— Наконец-то! — проворчал Гарри, когда она бесшумно уселась на клетку. — Потом будешь пировать, у меня есть для тебя работа!
Букля укоризненно посмотрела на него большими, круглыми, янтарными глазами. В клюве у неё была зажата дохлая лягушка.
— Поди-ка сюда.
Взяв три маленьких пергаментных свитка, Гарри привязал их ремешком к кожистой лапке Букли.
— Одно письмо Сириусу, другое Рону, третье Гермионе. И не возвращайся без хороших, подробных ответов. Надо будет — терзай их клювом, пока не напишут что-нибудь приличной длины. Поняла?
Букля, чей клюв был по-прежнему набит лягушатиной, сдавленно ухнула.
— Тогда вперёд! — скомандовал Гарри.
Она снялась с места мгновенно. Когда сова улетела, Гарри, не раздеваясь, кинулся на кровать и стал смотреть на тёмный потолок. Вдобавок ко всему он теперь чувствовал себя виноватым из-за того, что резко разговаривал с Буклей. В этом доме она была его единственным другом. Надо быть с ней поласковей, когда она вернётся с ответами Сириуса, Рона и Гермионы.
Им некуда будет деваться — придётся писать, и быстро. Проигнорировать нападение дементоров они не смогут. Может быть, он завтра проснётся и увидит три толстенных письма, полных сочувствия и планов его немедленного перемещения в «Нору». Под эти успокаивающие мысли на него накатил сон, помешав обдумывать положение дальше.
* * *
Но назавтра Букля не вернулась. Гарри весь день провёл у себя в спальне, откуда выходил только по нужде. Тётя Петунья трижды подсовывала ему еду в кошачью дверцу, которую дядя Вернон сделал три года назад. Всякий раз, когда Гарри слышал её шаги, он пытался расспросить её о громовещателе, но с таким же успехом можно было расспрашивать дверную ручку. Если не считать этих её приближений, Дурсли старались держаться от его спальни подальше. Гарри, в свою очередь, не считал нужным навязывать им своё общество. Новый скандал мог привести лишь к одному: он так разозлится, что совершит ещё какое-нибудь запрещённое волшебство.
Так продолжалось три дня. Гарри попеременно пребывал в двух состояниях. В первом его наполняла беспокойная энергия. Он ни на чём не мог сосредоточиться и только ходил взад-вперёд по спальне, злясь на всех разом за то, что предоставили ему вариться в собственном соку. Во втором им овладевало такое оцепенение, что он валялся на кровати по часу и больше, тупо глядя в пространство и томясь гнетущим страхом из-за предстоящего разбирательства в Министерстве.
Что, если решение будет не в его пользу? Что, если его действительно исключат, а палочку переломят надвое? Что ему тогда делать, куда податься? Жить, как раньше, круглый год у Дурслей? Нет, только не теперь, когда он узнал другой мир — мир, где ему самое место. Может быть, перебраться в дом Сириуса, как Сириус предложил ему год назад, перед самым своим бегством? Но позволят ли Гарри жить там одному? Ведь он всё ещё несовершеннолетний. Не исключено, что вопрос, куда ему отправляться, решат за него другие. Может быть, за нарушение Международного статута о секретности его приговорят к Азкабану. Всякий раз, как это приходило ему в голову, Гарри слезал с кровати и принимался ходить по комнате.
В четвёртый вечер после того, как улетела Букля, Гарри лежал в очередном приступе апатии и пялился в потолок. Обессилевший ум был совершенно пуст. Вдруг в спальню вошёл дядя. Гарри медленно перевёл на него взгляд. Дядя Вернон был одет в свой лучший костюм, и на лице его было написано колоссальное самодовольство.
— Мы уходим, — сказал он.
— Что-что?
— Мы — то есть твоя тётя, Дадли и я — сейчас уходим.
— Отлично, — буркнул Гарри и снова стал смотреть в потолок.
— Пока нас нет, не выходи из спальни ни под каким видом.
— Хорошо.
— Не прикасайся ни к телевизору, ни к стереосистеме, ни к другим нашим вещам.
— Ладно.
— И не таскай еду из холодильника.
— Не буду.
— Я запру тебя снаружи.
— Запирайте.
Дядя Вернон недоверчиво уставился на Гарри. Такая сговорчивость была очень подозрительна. Потом он, топая, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Гарри услышал, как в замке поворачивается ключ. Вслед за этим — тяжёлые дядины шаги по лестнице. Через несколько минут внизу хлопнули автомобильные дверцы, заработал мотор, раздался шум удаляющейся машины.
Гарри не испытывал по поводу отъезда Дурслей никаких особенных чувств. Ему безразлично было, есть они в доме или нет. Не было сил даже встать и включить в спальне свет. Становилось всё темней и темней. Он лежал и слушал вечерние звуки, долетавшие через окно, которое он всё время держал открытым в ожидании благословенной минуты, когда вернётся Букля.
