— М'мы, д'дра-а-аконы, в'всегда с'стои-и-и-м сами за се-е-ебя, — заявил Беззубик. — М'мы п'прир'рожде-е-енные победители! Не т'то что с'слаща-а-авые кошки или г'глу-у-упые псы, которые по уши влюбляются в хозяина. Ес'сли мы и с'сделаем что-то д'для челове-е-ека, то то-то-только потому, что он сильнее нас и дает нам еду.
— Что он говорит? — спросил Рыбьеног.
— Примерно то же, что и ты, — сказал Иккинг.
— Ни-Ни-Никогда не д'доверяй д'драконам! — радостно заявил Беззубик, вылез из лужи и подкрепился моллюском-береговичком, которого поймал для него Иккинг. (Беззубик очень любил береговичков — «От них в'в но-о-осу щ'ще-щe-щекочет», — говорил он.) — Т'так меня учила мама, а она все знает.
Иккинг вздохнул. Так оно и есть. Беззубик на вид такая лапочка, и товарищ неплохой — разве что немного капризный. Однако стоило только взглянуть в его большие, невинные глаза, опушенные густыми ресницами, и становилось ясно — мораль ему неведома. Такими глазами испокон веков славятся убийцы. Не верите — позовите к себе в друзья крокодила или акулу.
Иккинг вытер грязь с лица.
— Надо придумать что-нибудь еще, — вздохнул он.
***
Февраль сменился мартом, a Иккинг всё еще думал. Несколько чахлых цветочков опрометчиво высунули головки из-под земли и были тотчас же уничтожены морозом, ударившим специально ради этого.
Рыбьеног выучил Страхкорову «лететь» и «сидеть» по команде. А Иккинг до сих пор безуспешно учил Беззубика хорошим манерам.
— Нельзя какать в кухне, — в тысячный раз говорил Иккинг, вынося Беззубика на улицу после очередного конфуза.
— Но в'в к'ку-ку-кухне теплее, — жалобно скулил Беззубик.
— Но какать надо снаружи и ты это знаешь, — говорил Иккинг, теряя терпение.
Беззубик тут же пачкал Иккинговы руки и рубашку.
— Я снаружи, я снаружи, я снаружи, — радостно чирикал дракончик.
И как раз в этот самый злосчастный момент, как назло (всё самое неприятное, как известно, всегда происходит назло), мимо дома Стоика Обширного проходили Сопляк и Песьедух. Они, не торопясь, возвращались с пляжа, неся на плечах своих драконов.
— Вот это да, — захохотал Сопляк. — Да это же НИКЧЕМНЫЙ, с ног до головы в драконьем дерьме! Тебе очень идет!
— Ух, ух, ух, — зафыркал Песьедух.
— Это не дракон, — осклабился Слизняк, дракон Песьедуха, на редкость уродливый Громмель с курносой мордой и злобным нравом. — Это головастик с крылышками.— Это не дракон, — вторила ему Огневица, дракониха Сопляка, столь же задиристая, как и ее хозяин. — Это жалкий новорожденный крольчонок, страдающий недержанием!Беззубик обиженно фыркнул.
Сопляк продемонстрировал Иккингу внушительную охапку рыбы, завернутую в плащ.
— Смотри, сколько Огневица со Слизняком наловили на пляже! И всего за пару часов!
Огневица смущенно кашлянула, поиграла блестящими мускулами и с напускной скромностью уставилась на свои когти.
— О, прошу вас, — застеснялась она. — Я даже не старалась. Если бы я захотела, то одним левым крылом наловила бы столько же за десять минут!
— Извини, но я сейчас не сдержусь, — пробормотал Беззубик, обращаясь к Страхкорове, которая укоризненно взирала на Огневицу большими карими глазами.
— Моя Огневица станет ОХОТНИЧЬЕЙ ЛЕГЕНДОЙ, — ухмыльнулся Сопляк. — Я слыхал, твоя Страхкорова предпочитает морковку… Слушай, Иккинг, хватит ли у твоего Беззубого Чуда духу, чтобы напасть на овощ? Морковка, правда, жестковата, ему не по зубам, но, может быть, он справится с перезрелым огурцом… Время от времени можешь подкармливать его сеном…
— УХ, УХ, УХ, — Песьедух захохотал так громко, что у него из носа вылетела сопля.
— Осторожнее, Песьедух, — вежливо предупредил Рыбьеног. — А то мозги вытекут.
Песьедух толкнул Рыбьенога и вместе с Сопляком вальяжно зашагал прочь. Огневица спикировала на Беззубика и чуть не выклевала ему глаз.
Когда они отошли подальше и уже не могли ничего услышать, Беззубик вспорхнул с руки Иккинга и грозно извергнул маленький язычок пламени.
