— Где!
— Сейчас!
— Стоишь!
— Там!
— И!
— Стой!
И бедный Джонс застыл на месте. Глаза его беспокойно бегали, но сам он не мог и пальцем пошевелить. Теперь шестеродеи перевели взоры на Дибу.
— И не думайте даже брать ее в плен! — брызнул слюной один из них.
И они все вместе дружно выкрикнули каждый еще по одному слову:
— Время!
— Пришло!
— Сердце!
— Твое!
— Перестало!
— Биться!
Диба мысленно составила слова в нужном порядке, и ужас охватил ее. Она хотела нажать на курок, но не сделала этого, потому что вспомнила, что последний заряд ей понадобится для Смога.
Она почти физически ощутила, как летит к ней заклинание шестеродеев.
«Боже мой!» — пронеслось в ее голове.
И вдруг что-то сжало ей грудь, и Диба оцепенела.
87
Словом можно убить, словом можно спасти
Леденящий холод пронизал все ее тело и пополз по рукам и ногам. Но тут перед ней, как по волшебству, выскочили словеныши Прикид и Котелок.
Оба приятеля в последнее время бледнели буквально на глазах. Теперь сквозь них, как сквозь стекло, можно было видеть предметы. Но энергии у них еще было хоть отбавляй. Махая всеми своими лапками, они запрыгали перед девочкой: вверх — вниз, вверх — вниз.
Диба не могла понять, что происходит, но ее не покидало чувство, будто все процессы в мире замедляются и останавливаются. Все как бы меняет фокус, как-то странно дрожит и расплывается. Только словеныши, какие славные, все прыгают… и как забавно они жестикулируют! А все остальные, кажется, застыли на месте и не двигаются.
— Как все это странно… Но ведь я чувствую, — заговорила наконец Диба, — я чувствую, что сердце мое все еще бьется. Что же все-таки происходит?
А словеныши прыгали и быстро махали лапками, будто от-гоняя какое-то странное пятнышко в воздухе.
Заметив это, разъяренные шестеродеи снова вскричали:
— Изгнаны!
— Слова!
— Вы!
— Изменники! — Да!
— Будете!
Но Котелок с Прикидом с удвоенной энергией продолжали прыгать и размахивать лапками, и еще одно стремительно несущееся к ним странное нечто — невидимое и тем не менее ясно ощутимое — постепенно замедлило ход и остановилось.
«Слова, вы изменники, да будете изгнаны», — проговорила Диба мысленно заклинание.
— Ах, вот оно что! — удивленно воскликнула Книга. — Кажется, я начинаю понимать, что тут происходит. Ведь эти шестеродеи — заклинатели…
— И словеныши делают так, что слова этих заклинателей больше им не повинуются! — закончила Диба.
— Ведь они сами слова, которые взбунтовались против своего хозяина, — подхватила Книга. — И они знают, как можно убедить другие слова сделать то же самое!
— Да заткните же их кто-нибудь! — крикнула Книга.
Дело в том, что шестеро колдунов снова раскрыли рты, чтобы в третий раз произнести заклинание, но Диба наставила на них ствол нонпушки, и те в ужасе так и застыли с разинутыми ртами.
Джонс обошел их всех по одному; у каждого оторвал от куртки по карману и вставил им вместо кляпов. Потом подобрал с полу металлическую цепочку и связал их покрепче, всех вместе.
Итак, маги обезврежены, можно немного и отдохнуть. Он устало сел на нижнюю ступеньку лестницы, не выпуская из рук конец цепочки.
— Хоть один из вас пикнет, пущу по цепи ток! Вряд ли вам это понравится. Так что, ребята, цыц, все поняли?
Шестеродеи, зачарованно глядя на него круглыми от страха глазами, дружно закивали, мол, понятно, будем слушаться и больше не пикнем.
Диба осторожно обошла Прикида с Котелком, которые, оживленно жестикулируя, вели с кем-то безмолвную беседу. Собеседниками их были, по-видимому, невидимые слова шестеро деев; время от времени словеныши прекращали размахивать руками и конечностями, вероятно, внимая их ответам.
— Так, значит, — заговорила Диба, — где-то здесь, — она ткнула пальцем в воздух перед многоруким человечком и кузнечиком, — витают слова, которые должны меня убить?
— Совершенно верно, — ответила Книга. — Но наши словеныши — молодцы! Сейчас они стараются убедить слова шесте-родеев не слушаться своих хозяев.
— А если они потом передумают? Если все же решат сделать то, что им было велено?
— Не думаю, что теперь им это интересно, — ответила Книга. Прикид заходил по комнате, тыча лапой то в один предмет, то в другой: видимо, он что-то объяснял взбунтовавшимся шес-теродеевым словам.
— Видишь? Он уже проводит с ними маленькую экскурсию. Они очень любопытные, хотят все знать. Ведь они только что родились.
