Хью Лофтинг
Доктор Дулиттл и его звери
Я сел к столу, положил перед собой чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и… задумался. С чего же начать? Я почесал затылок, потер нос погрыз кончик пера, поерзал на стуле, но ничто не помогло — в голову ничего не приходило.
И я решился на крайнее средство. Я позвал:
— Полли! Помоги мне!
Старая попугаиха сидела на краешке стола и любовалась на свое отражение в стеклянной чернильнице. Она так сама себе нравилась, что пропустила мои слова мимо ушей.
— Полинезия! — с притворной строгостью сказал я, хотя на самом деле мне хотелось улыбнуться, до того она забавно выглядела.
Попугаиха снова меня не услышала. Я не мог на нее сердиться, уж слишком долгая дружба связывала нас, поэтому я попросту рассмеялся:
— Ну что ты разглядываешь себя, словно девчонка? Вспомни, сколько тебе лет! Двести, не меньше! В твоем возрасте в зеркало уже не смотрятся.
Старушка Полли с трудом оторвалась от своего отражения и взглянула на меня.
— Да, я уже немолода, — произнесла она своим скрипучим голосом, — но, по-моему, хорошо сохранилась. Посмотри, как красиво поблескивают эти красные перышки. — И она горделиво повела крылом. — Так что ты от меня хотел?
Я вздохнул и сказал:
— Хочу написать еще одну книгу о докторе Дулиттле, но не знаю, с чего начать.
Полли удивленно скрипнула в ответ:
— Как? Еще одну книгу? А зачем, скажи на милость?
— Затем, — сказал я, — что мы должны описать все-все приключения доктора.
— Конечно, все его приключения очень любопытные и занимательные, — задумчиво протянула Полли. — Джон Дулиттл обладал удивительной способностью попадать в пренеприятнейшие истории и с легкостью выпутываться из них. Все это очень поучительно. Да только издадут ли твою книгу?
— А это зависит от читателей, — бодро ответил я. — Пока они хотят читать о докторе Дулиттле и его необыкновенных приключениях, книги о нем будут издавать. Так с чего же ты мне посоветуешь начать?
Попугаиха прищурила один глаз и хитро посмотрела на меня.
— Ты ведь тоже немолод, Том Стаббинс, — сказала она. — У тебя уже седеют виски. И если ты собираешься описать все-все приключения доктора Дулиттла, то тебе придется дожить до моего возраста, раньше тебе никак не управиться. Поэтому напиши-ка ты умную книгу, чтобы люди поняли, что животные не хуже их. А для этого лучше всего годится ученый трактат.
Старушка Полли так и сказала — трактат! — и высоко подняла голову. В свое время она научилась многим умным словам от доктора Дулиттла и очень часто вворачивала их к месту и не к месту, а самое главное — очень тем гордилась. Пришлось ее охладить.
— Ну нет, — возразил я, — трактат никак не годится. Кто же нынче читает трактаты? Само это слово люди уже забыли. Придется объяснять читателям, что это значит. Но я думаю, что любая книга о докторе Дулиттле будет и умной и поучительной. Вспомни, я уже написал о путешествии доктора в Африку, где он лечил больных обезьян, о том, как он бродил по городам с цирком и помог убежать тюленихе Софи, о птичьей почте и о птичьей опере. Разве эти книги не поучительны?
Попугаиха молчала. Ей не хотелось, ой как не хотелось признавать, что я прав. Наконец она открыла клюв и проскрипела:
— А ты уже написал книгу о том, как доктор приплыл на остров Паучьих Обезьян и как его избрали королем попсипетлей и багиагдерагов?
— Написал. Написал даже о том, как ты привела черных попугаев и спасла нас всех от неминуемой смерти, — польстил ей я.
— Жаль, — протянула Полли. — Книгу о путешествиях доктора Дулиттла начинать очень просто — надо только сказать, что он собирается в дорогу и не хочет брать с собой бритву. Он всегда говорил: «К чему мне бритва? Я могу побриться и осколком стекла». А мы с Крякки непременно совали ему в дорожный саквояж его любимую бритву, и потом он вечно удивлялся, откуда же она взялась. Ну да Бог с ней, с бритвой. Раз ты уже написал о путешествии доктора Дулиттла, то теперь напиши о том, что было дальше.
— А что же было дальше? Ах, вспомнил! — воскликнул я. — Потом доктор занялся своим зоопарком и сделал из него целый город.
— Да, славные были времена, — вздохнула Полли. — Вот и назови Кингу «Город зверей».
— Нет, не пойдет, — возразил я. — Книга-то все-таки будет не о зверях, а о докторе Дулиттле. Поэтому назову-ка я ее «ЗООПАРК ДОКТОРА ДУЛИТТЛА». И просто, и понятно.