В пустом доме изредка потрескивало. Булькали трубы. Гарри лежал в полном оцепенении, ни о чём не думая, весь погруженный в своё несчастье.
Вдруг он совершенно отчётливо услышал, как внизу в кухне что-то разбилось.
Он рывком сел на кровати и весь превратился в слух. Дурсли не могли вернуться так скоро. К тому же он не слышал машины.
Несколько секунд тишина, потом голоса.
«Взломщики», — подумал он, спуская ноги на пол, но через долю секунды сообразил, что взломщики не стали бы, как эти люди, разговаривать во весь голос.
Он схватил с прикроватной тумбочки волшебную палочку и повернулся к двери, прислушиваясь изо всех сил. Мгновение — и он подскочил: громко щёлкнул замок, дверь распахнулась.
Гарри стоял неподвижно, глядя через дверной проём на тёмную лестничную площадку, готовый уловить малейший звук, но было тихо. Секунду он колебался, затем стремительно и бесшумно вышел из комнаты на лестницу.
Сердце забилось у самого горла. Внизу, в полутёмной прихожей, на фоне проникавшего сквозь стеклянную дверь света от уличного фонаря, он увидел силуэты. Восемь или девять человек, и все, насколько он мог разобрать, смотрели на него.
— Опусти палочку, дружище, а то глаз кому-нибудь выколешь, — произнёс низкий ворчливый голос.
Сердце застучало как бешеное. Гарри узнал голос, но палочку не опустил.
— Профессор Грюм? — спросил он с сомнением.
— Профессор не профессор — точно не скажу, — прорычал голос. — Преподавать мне не слишком-то много пришлось. Спускайся, дай хоть рассмотреть тебя как следует.
Гарри немного опустил палочку, но сжимал её всё так же крепко и с места не двинулся. У него была веская причина для подозрений. Совсем недавно он девять месяцев ходил на уроки к самозванцу, который мало того что выдавал себя за Грозного Глаза Грюма, но ещё и попытался его, Гарри, убить, прежде чем был разоблачён. Однако не успел Гарри решить, что делать дальше, как зазвучал второй голос, хрипловатый:
— Всё хорошо, Гарри. Мы пришли забрать тебя отсюда.
Сердце у Гарри так и прыгнуло. Этот голос тоже был ему известен, хоть он и не слышал его больше года.
— П-профессор Люпин? — спросил он, веря и не веря. — Это вы?
— Долго мы ещё будем стоять тут во мраке? — раздался третий голос, женский и совсем незнакомый.
— Люмос!
Внизу вспыхнул кончик волшебной палочки, и прихожая озарилась магическим светом. Гарри заморгал. Столпясь у подножия лестницы, все пришедшие пристально на него смотрели. Некоторые тянули шеи, чтобы лучше было видно.
Ближе всех к нему стоял Римус Люпин. Совсем ещё не старый, он, однако, выглядел уставшим и даже больным. После того как Гарри в последний раз с ним попрощался, на голове у него прибавилось седых волос, а на истрёпанной мантии — заплат. Тем не менее он сердечно улыбался Гарри, и тот, несмотря на потрясение, попытался улыбнуться в ответ.
— О-о-о, да он в точности такой, как я думала! — воскликнула чародейка, которая держала в поднятой руке светящуюся волшебную палочку. Судя по всему, она была из них самой молодой. Бледное, сужающееся книзу лицо, тёмные мерцающие глаза, короткие волосы торчком неистового фиолетового цвета. — Здорово, Гарри!
— Да, ты был прав, Римус, — сказал лысый чернокожий колдун, стоявший дальше всех. Говорил он врастяжку, густым басом, и в одном ухе у него была золотая серьга в форме кольца. — Он копия Джеймса.
— Кроме глаз, — сипло поправил его другой маг, седовласый, тоже из задних. — Глаза как у Лили.
Грозный Глаз Грюм с его длинной пепельной гривой и особенным носом, изрядная часть которого отсутствовала, подозрительно косился на Гарри своими разными глазами. Один, маленький и тёмный, походил на бусину, другой был большой, круглый и ярко-голубой. Этим волшебным глазом Грюм мог смотреть не только сквозь стены и двери, но даже назад — через собственный затылок.
— Уверен, Люпин, что это он? — пророкотал Грюм. — Очень некстати будет, если мы доставим вместо него какого-нибудь Пожирателя смерти! Надо его спросить о чём-нибудь таком, что знает только настоящий Поттер. Или кто-нибудь прихватил с собой сыворотку правды?
— Гарри, какой вид принимает твой Патронус? — спросил Люпин.
— Оленя, — нервно ответил Гарри.
