Дорогая моя внучка!Тебе минуло два года, ты уже большое дитя. Вскоре наступит время учить тебя читать, и начнётся тяжёлая образовательная работа, которая будет продолжаться всю жизнь. Позволь же мне, твоему дедушке, посвятить тебе эту книгу, украшенную прекрасными картинками, которые, наверно, тебя заинтересуют. Ты пожелаешь узнать, что они изображают, и для этого тебе придётся читать. Этого-то я только и хочу. Может быть, герои моих сказок доставят тебе удовольствие своими приключениями и избавят тебя от слёз, которые ни к чему не недут.
Без сомнения, когда тебе исполнится пятнадцать лет, ты бросишь эту книгу вместе со своими куклами. Может быть, ты даже будешь удивляться тогда, каким образом твой старый дедушка мог быть таким легкомысленным, чтобы тратить своё время на подобные рассказы. Но не будь слишком строга, дорогая, и воздержись со своим осуждением на несколько лет. Если Господь продлит твою жизнь, у тебя самой будут дети и, может быть, внуки. Собственный опыт скоро научит тебя, что в жизни самое приятное и правдивое заключается не в том, что видишь, а в том, о чём мечтаешь. Тогда, рассказывая мои сказки своим детям, которых я, вероятно, не увижу, ты вспомнишь того, кто любил тебя, когда ты была ещё маленькой девочкой; и, может быть, тебе доставит некоторое удовольствие рассказать моим внукам, каков был этот старик, для которого высшим удовольствием было забавлять детей.
Они будут слушать тебя, их глазки будут сиять от удовольствия, и они станут гордиться своим дедом. Большей славы мне не нужно; с меня достаточно и такого бессмертия.
В заключение, почтительнейше повергая к твоим ногам эту книгу сказок, целую тебя в обе щёчки.
Твой старый дедушка.
Приближаются Рождественские праздники, что — неделя детей; они — цари в семье и требуют поклонения.
Привет вам, дети! Примите от меня этот сборник сказок, собранных мною в Бретани, Норвегии, Богемии, Неаполе и Париже. Римский поэт Гораций сказал, что истинный мудрец тот, кто видел много людей и много вещей, Я видел много, так как немало путешествовал по свету. Плоды моих путешествий заключаются в этих волшебных сказках, которые я слышал в разных странах…
— Волшебные сказки! — презрительно скажут серьёзные люди. — К чему нам пустяки, которые могут только смутить детское воображение?
Пусть, кто хочет, презирает сказки, — для меня они всегда были приятны в детстве! При чтении сказок я всегда приходил в восхищение; мне казалось, что деревья, вода, цветы вот-вот заговорят со мной или начнут отвечать на мои вопросы. Даже когда моя собака, обеспокоенная тем, что я её больше не дразню, бывало, подходила ко мне и клала свою лапу или морду на книгу, которую я читал, мне приходило на мысль, не принцесса ли это какая-нибудь, превращённая в животное злой феей…
Много лет прошло со времени этих грёз, но я по-прежнему сохраняю любовь к волшебным сказкам. Откуда возникла у нас эта любовь ко всему чудесному? Не из того ли, что ложь приятнее истины… Но сказки — не ложь, и дитя, читая иногда невероятные приключения, всё-таки не заблуждается! Сказки — это торжество добра, красоты и справедливости. В сказках всегда торжествует добро, а зло несёт должное наказание.
…В сказках люди расстаются лишь для того, чтобы снова увидеться; страдают для того, чтобы стать счастливыми; там люди никогда не стареют; там, наконец, люди узнают истину сразу, в один день. В действительности же никогда ничего подобного не бывает. Жизнь — это постоянная борьба, и истина не легко дается нам в руки.
Но и в наши дни судьба любит лишь смелых! И даже для скромных, которые довольствуются душевным миром и тихой жизнью, есть только единственный способ достичь подобного счастья, это — упорный труд! Только труд может доставить нам счастье; он один сдерживает нас при удаче и помогает нам в несчастьях.
Итак, работайте, трудитесь и завоёвывайте себе счастье честным трудом! Но не забывайте сказок, утешавших вас в детстве: они помогут вам своей жизнерадостностью, когда вы будете в отчаянии, и облегчат заботы, которыми полна наша жизнь.
