Пока они ехали через лес, Мур размышлял: может, леса на самом деле вовсе не такие, как он привык думать? Потом Саламин метнулся в сторону и остановился. Он был склонен к таким фокусам. В частности, поэтому Мур и приклеил себя к седлу чарами. И не свалился, хотя был к этому близок, а когда снова выпрямился, то огляделся, чтобы посмотреть, что же напугало Саламина на этот раз.
Это были трепещущие перья мертвой сороки. Сорока была прибита гвоздями к деревянной станине у самой дорожки. А может быть, Саламину не понравились измазанные в грязи крылья мертвой вороны, прибитой рядом с сорокой. А может быть, вся конструкция в целом. Приглядевшись, Мур обнаружил, что она сверху донизу увешана трупиками зверей и птиц – высохшими, окостенелыми, давно миновавшими ту стадию, когда ими интересовались мухи. Там были скорченные тельца кротов, горностаев, хорьков, жаб и две-три длинные почерневшие трубки, которые когда-то, видимо, были гадюками.
Мура затрясло. Когда Джосс поравнялся с ним, он повернулся и спросил:
– А это зачем?
– Да просто так, – ответил Джосс. – Ничего осо… О, здравствуйте, мистер Фэрли.
Пришлось Муру снова обернуться в сторону страшной станины. Возле нее теперь стоял пожилой человек со всклокоченными бакенбардами и с длинной винтовкой в руке; ствол винтовки смотрел вниз, на толстые кожаные гетры, а приклад упирался в правый локоть.
– Виселица моя, – сообщил пожилой человек, неприязненно глядя на Мура. – В назидание. В пример. Ясно?
Мур не знал, что и сказать. Винтовка была очень страшная.
Мистер Фэрли перевел взгляд на Джосса. Глаза у него были блеклые, жестокие, затененные кустистыми бровями.
– Как тебе только в голову взбрело приводить в мой лес такого, как он? – процедил он.
– Он живет в замке, – ответил Джосс. – Имеет право.
– Сходить с дорожек запрещено, – отчеканил мистер Фэрли. – Следи, чтобы он не сходил с расчищенных дорожек. Не желаю, чтобы он мне тут дичь распугивал. – И он снова уставился блеклыми глазами на Мура, а затем развернулся и затопал прочь вглубь леса, шумно сокрушая тяжелыми ботинками траву, листья и побеги.
– Егерь, – пояснил Джосс. – Поехали.
Мур, совершенно огорошенный, мысленно попросил Саламина двинуться дальше по дорожке.
Еще через три шага Мур и Саламин оказались в той самой глухой чащобе, которой этому лесу полагалось быть. Это было очень странно. Никаких декораций, никакой гладкой зеленой дорожки, никаких больших деревьев. Вместо них кругом раскинулось темно-изумрудное пространство, полное земляных зеленых запахов, до того полное, что аромат забивал все остальное. И хотя Мур и Саламин двигались через эту дальнюю даль, Мур был готов спорить, что Джесс, ехавший рядом, по-прежнему едет по дорожке среди декораций.
«Пожалуйста, выпусти нас!» – сказал кто-то.
Мур вскинул голову и огляделся, чтобы понять, кто говорит, – и никого не увидел. Однако Саламин прядал ушами, как будто тоже слышал голос.
«Вы где?» – спросил Мур.
«Заперты, – ответил голос, а может быть, и несколько голосов разом. – Глубоко внутри. Мы были хорошие. Не понимаем, в чем мы провинились. Пожалуйста, выпусти нас. Столько времени прошло».
Мур все смотрел и смотрел, пытаясь включить колдовское зрение, как учил Крестоманси. Потом он подумал – а не увидел, – что изумрудная даль шевелится, клубится, словно туман, но больше он ничего не разобрал. Из этого тумана на Мура веяло горем – горем и тоской. У него защипало в глазах и защемило горло от безысходности.
«Что не пускает вас на волю?» – спросил он.
«Эта… вот эта штуковина», – ответили голоса.
Мур посмотрел туда, куда они направляли его внимание, – а там, прямо перед ним, словно черные железные подъемные ворота замка, виднелась станина с развешенными на ней мертвыми зверьками. Под этим углом она казалась огромной.
«Попробую», – сказал он.
Чтобы пошевелить страшную штуку, потребовались все его колдовские силы. Муру пришлось так налечь, что он ощутил, как Саламин под ним уплывает куда-то вбок. Но в конце концов ему удалось чуть-чуть подвинуть станину, словно проржавевшую калитку. Тогда он смог вывести Саламина вокруг занозистого края станины – и снова очутился на дорожке.
– Не давай коню вилять, – сказал Джосс. Судя по всему, он ничего не заметил, кроме того, что Саламин на миг уклонился в сторону. – Следи за дорогой.
– Простите, – выдавил Мур.
Они поехали дальше, и тут он понял, что на самом деле просил прощения у запертых голосов. Ведь он старался как мог – и все равно не сумел им помочь. Мур чуть не плакал.
