердил Джонс. — Мне тоже все это порядком надоело. Эта проклятая тварь утащила близкого мне человека. Так что мой вам совет: выкладывайте поскорее все, что знаете. Нам позарез нужна ваша помощь, понятно?
Диба как могла пыталась удержать разгорячившегося Джонса.
— Погодите! — сказала она. — Помолчите минутку! Она сдвинула брови и несколько секунд размышляла.
— Значит, уже многие годы вы ждете, чтобы выяснить, что же произошло, — обратилась она наконец к епископам. — Ждете человека, который все вам объяснит. Который должен прийти и все рассказать.
Помогая себе пальцами, Диба мысленно отсчитала все подвиги, которые, по словам Книги, она должна была совершить вместо Занны. Дойдя до предпоследнего, она посмотрела на одинаково одетых и столь похожих один на другого (кроме разве цвета лица и одежды) епископов.
— Так вот, этот человек — я. Это я должна рассказать вам все. В обмен на вашу помощь. Это я должна доставить вам корону черно-ли-белого короля.
— Ты? — раскрыл рот епископ Бастор.
— Ты пришла с короной короля? — округлил глаза Бон. — С короной, от которой все отреклись?
Оба священника смотрели на нее так, будто услышали что-то совершенно дикое. Потом заговорили так быстро, что вставить слово не было никакой возможности.
— Сейчас мы все узнаем, Эдвард.
— Да, Алан, узнаем.
— После стольких лет ожидания!
— Это просто удивительно!..
— Потрясающая удача, Эдвард. Как повезло!
— И тебе, и тебе повезло, Алан! Они горячо пожали друг другу руки.
— Шуази… Епископ Бон и я ждем тебя так давно, что я и не припомню, с какого именно времени. И теперь, когда ты здесь… боже мой, наше ожидание кончилось. Какой счастливый, какой счастливый день!
— Для одного из нас, — вставил Бастор. Повисла пауза.
Лица священников выражали глубокое потрясение.
— Послушайте, вы, оба, — раздался насмешливый голос Книги, — вы хоть когда-нибудь слышали о пророчестве? Джонс, передай им меня, будь так добр. Страница четыреста двадцать первая. Прочтите-ка описание!
Бон сощурил глаза, пытаясь разобрать текст.
