Миссис Балдок в ответ только хмыкнула и погрузилась в еду.
Кристофер поглядывал на нее исподтишка, не переставая задавать вопросы.
Едва ужин закончился, нам сразу пришлось подскочить. Оставив горничных убирать посуду и хихикать Кристоферу в спину, мы помчались вслед за лакеями по лестнице в столовую. Она оказалась мрачной комнатой с высокими потолками, чем-то похожей на залу с черным полом. Мистер Амос дожидался, чтобы показать нам, как складывать жесткие белые салфетки в форму замысловатого кораблика, а потом – как правильно создавать два серебряных островка из столовых приборов и винных бокалов на блестящей черной поверхности стола. У каждого ножа, вилки и ложки было свое, строго определенное место.
Мы пытались справиться как можно лучше, и тут Кристофер вдруг побледнел.
– Живот схватило, Грант, – сказал он мне горестным шепотом. – Не привык я сперва налопаться пирога, а потом бегать по лестницам.
– Схватит у тебя и кой-что другое, если мистер Амос услышит такие речи, – объявил ему противный дворецкий, Грегор. – Попридержи язык. Полотенце перекиньте через руку, вы, оба, и встаньте вон к той стене. И не шевелитесь, а то вздую.
Это оказалось нашим занятием на следующий час. Предполагалось, что мы будем следить за тем, что делают мистер Амос и другие лакеи: они же кружили вокруг да около двух дам, каждая из которых сидела рядом со своим островком серебра и хрусталя, вот только мне кажется, что половину времени я продремал стоя. Когда не дремал, таращился на огромную картину – мертвая птица и какие-то фрукты, – висевшую на противоположной стене, а еще мечтал о том, чтобы оказаться дома, в книжном магазине. Дамы нагнали на меня невыносимую скуку. Говорили они только про то, что за наряды они купят себе, как только истечет время траура, и о том, где в Лудвиче остановятся, пока будут делать все эти покупки. Казалось, что есть они будут бесконечно.
Когда наконец они поужинали, нас отпустили в подклеть, однако велели оставаться в верхней зале на случай, если понадобится что-то отнести дамам в гостиную. Грегор присматривал за нами, чтобы мы не попытались сбежать. Мы сидели рядом на жестком диване, как можно дальше от Грегора, пытаясь не вслушиваться в болтовню двух личных горничных – они сидели за вышиванием совсем рядом и шепотом сплетничали.
– Так у нее уже целый ящик этих его памяток, – сказала одна.
Другая ответила:
– Если это обнаружат, им обоим не поздоровится.
– Я бы ни за какие деньги не согласилась оказаться на ее месте! – сказала первая.
Я зевнул. Так уж вышло.
– Ну-ну, Грант, – одернул меня Кристофер. – В подобных ситуациях полезно сосредоточиваться на разных мелочах – бери пример с горничных. Мы провели тут уже семь часов с лишком. Я знаю, тебе они кажутся самыми длинными в твоей жизни, но я полагаю, ты успел заметить какие-то мелочи и они теперь не дают тебе покоя?
После его напоминания я сразу вспомнил.
– Да, – сказал я. – Как у графини и леди Фелиции получается столько есть и совсем не толстеть?
– Хороший вопрос, – ответил Кристофер. – Лопают-то они за обе щеки, верно? Младшая, похоже, довольно много двигается, но старшая для этого слишком величава. По-хорошему, размерами она должна быть с миссис Балдок. Может быть, повар накладывает заклятие на ее еду. Но более вероятно, что она сама принимает заклятия для похудения. Предлагаю тебе пойти и спросить у одной из личных горничных, прав я или нет.
Я глянул на двух сплетниц. Рассмеялся.
– Ни за что. Хочешь – давай сам.
Но Кристофер не захотел, и тогда мы начали обсуждать другие примечательные мелочи. Тут-то Кристофер и изложил мне свою теорию, что миссис Балдок крепко закладывает за воротник. А в самом конце, прямо перед тем, как пришел Эндрю и отпустил нас спать, он ошарашил меня вопросом:
– Кстати, а кто или что такое этот Лудвич, в который смылся граф, так разгневав этим графиню?
Я вытаращился на него. Как можно такое не знать?
– Так это же столица! На Сассекской равнине, рядом с Малым Рейном. Это все знают!
– О! – сказал Кристофер. – А. Так граф поехал поразвлечься, да? Ты понимаешь ли, Грант, когда живешь с цыганами, география в голове начинает путаться. Они-то никогда не потрудятся рассказать, где мы и куда направляемся. Так в какой части страны мы сейчас находимся?
– В Английских Альпах, – ответил я. – Прямо над Столчестером.
Удивление мое не проходило.
Кристофер повторил:
– В Английских Альпах. Ага. – Вид у него был серьезный и вдумчивый. – А какие еще бывают Альпы? Это я так, спрашиваю ради интереса.