— Ладно, поступай как знаешь, — не стала спорить со мной Полли. — Но начни книгу с того, как мы вышли из раковины Большой Хрустальной Улитки на берег Англии. Напиши также о том, как ты встретился с родителями — они ведь не видели тебя три года и ужасно соскучились. Получится очень чувствительная история, во многим именно такие и нравятся. Поверь, я не лгу. Когда-то я знавала одну даму, так она просто рыдала над книгами. Обычно она…
Старушка Полли заговорила о чувствительных историях, а говорить о них ста могла часами. Поэтому я поспешил перебить ее.
— Погоди, погоди, — сказал я. — О дамах, книгах и слезах мы с тобой потолкуем в другой раз, а сейчас пора браться за книгу о докторе Дулиттле.
Полли не обиделась, а только рассмеялась:
— Так и быть, вернемся к доктору Дулиттлу. Ты пиши и читай мне вслух написанное. Как только увидишь, что я задремала, это будет значить, что рассказ получается скучный. Тебе придется хорошенько постараться, потому что я уже стара и после сытного обеда меня неудержимо клонит в сон. Начинай.
Я обмакнул перо в чернила и вывел первое слово.
Итак, наконец-то мы возвратились домой! Конечно, мы еще не добрались до самого дома, но уже ступили ногами на землю Англии, и до Паддлеби нам оставалось пройти всего несколько миль. Рядом с нами на морском берегу лежала огромная Улитка, в чьей раковине мы и проделали такой долгий путь по дну океана.
По небу плыли низкие тучи, над берегом клубился туман. Но все опасности уже были позади, и мы радовались и чуть ли не плясали. Взвалив на спину наши нехитрые пожитки, мы зашагали вперед, но доктор вдруг хлопнул себя по лбу и вскричал:
— Стойте, стойте! Ой, как нехорошо и невежливо! Мы же впопыхах забыли попрощаться с Хрустальной Улиткой!
Поворачивать назад нам не хотелось, но все же доктор был прав — было бы некрасиво с нашей стороны уйти и не сказать до свидания Улитке. Как-никак она выручила нас из беды и доставила домой.
Прощание было недолгим — погода стояла отвратительная, мы торопились домой, к очагу, а Улитка спешила скрыться на дне моря, где ни туман, им дождь, ни ветер были ей не страшны. Ее огромная розовая раковина смутно виднелась в тумане и была похожа на волшебный замок. Улитка медленно ползла но песку к воде, а мы стояли на берегу и махали ей руками, лапами и крыльями и кричали:
— Прощай, Улитка! Спасибо за помощь!
Розовая раковина скрылась под водой, и мне захотелось ущипнуть себя — да было ли на самом деле это удивительное путешествие по морскому дну или мне все приснилось?
Мы снова зашагали через луг к Паддлеби.
— Интересно, чем угостит нас на ужин Крякки? — спросил доктор Дулиттл. — Честно говоря, я сильно проголодался.
— Я тоже, — отозвался Бед-Окур. — Хорошо бы, она приготовила бифштекс с жареной картошкой и салат.
И наследник престола Ума-Лишинго облизнулся.
Мы шли по залитому водой лугу и перебирали всяческие вкусности. У меня даже засосало под ложечкой и потекли слюнки. Вдруг из тумана появились две дикие утки. Они описали круг над головой доктора Дулиттла и опустились к его ногам.
— Нас послала к вам навстречу Крякки, — сказали утки. — Поторопитесь домой, а то скоро пойдет дождь и вы промокнете до нитки. Она уже ждет вас и готовит ужин.
— Как хорошо! — обрадовался доктор. — Но откуда она узнала, что мы вернулись?
— Об этом ей сказали мы, — ответили утки. — Еще днем мы полетели через море к Ирландии навестить родственников, а когда возвращались назад, нас захватила гроза. Мы от нее убежали, но она приближается сюда. На берегу мы присели отдохнуть и тут увидели, как вы выходите из Улитки. Тогда мы сразу же отправились предупредить Крякки, чтобы она успела приготовить ужин.
— И вам удалось так быстро слетать ко мне домой и обратно? — удивился доктор. — Мне казалось, что мы вышли на берег всего несколько минут тому назад!
— Так оно и есть, — согласились с ним утки. — Но мы летаем очень быстро.
— Даже плохая погода вам не мешает? — спросил доктор. — Насколько я знаю, птицы в дождь не летают.
— Мы ведь не воробьи, — гордо сказали утки. — Никакой дождь нам не помеха. Это у сухопутных птиц промокают перья, и они в дождь не летают. Мы — дело другое, мы — птицы водоплавающие.