Или он все-таки чего-то добился? Лес вокруг стал медленно и мягко наполняться синей далью, словно она вытекала в щелку там, где Муру удалось приоткрыть станину с трупиками. Несколько птиц завели песню – очень робко. Но этого было мало. Мур понимал, что этого совсем, совсем мало.
Он поехал домой, перебирая странные воспоминания, как иногда раз за разом прокручивают в голове неприятные сны. И много думал о случившемся. Однако Мур плохо умел кому-то что-то рассказывать, а особенно – что-то настолько необычайное. Так что он толком никому и не заикнулся. Ближе всего Мур был к откровенности, когда спросил Роджера:
– А вот тот лес, который на холме, тот, дальний – какой он?
– Откуда я знаю, – отозвался Роджер. – А что?
– Хочу пойти поглядеть, – ответил Мур.
– А чем тебе Домовый лес не угодил? – удивился Роджер.
– Там страшный егерь, – сказал Мур.
– Мистер Фэрли. Джулия раньше верила, что он огр, – сказал Роджер. – Гнусный тип. Слушай, а давай вместе разведаем лес на холме? Ульверскотский лес – так он, кажется, называется. Ты поедешь верхом, а я на велосипеде. Весело будет.
– Да! – сказал Мур.
Мур прекрасно понимал, что Джоссу Каллоу лучше ничего не говорить. Джосс наверняка скажет, что Муру еще рано даже думать объезжать Саламина без присмотра. Они с Роджером договорились подождать, когда у Джосса будет выходной.
Мур не без интереса заметил, что Джосс тоже старается не попадаться на глаза мистеру Фэрли. После того случая они ездили или вдоль реки, или по голой Хоптонской пустоши – подальше от Домового леса. Но и там у Мура тоже возникало ощущение, что пейзажу недостает глубины. Это было грустно и непонятно.
Роджеру не терпелось отправиться в свой первый дальний выезд. Он попытался заинтересовать этой затеей Дженет и Джулию. В замке и окрестностях они уже объездили все, что можно, от души накатались и на деревенском выгоне в Хельме-сент-Мэри, так что необходимость дальнего похода давно назрела. Они втроем даже планировали поездку до самого Хоптона, за двенадцать миль, хотя, как верно подметила Джулия, туда и обратно получалось целых двадцать четыре мили – очень серьезное расстояние. Однако Дженет велела ей не ныть.
Только они собрались на свой марафон, как у парадных дверей замка нежданно-негаданно притормозил голубой автомобильчик.
Джулия бросила велосипед на подъездной дорожке и помчалась к голубому автомобильчику.
– Это Джейсон! – верещала она. – Джейсон вернулся!
Милли и Крестоманси вышли на крыльцо, когда Джулии оставалось пробежать еще несколько ярдов, и с радостью обменялись рукопожатиями с водителем. Едва он успел повернуться, как Джулия кинулась ему на шею. Он пошатнулся.
– Господи боже мой! – воскликнул он. – Джулия, да ты теперь весишь целую тонну!
Джейсон Йелдем был невысокого роста. Несмотря на долгие годы, проведенные в замке, он умудрился сохранить простонародный говорок. «А чему удивляться? – говорил он Дженет. – Я же начинал тут помощником садовника!»
Лицо у него было узкое и худое, покрытое темно-коричневым загаром из-за дальних странствий, а кудри, наоборот, белые, выгоревшие на солнце. Глаза были ярко-голубые, окруженные морщинками – то ли от смеха, то ли от необходимости смотреть на яркие солнца чужих миров, а может быть, и от того, и от другого.
Дженет была им совершенно очарована.
– Надо же, как бывает: только-только услышишь про кого-то, а потом проходит несколько дней, и он сам объявляется, – сказала она Муру, который подошел поглядеть, что за суматоха.
– Наверное, это из-за чар в замке, – ответил Мур.
Но и ему Джейсон тоже очень понравился.
Роджер понуро собрал три велосипеда и откатил на место. Остальные столпились в главном зале замка, где Джейсон рассказал Милли и Крестоманси, в каких диковинных мирах он побывал. Потом он с тревогой поинтересовался, не разорил ли кто его сарайчик.
– Понимаете, я нанял огромный фургон, он вот-вот прибудет, а в нем полным-полно самых невиданных трав, – сказал он, и его голос эхом отдавался под куполом над головой. – Кое-какие надо сразу же пересадить. Вы разрешите мне взять в помощь кого-нибудь из садовников? А про некоторые растения мне нужно посоветоваться – им требуется особая почва и удобрения и все такое прочее. Потолкую с вашим главным садовником. Это все так же мистер Маклинток, ничего не изменилось? Я-то всю дорогу из Лондона только и думал, что мне нужен настоящий специалист по травам. А тот старикан-ведун – он еще как, ничего? Ну, тот, длинноногий-бородатый, вы-то должны помнить! Всю жизнь знал в два раза больше меня. Интуиция, наверное.