– Французские, Итальянские, Австрийские, – ответил я. – По сути, все они – одна цепь. А Английские Альпы разделены Фризией.
Вид у Кристофера сделался вконец озадаченный. Выходило, что в географии он – полный профан.
– Фризия – это такая страна, граничит с Англией, – пояснил я. – Вся Европа между Лудвичем и Московой совсем плоская, а Альпы образуют на ее юге что-то вроде полумесяца. Английские же Альпы лежат к северу от равнин.
Кристофер кивнул, в чем-то соглашаясь с самим собой. Мне показалось, я расслышал, что он прошептал:
– Ну конечно, это же Седьмые Миры, какие тут Британские острова.
– Что? – переспросил я. – О чем это ты там?
– Да ни о чем, – ответил он. – Совсем засыпаю.
Ничего он не засыпал, а вот я – да. Когда Эндрю наконец нас отпустил, я добрел до лифта, выбрел из него, рухнул в ночную рубашку и с ней вместе в кровать и тут же заснул. Позже расслышал сквозь сон, как Кристофер встает. Я решил, что он надумал отлучиться в уборную в конце коридора, и стал в полусне ждать его возвращения. Но он не возвращался очень долго, я успел провалиться в крепкий сон и не слышал, как он пришел обратно. Знаю одно: на следующее утро он лежал в постели и крепко спал.
Разбудили нас на рассвете.
Под конец мы к этому попривыкли, но первое утро было просто ужасным. Пришлось напялить фартуки и бродить по замку с большими корзинами, собирая в них обувь, которую надлежало почистить: от чердака и до самого низу. Почти возле каждой двери стояло минимум по одной паре. Мистер Амос, например, выставил целых четыре пары миниатюрных черных ботинок. Графиня – дюжину пар, одна элегантнее другой. Под дверью леди Фелиции тянулся целый ряд сапог для верховой езды. Вниз в подклеть мы вернулись, шатаясь под тяжестью этого груза, зато, к облегчению своему, обнаружили, что чисткой занимается специальный слуга. Мне в то утро зубы-то было нелегко почистить, какая уж там обувь.
Потом нам позволили позавтракать в компании красноглазых ворчливых лакеев. У Эндрю в тот день был выходной, так что заправлял всем Грегор, а он успел нас обоих невзлюбить, в особенности Кристофера. Он отправил нас наверх, в столовую Семейства, еще до того, как мы проглотили последний кусок. Сказал: там обязательно кто-нибудь должен дежурить на случай, если кто-то из членов Семейства спустится пораньше.
– Наврал, зуб даю! – сказал Кристофер.
К моему несказанному ужасу, он взял с огромного буфета хлеб с вареньем и принялся уплетать. Впрочем, когда явились другие лакеи, они все занялись аккурат тем же самым.
Надо сказать, хорошо, что они явились. Еще не было и семи, а в гостиную уже вступила леди Фелиция – бледная, задумчивая, в костюме для верховой езды. Ее никто не ждал. Грегор вынужден был запихать свой ломоть хлеба с вареньем под буфет, но рот у него оказался так набит, что другому лакею пришлось осведомиться у леди Фелиции, что их светлость желают на завтрак. Она сказала печальным голосом, что только кофе и булочек. Она собирается на верховую прогулку, добавила леди Фелиция. А потому не сходит ли Грегор на конюшню и не попросит ли оседлать Айсберга. Грегор все еще не в состоянии был говорить, в противном случае он послал бы Кристофера. Атак пришлось идти самому, с хмурой гримасой на физиономии.
Когда в гостиную вошла графиня, явно чем-то раздосадованная, буфет уже был уставлен блюдами под серебряными полукруглыми колпаками – большую часть мы с Кристофером притащили из кухонного подъемника; выбор у графини был велик, от мяса-гриль до копченых почек и рыбы. Она откушала почти всего, успевая в процессе допрашивать бедного недомерка-бухгалтера с заложенным носом.
Звали его мистер Смайзерс, и он, похоже, едва приступил к собственному завтраку – и тут его сорвали с места. На графинины сменяющиеся тарелки он взирал с сокрушением. Кстати, явился он далеко не сразу, так что Грегор отправил Кристофера его искать, графиня же тем временем сердито барабанила длинными жемчужными ноготками по скатерти.
Кристофер упругой походкой вышел из залы и почти сразу же, такой же упругой походкой, вошел обратно вместе с мистером Смайзерсом, который вел себя так, будто Кристофер приволок его за шкварник. Грегор бросил на Кристофера убийственный взгляд. Признаться честно, в кои-то веки раз я был с Грегором солидарен. Вид у Кристофера был немыслимо самодовольный. А когда он напускал на себя такой вид, мне всякий раз хотелось его треснуть не меньше, чем Грегору.