— Ага, понимаю… Стоит им исполнить то, для чего они были рождены, их миссия окончена и они тут же умрут, — задумчиво сказала Диба. — Мне кажется, плясать под чужую дудку теперь им совсем не хочется. Они поняли, что жизнь только начинается, кому охота умирать.
Муравьи тем временем растаскивали последние кусочки фруктового монстра. На полу валялись лишь фруктовые косточки, чешуйки ананаса, обтрепанные стебли. И лишь присмотревшись, можно было увидеть в этом мусоре очертания живого существа.
— Неужели нашим словенышам ничем нельзя помочь? — тихо спросила Диба Книгу. — Ведь они вот-вот исчезнут.
— Вряд ли получится. Они и так прожили гораздо дольше, чем в среднем живут их сородичи.
— Но… нельзя же просто смотреть, как они исчезают!
— Мне тоже их жалко, — сказала Книга, — но здесь уж ничего не поделаешь.
Диба с грустью смотрела на прозрачные фигурки своих друзей.
— А может, я смогу проговорить их, и они снова будут как прежде? Котелок! Прикид!
— Так не получится. Ведь не ты их породила.
— Да, но господин Спикер уж точно не станет произносить их еще раз, — сказала Диба. — Даже если бы он и мог… — Она вдруг замолчала. — Но они теперь не в его власти! Ведь они взбунтовались и никому не подчиняются! Почему они сами не могут себя проговорить?
— Не болтай глупостей! — рассмеялась Книга. — Как они могут говорить? Ведь у них нет ртов!
— Но ведь есть же люди, которые не умеют издавать звуков, но все равно говорят, — возразила Диба. — Не языком и губами, а руками, жестами. Или пишут на бумаге все, что хотят сказать. А почему словеныши так не могут? Смотри, а ведь они так и делают! Они бы могли и себя проговорить точно так же!
И действительно, Котелок с Прикидом энергично жестикулировали, о чем-то оживленно толкуя с невидимыми словами шестеродеев.
— Ну скажи им, пусть проговорят самих себя, — попросила Диба. — Может, у них и получится, почему бы нет?
— А что, может, ты и права, — неуверенно отозвалась Книга.
— Обязательно получится! — воскликнула Диба. — Дай слово, что попросишь их хотя бы попробовать! Вот закончат говорить со словами заклинания и пусть сразу попробуют. Обещаешь?
— Но почему я? Не понимаю, — недоуменно ответила Книга, — почему ты сама им не скажешь?
— Потому что мне надо идти, — сказала Диба. — Времени осталось в обрез.
Она подошла к Джонсу и села рядом.
Обадэй стонал, обхватив сломанное запястье, а Лектория хлопотала вокруг него, стараясь хоть чем-нибудь облегчить его страдания.
Словеныши разгуливали по залу с только что обретшими независимость словами, знакомя их с миром, заметить который большинство слов просто не успевает.
— Ладно, пошли, — устало проговорил Джонс. — Смог где-то наверху. Пора с ним кончать.
— Джонс, — сказала Диба, вздохнув, — посмотрите, на кого вы похожи.
— Плевать. Как-нибудь дойду, — едва слышно проговорил он.
Бравый кондуктор попробовал приподняться и застонал.
— Я серьезно. Это фруктовище чуть дух из вас не вышибло. Вы даже идти не можете. И потом, — продолжала она, понизив голос, — вы что, собираетесь оставить шестеродеев на Обадэя?
Джонс только мрачно усмехнулся.
— А я считаю, что, кроме вас, присматривать за ними просто некому. С Обадэем они быстро начнут наглеть, а у вас на это дубинка с током. Подумайте, что будет, если они вырвутся и бросятся за мной в погоню.
— Диба, тебе нельзя идти одной.
— Думаете, мне без вас очень хочется идти? — Она представила, что ее ждет, и у нее перехватило дыхание. — Я, может, вообще предпочла бы никуда не ходить. У меня просто нет выбора. Посмотрите на себя, куда вам сейчас воевать!
Она слегка толкнула его в плечо, и он стиснул зубы, чтобы не застонать.
— Вы там будете только обузой. А кроме того, — добавила она, — я буду не одна. Со мной пойдет Лектория.
Они оба посмотрели на предсказительницу. Она в это время накладывала лежащему Обадэю на руку повязку. Кисляй мягко ткнулся ей в ногу, Лектория испуганно взвизгнула, руки ее дернулись, и она уронила тряпицу, которой бинтовала руку Обадэя. Тряпица выпала из рук, порхнула, словно большая бабочка, и упала прямо на торчащие из головы портного иголки с булавками. Лектория недовольно нахмурилась и теперь безуспешно пыталась высвободить тряпку из игольчатой шевелюры модельера.