— Задиры! Трусы! А ну подойдите поближе и Беззубик разорвет вас в клочки! Поджарит на медленном огне! Вырвет вам кишки! Беззубик… Беззубик… Беззубик... в общем, лучше не подходите, а то…
— Да, Беззубик, ты очень храбр, — саркастически заметил Иккинг. — Если закричишь погромче, может быть, они тебя даже услышат.
9. СТРАХ, ТЩЕСЛАВИЕ, ЖАЖДА МЕСТИ И АНЕКДОТЫ
Тем временем март сменился апрелем, а апрель плавно перетек в май. После того, как Огневица обозвала его новорожденным крольчонком, Беззубик больше ни разу не пачкал в кухне. Но больше никаких видимых успехов в дрессировке Иккинг добиться не смог.
Дожди всё еще шли, но стали теплыми. Ветер всё еще задувал, но уже не такой яростный. Под его порывами уже почти можно было стоять прямо.
Среди скал из яиц вылуплялись чаячьи птенцы, и их родители-чайки свирепо пикировали на Иккинга и Рыбьенога, которые пришли на Длинный Пляж дрессировать своих драконов.
— УБЕЙ, Страх корова, УБЕЙ, — говорил Рыбьеног своей драконихе, спокойно восседавшей у него на плече. — СОЖРИ на завтрак эту Черноспинную Чайку, она на целый пополам мельче тебя! Нет, Иккинг, честное слово, я не знаю, что делать, я никогда не пройду охотничью часть Испытания. У Страхкоровы напрочь отсутствуют убийственные инстинкты. В дикой природе ей ни за что не выжить.
Иккинг невесело рассмеялся.
— Ты хочешь сказать, что у ТЕБЯ ничего не получается? Что же говорить обо мне! У нас с Беззубиком вообще ничего не выходит. Он не может понять самых простых команд — не слушается, не возвращается, не делает обязательных упражнений, не охотится. Ничего не делает!
— Неужто совсем ничего? — удивился Рыбьеног.
— Сам посмотри, — ответил Иккинг. Мальчишки отошли чуть подальше, туда, куда не долетали чайки.
Там они принялись обучать своих драконов самой простой команде: «Лети». Дракону полагалось сидеть строго вертикально на вытянутой руке хозяина. Затем хозяин как можно громче выкрикивал команду и одновременно поднимал руку, запуская дракона в воздух. Дракон должен был грациозно воспарить в воздух, когда рука достигала высшей точки взмаха.
Страхкорова зевнула, почесалась и нехотя спорхнула с руки, что-то ворча себе под нос.
Беззубик оказался и того непослушнее,
— Лети! — заорал Иккинг и взмахнул рукой. Беззубик не шелохнулся.
— Я сказал — лети! — раздраженно повторил Иккинг.
— З'зачем? — спросил Беззубик, еще крепче вцепившись когтями в хозяйскую руку.
— Лети — и все! ЛЕТИ, ЛЕТИ, ЛЕТИ, ЛЕТИ! — вопил Иккинг, яростно размахивая рукой. Но Беззубик цеплялся за руку, как за свою драгоценную жизнь.
Короче, никуда Беззубик не полетел.
— Беззубик, — рассудительно сказал ему Иккинг. — Взлети, пожалуйста. Если ты не будешь взлетать по моей команде, нас обоих прогонят из Племени.
— Но я н'н-не-не хочу, — не менее рассудительно возразил Беззубик.
Рыбьеног взирал на эти переговоры с благоговейным ужасом.
— Да, у тебя и впрямь получается неважно, — дрожащим голосом заметил он.
— Угу, — подтвердил Иккинг. Ему, наконец, удалось разжать когти Беззубика, когда тот на миг ослабил хватку, и стряхнуть дракончика с руки. Тот с обиженным криком шлепнулся на песок и тотчас же накинулся на Иккингову ногу: ухватился когтями за сандалии и обвил крыльями лодыжку.
— Н'не-не полечу, — пищал дракон.
— Хуже не придумаешь, — подытожил Иккинг. — Придется испробовать новую тактику.
Он достал блокнот, в который на всякий случай (вдруг пригодится) записывал всякие мудрые вещи, которые узнавал о драконах.
— МОТИВАЦИЯ ДРАКОНОВ, — прочитал Иккинг вслух. — Первое. БЛАГОДАРНОСТЬ. — Иккинг издохнул. — Второе. СТРАХ. Помогает, но у меня не получается его напугать. Три, четыре, пять, ЖАДНОСТЬ, ТЩЕСЛАВИЕ И ЖАЖДА МЕСТИ. Надо попробовать… Шестое. АНЕКДОТЫ И ЗАГАДКИ. Это на крайний случай.
— Знаешь, — протянул Рыбьеног, — я впервые в жизни согласен с Брехуном Крикливым. Может, тебе поорать на него погромче?
Иккинг пропустил его слова мимо ушей.
— Ладно, Беззубик, — сказал Иккинг дракончику, который делал вид, будто уснул у него на ноге. — За каждую рыбу, которую ты мне поймаешь, я дома дам тебе двух омаров.
