— Я же говорила, что он доиграется со своими экспериментами, — подала позади них голос Белка. — Вот чем угодно клянусь, что, несмотря на запрет, он продолжает чем-то таким заниматься.
Мила обернулась к Белке и приложила палец к губам, давая понять, чтобы больше ничего не говорила. Белка с удивлением вытаращилась на Милу, но сказать все равно ничего не успела, потому что снова заговорил Иларий.
— Ничего подобного. Говорят, что он варил какой-то до ужаса простенький настой. Но кто не знает профессора Корешка? Он же немного того… — Иларий запнулся, таращась на стену, и Мила заметила предосудительный взгляд, который бросила на него с портрета Альбина, — … рассеянный, — неловко закончил Иларий и замолчал.
— Да какой там рассеянный!? — не замечая взгляда своего декана, вступил в разговор Мишка Мокронос. — Да все знают, что он просто чокнутый!
Мила заметила, как Иларий опустил голову и закрыл лицо ладонью. Она шла следом за ним и видела, что его спина начала подрагивать от беззвучного смеха, а Мишка Мокронос тем временем продолжал:
— То у него ящеры с крыльями в землю головой зарываются, как страусы, теперь какая-то гадость летает, того и гляди, рухнет нам на головы. И вы это называете рассеянностью? Была бы моя воля, я бы его и на сотню миль к половнику не подпустил. Нет, у моего папаши бывают, конечно, и не такие сюжеты, но одно дело фантастические истории, а другое…
Переговариваясь таким образом, ребята дошли до кабинета антропософии.
Альбина уже ждала их за своим массивным дубовым столом, а листы лежащей перед ней книги, самостоятельно перелистывались то на пару страниц вперед, то обратно, как будто профессор сверялась с предыдущими главами.
Ребята ввалились в класс и расселись по местам. Как всегда на уроке антропософии Мила с Ромкой сели вместе, а позади них приземлились Белка с Яшкой.
— Сегодня у нас новая тема, — без предисловий начала Альбина. — Начинаем работать с огнем.
Она сделала несколько движений волшебной палочкой, тихо что-то прошептав и вместо учительского возвышения, доски и дубового стола в стене напротив ученических парт возник большой камин. Внутри непослушно полыхал огонь, рассыпая оранжевый жар, и потрескивали дрова.
— Огонь! — громко и грозно произнесла Альбина, и позади Милы Белка икнула от испуга. — Огонь — безудержное и безжалостное существо. Его трудно подчинить и, подчинив, легко выпустить из своей власти. Его главная задача — пожирать все сущее. Но, приручив огонь, мы приучили себя к мысли, что его обязанность давать нам тепло.
Альбина обвела класс взглядом. Мила невольно сделала то же самое, украдкой посмотрев вокруг себя. Она поразилась тому, как ловко Альбине удавалось контролировать тех, кого контролировать больше не удавалось никому. Ни на одном уроке, кроме антропософии и еще, пожалуй, искусства метаморфоз, ребята не следили за своим учителем с таким зачарованным видом. Но Мила подозревала, что, скорее всего, это происходило из-за того, что Альбину почти все побаивались.
— Но на самом ли деле приручили? — сощурив глаза, произнесла Альбина. — Редкому волшебнику это удается в полной мере. Огонь — это настоящий плут, который стремится только к одному — к полной, безграничной свободе. Иначе говоря, к абсолютному разрушению. И в тот момент, когда вам кажется, что горячее пламя находится в вашей власти, — нужен только крохотный толчок, чтобы оно вырвалось на волю. Этот толчок мы подчас даем сами…
Альбина подошла к камину. Она взяла небольшое полено и, став вплотную к решетке, огораживающей костер, повернулась так, что и ее, и огонь было очень хорошо видно всем. Левой рукой она кинула в камин полено, и тут же струя огня бросилась на ее платье. Класс ахнул, но профессор молниеносно выбросила руку в сторону огня, и пламя отступило.
Класс восхищенно и облегченно выдохнул. Альбина отошла от камина и сказала:
— Но иногда такой толчок дает кто-то другой, и тогда усмирить огонь и удержать власть над ним уже не так легко. А значит, когда имеешь дело с огнем, не помешает осторожность и… — она сделала короткую паузу, чтобы привлечь внимание тех, кто после выдоха успел расслабиться слишком сильно, — и, конечно, знание.
Профессор подняла руку вверх и сильным, но изящным жестом вскинула волшебную палочку. Вспыхнул сноп искр, и в воздухе появились оранжево-желтые слова:
«Агитацио Вулканус!»
Потом еще раз повторила этот же жест, и чуть в стороне от первой загорелась вторая оранжево-красная полыхающая надпись:
«Тоталус Вулканус!»
