Кай Умански - Ведьма Пачкуля и Ойлимпийские игры в непутевом лесу

Прочтите внимательно!

Ведьмы с гордостью объявляют о том, что через три недели в лесу стартуют первые Ойлимпийские игры. Сердечно приглашаем вас принять участие! Да-да, именно ВАС! Игры открыты для всех[1]. Единственное условие — собрать команду из семи участников для состязания в семи увлекательных видах спорта (полный перечень приводится ниже). В каждом турнире от команды выступает один спортсмен. Исключением являются Трехногая гонка, в которой бежать будут двое[2], и Эстафета — для нее нужно четверо.

Дух Ойлимпийских игр требует спортивного поведения, а значит, соревнования будут проходить ПО-ЧЕСТНОМУ. Правда-правда! Строго запрещено применять магию, а также жульничать, вредничать, ставить подножки и вообще драться. Компанейство приветствуется. Как и уважение к соперникам, даже в том случае, если вы проиграете, — а это скорее всего.

По итогам каждого состязания трое лучших спортсменов получат медали из рук популярного актера кино и чаровидения Скотта Мертвецки.

Пожалуйста, постарайтесь заполнить эту анкету разборчивым почерком.

НА ПОДГОТОВКУ ОТВОДИТСЯ ТРИ НЕДЕЛИ!

НАЗВАНИЕ КОМАНДЫ…………………….

СОСТЯЗАНИЕ…………………………

ИМЕНА УЧАСТНИКОВ:

1………………………………..

2………………………………..

3………………………………..

СПИСОК СОСТЯЗАНИЙ:

Трехногая гонка

Бег с яйцом в ложке

Конкурс силачей

Прыжки в высоту

Бег в мешках

Метание ствола

Эстафета

Был вечер, и в хибаре номер 1 в Непутевом лесу все шло по обычному сценарию. После ужина Пачкуля, развалившись в кресле, жевала ириски и наблюдала за тем, как ее помощник Хьюго моет посуду.

Тишину нарушало лишь звяканье тарелок, неразборчивое урчание Хьюго и энергичное чавканье Пачкули.

Внезапно чавканье прекратилось.

— Гуго! — позвала ведьма, набив полный рот ирисок. — Гуго, гу-гу!

Это еще что? Новый язык?

Хьюго обернулся и взглянул на хозяйку. Пачкуля сидела, выпрямив спину, и испуганно показывала на свой рот. Выражение лица у нее было странное. Вроде озабоченное, но в то же время какое-то сконфуженное.

— Што?

— Гаи жубы! Жубы гыбгысь!

У нее зубы слиплись.

— Ну фотт. Опять?

— Ыгы.

Пачкуля закатила глаза, ожидая помощи. Хьюго вытер лапки крошечным полотенцем.

— Я это телай ф послетний рас, — предупредил он.

Порывшись в ящике стола, он достал вилку и молоточек и засеменил к дрожащей Пачкуле. Одним прыжком он оказался у нее на плече.

— Голофа поферни, — скомандовал Хьюго. — Показыфай.

Пачкуля повернулась к нему и, заметно нервничая, показала зубы. Хьюго вставил вилку и замахнулся молоточком.

— Готофа?

— Ыгы. Ыгы-гыыыы…

Раздался громкий хруст.

— А-а-а! — заорала Пачкуля во всю глотку.

Челюсти разжались.

— Ух! Так-то лучше. Какое облегчение.

— Што я гофорил тебе насчет ирисок? — ворчал Хьюго, скатываясь кубарем с ее плеча.

— Но это все, что у меня осталось. Карамельки и те, что с начинкой, я уже съела.

— Целую коропку слатостей? Но я ше только утром ее принес!

— И что с того?

— Ну ты и обшора, — проворчал Хьюго. — После такого сытного ушина.

Пачкуля и впрямь отужинала на славу. Целых четыре порции жирной похлебки из скунса! А потом еще и конфеты.

Пачкуля порылась в карманах своей дырявой кофтюли в надежде отыскать там что-нибудь вкусненькое. Вытащив нечто зеленое, похожее на жабу, покрытую пушком, она издала победный клич.

— Хо-хо! Погляди-ка! Болотный попрыгунчик!

Пачкуля сняла налипшие ворсинки, сунула конфету в рот и радостно захрумкала.

— Мммм. Обожаю попрыгунчиков. Готова жевать их хоть всю ночь.

— Мне касалось, ты хотеть прокуляться, — напомнил Хьюго. — Ты собираться к Шельме.

— Разве? Вот уж нет. Мы раздружились.

— Фот как?

Хьюго не слишком удивился. Шельма была лучшей подругой Пачкули, однако они то и дело ссорились и подолгу не разговаривали друг с другом. Сегодня лучшие подруги, а завтра — заклятые враги. И так без конца.

— Она мне не откроет, — объясняла Пачкуля. — В прошлый раз я звонила в дверь и точно знала, что Шельма дома. Сидела хрустела конфетками в темноте. И не хотела со мной делиться, клянусь. Не буду с ней больше разговаривать. Только она об этом еще не догадывается.

