— Это ты украл моего быка? — спросил король.
— Ваше величество! Я только исполнил ваше приказание, — отвечал серый человек.
— Ну хорошо! — заметил король. — Вот тебе десять червонцев выкупа за быка. Но если через два дня ты не украдёшь из-под меня простынь с кровати, ты будешь повешен!
— Ваше величество! Это свыше моих сил. Вас так хорошо сторожат, что такому бедняку, как я, даже и к замку подойти не позволят, — отвечал серый человек.
— Если ты этого не сделаешь, я буду иметь удовольствие видеть тебя повешенным, — заметил король.
В назначенный вечер серенький человечек вошёл в избу и взял там длинную верёвку и корзинку. В эту корзинку он положил только что окотившуюся кошку с котятами и, улучив самое тёмное время, проскользнул никем не замеченный в замок и взобрался на крышу.
Забраться на чердак, искусно пропилить потолки и забраться через это отверстие к королю в спальню было для серенького человечка делом минуты. Спустившись, он бережно открыл одеяло королевской постели, положил туда кошку с котятами, потом закрыл постель, поднялся по верёвке вверх, сел на королевском балдахине и на нём стал ждать, что будет дальше.
На дворцовых часах пробило одиннадцать часов, когда король и королева вошли в спальню. Раздевшись, они оба стали на колени и помолились Богу; потом король потушил лампу, и королева легла в постель.
Вдруг она вскрикнула и бросилась на средину комнаты.
— С ума ты сошла? — сказал король. — Ты хочешь всполошить весь замок?
— Мой друг! — отвечала королева, — Не ложись на эту постель; я почувствовала что-то горячее, и нога моя коснулась чего-то мохнатого.
— Лучше прямо скажи, что на нашей кровати чёрт, — заметил король, смеясь с сожалением. — У всех женщин заячье сердце и птичья голова.
После этих слов король храбро, настоящим героем, бросился под одеяло, но в ту же минуту выскочил из-под него и завопил как сумасшедший, таща за собой кошку, запустившую в королевскую ляжку все свои когти.
На крик короля к дверям подбежал часовой и постучал три раза алебардой, словно бы спрашивая, не, нужна ли его помощь.
— Молчать! — крикнул король, устыдившись своей трусости и не желавший, чтобы видели его страх, так сказать, на месте преступления.
Он достал огня, зажёг лампу и увидал посреди постели кошку, которая уже улеглась на место и нежно лизала своих котят.
— Это чёрт знает что такое! — вскричал король, — Это дерзкое животное не имеет никакого уважения к королю и осмеливается с котятами и нечистотами располагаться на королевском ложе! Постой, тварь, я поступлю с тобой так, как ты заслуживаешь!
— Она тебя укусит; быть может, она бешеная, — заметила королева.
— Не бойся ничего, мой друг, — сказал добрый король.
И с этими словами он поднял нижнюю простыню за кончики, свернул в неё кошку с котятами, потом завернул этот пакет в другую простыню и одеяло и вышвырнул всё это за окошко.
— Теперь пойдём в твою спальню, — сказал он королеве. — А так как мы отмстили, то заснём спокойно.
Спи, король! Пусть счастливые грёзы посетят твой сон. Но в то время, как ты спишь, человек влезает на крышу, привязывает к ней верёвку и по верёвке спускается на двор. Ощупью находит он одеяло с кошкой, взваливает его к себе на спину, перелезает через забор и бежит без оглядки по снегу.
Если, верить часовым, то в это же время мимо них пронеслось привидеяие, и они слышали писк новорождённого ребёнка.
На другой день король проснулся, собрался с мыслями и в первый раз в жизни стал думать.
Он понял, что вчера над ним потешились и что виновник этого, всего вернее, серый человечек. Он сейчас же за ним послал.
Маленький человечек явился, имея на плече только что выглаженные простыни. Он встал перед королевою на колени и очень почтительно сказал ей:
— Её величество знает, что всё то, что я сделал, я делал по приказанию короля. Надеюсь, что она великодушно простит меня?
— Хорошо, — ответила королева, — но только вперёд этого не делай, а то я со страху умру!
— А я не прощаю! — закричал король, сердитый на то, что королева осмелилась помиловать, не спросив позволения у своего повелителя. Слушай же, плут. Если завтра же вечером ты не украдёшь из дворца королевы, то в тот же вечер тебя повесят.
— Ваше величество, велите меня сейчас же повесить и избавьте меня от двадцатичетырёхчасового мучительного ожидания! — вскрикнул маленький человек. — Как хотите вы, чтоб я это сделал? Легче луну схватить зубами, чем украсть королеву!