ДОБРАЯ ЖЕНА
(Норвежская сказка)
I
Однажды мне не спалось. Я взял «Опыты» Монтэня и наугад раскрыл их. Каждая страница этой книги прекрасна и наводит на размышление. Мне открылась глава «О трёх добрых жёнах». Она начиналась следующими словами: «Хорошие женщины, как известно каждому, встречаются не дюжинами, и в особенности в отношении супружеских обязанностей, потому что брак есть рынок, преисполненный стольких тернистых случайностей, что трудно, чтобы воля женщины надолго и вполне правильно поддерживала его».
— Монтэнь, наглец! — вскричал я, закрывая книгу. — Как! Этот мудрец, изучивший всю древность, этот знаток человеческого сердца нашёл только трёх добрых женщин, трёх преданных супруг, во всех летописях и памятниках Греции и Рима. Это вовсе неуместная шутка! Доброта есть неотъемлемое достояние женщины; каждая замужняя женщина добра, или предполагается такою. Я помню, что в наших старых юридических книгах закон всегда на стороне этой вероятности.
Затем я взял из своей библиотеки прекрасную старую книгу, переплетённую в красный сафьян и озаглавленную «Сон девушки», — книгу, полную ума и благоразумия и написанную каким-то почтенным клерком в царствование французского короля Карла V. Я стал отыскивать в ней страницу, которая однажды поразила меня, но увы! в старости память так часто изменяет! Вместо того, чтобы найти в этой почтенной книге достойное восхваление женской доброты, я прочёл там страшную сатиру, начинённую цитатами и текстами из св. Августина, римских законов и канонического права. Оканчивалась она заключением, вполне достойным начала и содержания. «Я не утверждаю положительно, что на свете нет ни одной доброй женщины, — гласило оно, — но они чрезвычайно редки, а потому, говорит один закон, не должно писать закона о добрых жёнах потому, что закон должен быть вызываем весьма часто встречающимся явлением…»
Эти юридические эпиграммы, холодные шутки серьёзной книги поразили меня ещё больше, чем воркотня гастеонского философа. — Да ведь добрые женщины встречаются повсюду, думал я. В истории? Нет; ведь историю писали мужчины, которые восхищаются только героями, т. е. теми, кто грабит, порабощает или убивает. В теологии? Нет; потому что дочерям Евы до сих пор ещё не простили греха праматери, который погубил человечество и от которого они до сих пор ещё не отказались. В законах? Нет; законы установлены тоже мужчинами. Для них женщина несовершеннолетняя, не способная управлять даже собою, а тем более другими. Одному Богу известно, как разнится этот закон от действительности. В драматических пьесах, в романах, повестях? Нет; ведь это бесконечный ряд повествований о женской хитрости. Так где лее искать добрую женщину? В басне, в сказках, в области фантазии, в царстве идеалов, это, единственное место, где заслуги награждаются по достоинству и добродетели отдаётся справедливость, Что такое нежность Боции, долгая верность Пенелопы или безропотность кроткой Гризелиды? — Старая сказка. Итак, чтобы найти добрую женщину, которую мы ищем, надо обратиться к этой области.
Я перечёл все сказки, я призвал на помощь всю эту мудрость народов, всю эту живую, добродушную, так наивно выраженную мудрость. Я вопрошал всех рассказчиков Индии, Персии, Аравии, Турции, Тибета, Китая, Италии, Испании, Франции, Германии, Англии, Голландии, Швеции, Дании, России… Я бросился в этот океан фантазии, как неустрашимый пловец, но признаться ли? Мне посчастливилось ещё меньше Монтэня.
Я разыскал только одну добрую жену. Да а эту я вырыл из-под снегов и льдов Севера, среди грубого, едва тронутого цивилизацией народа, потому что Париж ведь не в Норвегии. От Кадикса до Стокгольма, от Лондона до Каира и Дели, от Парижа до Тегерана и Самарканда сказки наполнены толпами хитрых дочерей и ловких матерей, но где же скрывается добрая женщина, отчего не говорят ничего о ней?
Я укажу учёным один важный пробел в их знаниях, и это придаст мне особенную энергию в рассказе моей повести, Она проста и неправдоподобна, может быть, даже люди взыскательные объявят её нелепою, но всё это ничего, она имеет своё неотъемлемое достоинство: — она необыкновенна. Итак, вот — моя история, как передают её гг. Асбьернсен и Мое в своём интересном сборнике норвежских сказок.
II Добрая женщина
Жил-был когда-то добрый человек Гудбрандт. Жил он в уединённой ферме, на отдалённом холме, отчего его и называли Гудбрандт с холма.