— Первое заклинание, которое вы видите перед собой, всего лишь пробуждает огонь. Но помните, что разбуженная стихия может выйти из-под контроля. Второе заклинание очень опасно. Произнося его, вы отдаете что-то в полную власть огня. Иначе говоря, даете ему ту свободу, к которой он стремится. Для начала мы поработаем с первым заклинанием.
Альбина подошла к камину и взмахом руки потушила играющее пламя. Мила обернулась к Ромке, и ее глаза сами собой округлились: он уже тянул вверх руку. Стремление все попробовать первым, что ни говори, было одним из основных его качеств.
— Да, господин Лапшин, — откликнулась на его поднятую руку профессор. — Вы, конечно же, хотите попробовать первым. Прошу.
Ромка вскочил со стула и быстро, с нетерпением в каждом шаге, подошел к камину.
Как всегда он был неподражаем: сосредоточился, ни капли рассеянности или неуверенности на его лице не отразилось, точно повторил жест преподавателя, произнес «Агитацио Вулканус», и сию же секунду за железной решеткой заплясал веселый огонек, разбрасывающий вверх яркие ленты. И почему-то эти ленты ужасно напомнили Миле ее первое видение — жуткого монстра в огне. Ей подумалось, что ее видение оказалось не обманом, и ей все-таки «повезло» наткнуться на монстра, правда, не в огне, а в воде. А если быть еще более точной — в болоте. Сейчас она думала об этом почти спокойно, все-таки после ее путешествия на болота Черной Пади прошло немало времени. Но тут она вспомнила о Рогатом Буле. Интересно, как поживает ее друг — наполовину призрак, наполовину лось? Она гадала, увидит ли она его еще когда-нибудь, когда перед глазами предстала картина: Яшка перелетает через призрачное тело Буля, а потом от ужаса хлопается в обморок.
— Чему ты улыбаешься? — спросил вернувшийся за парту Ромка. Мила даже не знала, что улыбается своим мыслям.
— Да так, кое-что вспомнила, — покачала она головой и, важно кивнув, похвалила: — У тебя отлично получилось с этим заклинанием. Просто блеск!
Ромка довольно ухмыльнулся и снисходительно бросил:
— Легче легкого! Даже палец о палец не ударил.
Тем временем Альбина вызвала к камину следующего ученика. Мила не очень внимательно следила за работой своих товарищей. Когда все тренировались, было единственно подходящее время на уроке Альбины, чтобы немножко ослабить внимание и отвлечься на посторонние темы. В этот раз Мила подумала о Корешке. Что же все-таки с ним происходит? Вчера этот странный ужас в глазах, а сегодня не заставили себя ждать последствия. С чем это, интересно, связано? Не может быть, чтобы с Черной Меткой. Ведь другие не ходят по замку, дрожа от страха, и не химичат невесть что со своим зельем.
Когда у Милы начала болеть от мысленных потуг голова, она решила, что с нее хватит, а то в точности, как Берти, может заработать травму головы. Подняв глаза, Мила увидела возле камина Мишку Мокроноса.
— Прошу вас, господин Мокронос, — раздался голос учителя. — У вас есть палочка, заклинание и пустой камин. Давайте теперь узнаем, на что вы способны.
Мишка выглядел вовсе не так уверенно, как Ромка. Он глубоко вдохнул, потом шумно выдохнул и нетвердыми шажками приблизился к камину. Было непонятно, чего он побаивается больше: предстоящей неудачи или безжалостного взгляда Альбины.
Направив палочку на темный островок за решеткой, Мишка нечетко пробормотал:
— А-а-ажитатиус Ву-у-улканус.
Огонь в камине вспыхнул, а Мишка Мокронос облегченно ухнул и заулыбался, как человек, который благополучно справился со своей задачей. Не успел он и шагу ступить в сторону, как пламя в камине зашипело и задымилось. Мишка, теперь уже испуганно, ахнул, а профессор сочла благоразумным отступить на несколько шагов назад. Камин, угрожающе шумя, наполнился черным дымом так, что от огня не осталось и следа.
— Мамочки, — раздался позади Милы знакомый голос Белки, и она снова икнула.
Мишка оторопело смотрел на свой труд и, казалось, не мог сойти с места, как бы ему того не хотелось. Альбина стояла, спокойно скрестив руки на груди. Она с интересом наблюдала за тем, как черные тучи из камина начали лезть наружу, расщепляясь над решеткой и превращаясь в неровные комки смога.
— Что сейчас будет… — тихо прошептал Ромка, во взгляде которого было скорее любопытство, чем испуг.
