— Куда я попал? Вот так место! Где ему до моей трубы! Я не желаю здесь оставаться, я уйду.
Медвежонок засмеялся:
— Попробуй уйди.
Картонный петух уставился на Медвежонка рассерженным глазом:
— Тебя это не касается. Захочу уйти и уйду. А сейчас мне не хочется. Вздумал ещё учить меня?! Вот нарочно возьму и останусь!
Он гордо выпятил грудь и принялся расхаживать по подвалу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ, ГДЕ ДРУЗЬЯ ВСПОМИНАЮТ СВОЮ ПРОШЛУЮ ЖИЗНЬ
Много времени прошло с тех пор, как друзья очутились в подвале. Выйти поиграть они не могли, и им было очень скучно. К счастью, Сяо-си придумал развлечение: каждый должен был рассказать, как он жил раньше. Это всем понравилось, только Картонный петух делал вид, что ему неинтересно. Но на самом деле, разгуливая взад и вперёд, он украдкой прислушивался и старался не пропустить ни одного слова.
Первым приступил к рассказу Медвежонок. Память у него была просто дырявой. По его словам, в прошлом ему очень нравилось смотреть цирк. Потом он и сам стал цирковым артистом. Как это случилось — он сначала, сколько ни старался, объяснить не мог. Но затем, признавшись, что больше всего на свете он не любил учиться, Медвежонок вдруг припомнил: в цирк его привело нежелание ходить в школу. Однако и в цирке нужно было учиться, да ещё как! Стать артистом оказалось куда труднее, чем казалось из зрительного зала. Пришлось ему и из цирка убежать. А как в эти края попал, Медвежонок, хоть убей, не помнил.
Следующей потребовала внимания Плюшевая утка. У неё с памятью обстояло ещё хуже, чем у Мишки. Она только и помнила, что раньше имела много-премного друзей:
— Ах, мои друзья! Какие они были хорошие! Даже передать невозможно. Как их звали? Вот, что забыла, то забыла. Но они хорошие, просто замечательные, — твердила Плюшевая утка.
Резиновая собачка не отставала:
— Может, ты всё-таки вспомнишь хотя бы самую лучшую подругу?
Долго думала Плюшевая утка. Наконец она нерешительно проговорила:'
— Да-да, припоминаю. Её звали мама. Это была славная подружка.
Сяо-си остановил утку:
— Мама — это не подружка. Нельзя её так называть.
Плюшевая утка не согласилась:
— Почему нельзя? Она же очень славная. Куда лучше других. Каждый вечер, возвращаясь домой, она приносила мне что-нибудь вкусненькое. Никогда не забывала.
Услышав о вкусненьком, Картонный петух не выдержал и вмешался:
— А что мама тебе приносила? Расскажи поподробней.
Плюшевая утка причмокнула:
— Много всего.
Медвежонок сердито толкнул Утку:
— Молчи, не разговаривай с ним.
Картонный петух, словно это его ничуть не задело, небрежно заметил:
— Будете говорить или нет, — мне безразлично. Есть охота слушать вашу болтовню!
Важно надувшись, он вновь зашагал по подвалу.
Предоставили слово Резиновой собачке. Как ни странно, но больше всего она говорила о коте, у которого был очень неприятный характер. Страшно ленивый, кот вечно дремал у печки, всё лез поближе к огню, и шерсть у него была опалена во многих местах.
А какой он был грубый и невоспитанный: увидит Собачку, выгнет спину и давай фыркать да шипеть. Кот не пропускал случая, чтобы сзади не цапнуть её за хвост, а Собачка оглядывалась и гавкала на него. Тогда ей казалось, что нет противнее создания, чем кот. Однако теперь, с грустью вспоминая давно прошедшие дни, она неожиданно поняла, каким близким и родным был для неё кот. Разве они ссорились?! Просто они играли, да ещё как весело.
Рассказ Собачки был окончен, и наступила очередь Деревянного мальчика. Деревянный мальчик вдруг весь покраснел и, заикаясь, проговорил:
— Я... мне нечего рассказывать.
Резиновая собачка тут же пояснила:
— Ему говорить трудно, но вы ведь знаете, что у него очень много хороших друзей. Не так ли, Деревянный мальчик?
Тот кивнул головой.
Настала пора рассказывать Кукле. Но на сердце у неё лежала печаль, и, как друзья ни просили, Кукла не произнесла ни слова и только усиленно теребила своё платьице.
— Скажи нам, о чём ты думаешь? — допытывался Сяо-си.
— Мне хочется уйти отсюда. Сейчас это можно?
Картонный петух громко расхохотался:
— Ну и глупая! Уйти захотела! Будто не знаешь, что на дверях висит замок. Интересно! Очень интересно!
Медвежонок страшно рассердился:
— Ты зачем над ней насмехаешься?
— Но ведь Кукле отсюда не выбраться. Раз уж мне не удалось, где ей суметь! — гордо сказал Петух.