— Так сайди и скаши ей об этом, — посоветовал Хьюго.

— Как я ей скажу, если мы не разговариваем?

— Напиши саписка.

— Вот еще. К тому же путь неблизкий.

— Мошешь слетать, рас такая ленифая. Восьми метла.

Метла, уныло скрючившаяся в углу, резко вытянулась и посмотрела преданным щенячьим взглядом, надеясь, что ее все-таки возьмут на прогулку. На ней не летали уже лет сто, и она очень грустила, занимаясь уборкой паутины. А резвый полет — как раз то, что лесной доктор прописал.

— Не хочу, — ответила Пачкуля. — Хочу валяться и жевать сладости. Например, пирожные. Достань мне пирожных, а?

Метла вновь пригорюнилась в своем углу. Надежда умирает быстро, особенно если ты принадлежишь Пачкуле.

— Никаких пирошных, — возразил Хьюго. — Баста. Ты фее съела.

— Так приготовь еще. Сдобненький бисквитик, например. Ммм, обожаю!

Она звучно рыгнула и погладила живот, который раздулся до невероятных размеров.

— Стелай сарятка, — посоветовал Хьюго. — Тепе это неопхотимо. Ты не ф форме.

Он принялся копаться в посудном шкафу. Там стояли лишь три кастрюльки со скунсовой похлебкой, помеченные надписями «Прошлая неделя», «Прошлый месяц» и «Столетней давности».

— Ты софсем не ф форме. Лешишь себе и ешь фсякую трянь.

— Да ладно тебе.

— Серьесно. Ты долшна быть как хомяк. Фсегда наготофе. Особенно кокта на носу Ойлимпиада для грысунов.

— Чего?

— Ойлимпийские игры для грысунов. Они профодиться в моем ротном гороте — Хамстердаме. Уш мы-то к ним готофимся. Это настоящая помпа!

— Помпа? Это как насос, что ли?

— Нет-нет, помпа!

— Ах, бомба!

— Та. Такой большой спортифный праздник. Глафное событие года..

— И скоро это событие? — зевая, поинтересовалась Пачкуля.

— Угу. Софсем скоро.

— Вот как?

— Да, будут фее: крысы, мыши, морские сфинки и хомяки.

— Не думала, что вы ладите с мышами и морскими свинками. Насколько я знаю, вы постоянно деретесь.

— Только не фо фремя Ойлимпиады. Мы объяфлять перемирие. Приходиться ладить со фсеми. Нушно быть комантой.

— Командой? — усмехнулась Пачкуля.

Ей не было дела до игры в команде. Ведьмы этим не славились.

— Угу. У крыс есть команда, у мышей. У хомяков. И фее сорефнуются, понимаешь? И лучшие попедят.

— Быстрее было бы подраться, а? И дело в шляпе.

— Это ше спорт, — принялся объяснять Хьюго. — Ф спорте фее по-другому. Есть прафила. Их нушно соблюдать. Бес драк и шульничества.

— Нельзя жульничать? — изумилась Пачкуля. — Ты серьезно?

— Угу.

— Хочешь сказать — никакого колдовства?

— Расумеется, — возмущенно ответил Хьюго.

— Хм… Тогда это точно не для ведьм, — возразила Пачкуля. — Играть по правилам и не жульничать? Пыхтеть и надрываться, когда можно все решить мановением палочки?

— Но глафная идея состоит ф том, что… — начал было Хьюго, но внезапно осекся.

Пачкуля в очередной раз обыскивала свои карманы и совсем его не слушала.

— А, забуть. Кстати, кте сахар?

— Почем мне знать? А что? Он кончился? — невинно спросила Пачкуля и тут же покрылась зеленой сыпью.

(Такое происходит с ней каждый раз, когда она говорит неправду.)

— Ты што, фесь съела? — вопросительно уставился на нее Хьюго.

— Да я всего-то две горсточки слизала.

— Зеленая сыпь, — уличил ее Хьюго.

— Ладно.

Пачкуля надула губы.

— Признаюсь, я все съела.

Сыпь разом пропала.

— Ну ты и фрушка, — укоризненно покачал головой Хьюго.

— Только не читай мне нотаций. Не люблю хомячьих нравоучений. Оставь меня, живот болит.

— Лучше бы тебе попрафляться, — предостерег Хьюго. — В полночь бутет шабаш.

— Я, пожалуй, его пропущу. Пошлю тебя с объяснительной запиской. Ой-ой-ой, мой живо-о-отик!

— Што, опять?

— Опять и снова. Замолкни и приготовь пирожное.

— Не могу, — уперся Хьюго. — Ис чефо готофить? Нет ни сахаа, ни яйцо, ни мука. Ничефо нет.

— Ну не сидеть же мне целый вечер без маковой росинки. Сходи в «Сласти-мордасти» и раздобудь мне чего-нибудь вкусненького. Я бы сама сходила, да так худо. И не смотри на меня так. Чего тебе стоит? Мне нужно всего по чуть-чуть: болотных попрыгунчиков, немного летучих шипучек, пару трясинных леденцов. Ну и совсем чуточку мятных кусачек…