— Это твоё, а не моё дело, — заметил король. — Ступай, а я между тем велю приготовить виселицу.
Маленький человек вышел в отчаянии; он обхватил обеими руками свою голову и так горько зарыдал, что вчуже разрывалось сердце. Король первый раз в жизни весело смеялся.
В сумерки в замок по обыкновению пришёл монах с чётками в руках и с котомкой за плечами просить подаяния на монастырь. Когда королева вынесла ему милостыню, то святой человек сказал ей:
— Государыня! Бог награждает за милосердие. Сегодня я приношу вам эту награду. Завтра, как вы знаете, собираются повесить человека, конечно, очень виновного.
— Я ему прощаю от всего сердца и очень бы хотела спасти несчастному жизнь, — сказала королева.
— Это невозможно! — отвечал монах. — Но этот человек большой колдун и может вам перед смертью сделать большой подарок. Он владеет тремя удивительными секретами, и каждый из них стоит королевства. Из этих-то трёх секретов один он передаёт той, которая жалела его.
— Какие же это секреты? — спросила королева.
— Владея одним, — сказал монах, — женщина может из мужа сделать всё, что ей угодно.
— А! Это вовсе не удивительный секрет! — заметила, нахмурившись, королева, — Со времён Евы этот секрет передаётся от матери к дочери. Какой же второй секрет?
— Другой секрет даёт доброту и мудрость!
— Хорошо, — рассеянно заметила королева, — а третий?
— А третий, — продолжал монах, — даёт женщине, владеющей им, красоту, которой нет подобной, и способность нравиться до самой смерти.
— Отец мой! Я желаю владеть этим секретом!
— Ничего нет легче. Стоит только колдуну, пока ещё он жив, взять вас за обе руки и дунуть три раза на ваши волосы.
— Пусть он придёт, — сказала королева. — Отец, сходите за ним!
— Этого сделать нельзя. Король отдал строжайшие приказания насчёт того, чтобы этот человек не вошёл в замок. Если он ступит сюда ногой — он сейчас же умрёт. Не отымайте у него последних часов жизни.
— А мне, отец, король тоже запретил выходить из дворца до завтрашнего вечера.
— Жаль, — сказал монах, — Видно, вам приходится отказаться от бесподобного сокровища. А всё ж приятно было бы не состариться, вечно быть молодою, красивою и, главное, любимою.
— Вы правы, мой отец; королевское приказание относительно меня величайшая несправедливость. Если бы я и захотела выйти, часовые не пустят! Не удивляйтесь. Вот как обходится со мной король, когда он капризен. Я самая несчастная из жён!
— Вы раздираете мне сердце, — сказал монах. — Какое тиранство, какое варварство! Нет, государыня, вы не должны уступать таким требованиям, вы обязаны исполнять свои желания.
— А средства? — спросила королева.
— Есть одно, если только вы уважаете свои права, Влезайте-ка в этот мешок, и я вас вынесу из замка, рискуя жизнью. И когда через пятьдесят лет вы будете такая же красивая и свежая, как теперь, вы не пожалеете, что не испугались своего тирана.
— Хорошо! — сказала королева. — Но нет ли тут какой ловушки?
— Государыня! — сказал святой отец, пожимая плечами — и ударив рукой по груди, — насчёт этого вам нечего бояться и это так же верно, как то, что я монах. Да, наконец, всё время, пока этот несчастный будет около вас, я буду подле.
— А вы приведёте меня обратно во дворец?
— Клянусь!
— И с секретом? — прибавила королева.
— С секретом! — сказал монах. — Впрочем, если ваше величество боитесь, останемтесь, и пусть секрет умрёт с тем, кто его нашёл, если только колдун не успеет передать его более доверчивой женщине.
Вместо ответа королева храбро полезла в мешок. Монах завязал его, взвалил на плечи и твёрдыми шагами пошёл по двору. На дворе ему попался король, обходивший часовых.
— Милостыня, как я вижу, хороша? — заметил король.
— Государь, — ответил монах, — Милосердие вашего величества безмерно, и я боюсь, не злоупотребляю ли я им. Не прикажете ли лучше оставить здесь мешок и всё, что в нём есть?
— Нет, нет! — сказал король. — Несите, мой отец, несите! Не думаю, чтоб всё это стоило многого! Вы не жирно покушаете!
— Желаю вашему величеству поужинать с таким же аппетитом, — отвечал монах и удалился, прошептав несколько слов, разобрать которые было трудно; вероятно, он шептал молитвы.