— Не можешь выйти, так и оставайся, вконец вышел из себя Медвежонок. — Кому до тебя дело? А она, вот увидишь, непременно будет на свободе!
У Куклы полились слёзы, и все бросились её утешать.
— Не плачь, перестань! Не верь Петуху. Мы обязательно вырвемся отсюда.
Слёзы Куклы подействовали даже на Картонного петуха. Он почувствовал себя неловко.
— Если и здесь останемся, зачем плакать? Послушай моё пение. Я ведь очень красиво пою. Куда лучше, чем Жестяной пират.
Плюшевая утка вмешалась:
— Не слушай его. Тоже, лезет в певцы, а у самого-то и голоса нет. Орёт лишь без толку.
Картонный петух не сдавался:
— Голос у меня плохой?! А ты хоть раз слышала, как я пою?
— И слушать не хочу, — отвечала Утка.
— Как ты смеешь утверждать, что у меня плохой голос?! Любишь болтать всякий вздор. Ничего пе знаешь, а суёшь свой нос. Ну, да ладно, разрешу тебе разок послушать моё пение. Попросила бы ты меня раньше, ни за что бы не стал. А сейчас сам хочу петь. Слушай! И ты, Кукла, тоже слушай! Головой ручаюсь, что слёзы у тебя сразу же высохнут. Внимание, начинаю!
Картонный петух вытянул шею и только собрался запеть но всё своё горло, как щёлкнул замок и дверь раскрылась.
Все решили, что это вновь пришёл Жестяной пират со своими приятелями. Петух от страха спрятал голову под крыло и не издал ни звука.
— Вылезайте скорей! Вы свободны! Что медлите? Или, может быть, вам здесь понравилось?
В дверях стоял не кто иной, как Старичок с флейтой. Друзья без лишних вопросов поспешно выскочили из подвала. Неожиданно за их спинами раздался отчаянный крик Картонного петуха:
— Подождите! Куда вы? Я тоже с вами!
Сяо-си ответил:
— Разве ты можешь с нами идти? Не тебе ли было очень некогда?
Однако Картонный петух уже мчался вслед за всеми, приговаривая на бегу:
— Нет, сейчас я свободен. Это с печной трубы я не мог уйти, а в подвале мне делать нечего. Да и Жестяного пирата я терпеть не могу. Вообще вся его шайка — страшные негодяи и обманщики. К тому же я непременно хочу спеть для вас, чтобы Плюшевая утка не смела больше выдумывать, что у меня плохой голос. Возьмите меня с собой! Я стану вашим помощником, во всём буду вас слушаться.
Сяо-си смилостивился:
— Так и быть, возьмём тебя с собой.
Так Картонный петух вступил в отряд Сяо-си.
Продолжая бежать, друзья неожиданно натолкнулись на Бумажного змея. Высунувшись из травы, он удивлённо воскликнул:
— Милые, куда так спешите? Почему вы не в подвале? А вы сказали Жестяному пирату?
Бумажный змей был по-прежнему необычайно вежлив, но от этого казался друзьям ещё более противным. Они пробежали мимо, не обращая на него никакого внимания.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ, РАСКРЫВАЮЩАЯ ТАЙНУ БУХТЫ КОРАБЛЕЙ, ОТПЛЫВАЮЩИХ ЗАВТРА
Что делать дальше? Где искать спасения? Этого никто толком не знал. Решили спрятаться в башне и там всё обсудить. И вот друзья уже один за другим взбираются наверх по канату.
Как и прежде, колокол безмолвствовал.
Теперь, в безопасности, можно было, наконец, собраться с мыслями. Как же выбраться из этой недоброй страны? Но сколько ни думали, — в голову ничего не приходило. Все загрустили, и только Картонный петух был чрезвычайно доволен. Деловито осмотрев все углы, он набросился на пачку печенья и быстро ее склевал. После еды к нему вновь вернулся воинственный дух и он начал придираться ко всем, ругаясь, что в башне нет порядка. Спорить с ним никто не стал, — у всех и без того было тяжело на душе.
Неожиданно долго молчавшая Кукла жалобно захныкала:
— Я хочу найти маму.
Картонный петух услышал и тотчас подхватил:
— Найти маму? Это нетрудно. Садись на кораблик и плыви.
Резиновая собачка возразила:
— Но на всех кораблях написано, что они не отплывают.
Картонный петух презрительно покосился в сё сторону:
— Почему не отплывают? Откуда ты взяла? Разве там не сказано, что они отправляются в путь завтра? Значит, нужно ждать.
Слова Картонного петуха разозлили Медвежонка:
— И без тебя известно! Тоже, умник нашелся! Ты лучше скажи, — когда это «завтра» наступит? А то ведь в этих краях даже дня от ночи не отличишь. Попробуй узнай, если времени нет!
— Но как же нам всё-таки быть? — заволновалась Плюшевая утка. И невольно её глаза с надеждой устремились на Старичка с флейтой. — Неужели нет никакой возможности уехать из этой страны?
