– Чья это такая красивая да богатая? – оглядываются встречные.
А красавица не слушает никого, не глядит ни на что и идёт прямо к дому кадия.
– Здравствуй, кадий! Посоветуй, как быть… Видишь ли, мой муж уехал и вот уже полтора года не подаёт о себе вестей. Сделай милость – или бери меня в жены, или за хорошего человека отдай…
– Зачем отдать? Сам женюсь! – обрадовался кадий.
– Если так, приходи вечером ко мне. Будут брат мой и ещё двоюродный брат. И прихвати побольше подарков.
Кадий дал женщине два золотых, чтоб она приготовила ужин, а сам повеселел как в день байрама.
Жена бедняка вышла из дома кадия, пошла по другой улице, – не слушает никого, не глядит ни на что и заходит в дом старшины.
– Здравствуй, старшина! Посоветуй, как быть,– полтора года нет вестей мне от мужа. Или сам бери теперь в жёны, или хорошего человека найди…
– Зачем искать, – вскочил старшина. – Такая красотка только мне, начальнику, и к лицу.
– Если так, приходи вечерком – будут брат мой и кадий. Он и повенчает, ты только подарки не забудь.
Старшина дал женщине три золотых, и она пошла по третьей улице, – не слушает никого, не глядит ни на что, заходит в дом купца.
– Здравствуй, купец! Посоветуй, как быть…
Купец обрадовался, решил жениться на красавице, дал ей целых пять червонцев, чтоб вечером была подобрее.
Жена бедняка вернулась домой, сговорилась с мужем и приготовилась к встрече гостей.
Вот вечером кадий прихватил золотые кольца, серьги и червонцы, идёт к женщине, а у неё уже и старшина с подарками, и купец с узлом товаров.
«Ага, – думает кадий,– это её братья и есть».
Не успел он заговорить с ними, как вдруг застучали в дверь.
– Вай, Аллах, – испугалась жена бедняка. – Это приехал мой муж. Что делать? Увидит чужих – убьёт всех.
– Ой, женщина, спрячь меня, – дрожит кадий. – Эй, ты, померла там, что ли, – кричит муж.
– Сейчас, – вот только платье надену, – отвечает жена, а сама принесла люльку, уложила в неё кадия и прикрыла сверху одеялом.
– И меня спрячь, – шепчет старшина.
– Скорей, эй, женщина! – кричит муж.
– Иду, иду, – вот только платок накину, – отвечает жена, а сама всовывает старшину в мешок, завязывает покрепче и ставит в угол.
– Эй, – кричит, – запор сорву!
Купец услыхал это, обмер со страху и – юрк головой вниз в старую грязную бочку.
Тогда жена открыла дверь, обняла его, радуется, будто и впрямь полтора года не видела.
– Слушай, жена! А что это за люлька? – спрашивает муж.
– Ай, муженек, да ведь это – наш полуторагодовалый сынок.
– А почему у сынка борода и усы?
– Аллах дал нам такого…
– Пусть Аллах сам себе рожает бородатых, – рассердился муж, – а мои дети пусть будут такие, как у всех.– И, взяв нож, он сбрил кадию усы, бороду и брови.
«Ну, – думает кадий, – засмеют теперь меня, – служитель Аллаха и вдруг без бороды. Ничего, уйду из аула, – лишь бы остаться живым».
Только успел он так подумать, как муж стащил с него одеяло.
– Эй, жена, – кричит он, – почему у нашего сына ноги точно оглобли?
– Аллах послал.
– Пусть Аллах своему сыну такие ноги пошлёт, а моему нужны покороче. Подай-ка, жена, пилу!
Кадий услыхал это, испугался, да как прыгнет, – так с люлькой на спине и поскакал по аулу.
Старшина услыхал, что с кадием творится что-то неладное, и зашевелился в мешке.
– Жена, – удивляется муж, – чего это мешок как живой?
– И сама не знаю, может быть, там шайтан.
– Ого, неси-ка мой пистолет!
– Вай, люди, – кричит старшина, – я не шайтан!..
Тут муж свалил мешок на бок, выбил его палкой и выбросил за дверь.
Услыхав вопли старшины, купец обмарался со страху и зашевелился в тесной бочке.
– Эй, жена, что это в бочке шуршит?
– Мыши, наверно.
– Зачем же полную мышей и вонючую бочку дома держать? Муж слил в бочку помои и выбросил за дверь.
Наступил день. «Дай, – думает старшина, – пойду к кадию».
А кадий сидит дома, обвязал лицо полотенцем, беседует с пришедшим к нему купцом и горюет. «Эх, – говорит, – какая невеста из моих рук ускользнула!»
– Как из твоих рук? – спрашивает купец. – Она моя!
– Нет, моя, – вмешался старшина.
Переругались они все трое, а когда узнали, как их надули, решили отомстить обманщице, – пробраться ночью в её дом, отобрать подарки, мужа убить, а женщину проучить.
Вот они проделали дыру в крыше и конаются, как дети, – кому лезть первым.
Бедняк и его жена тем временем потушили свет, накалили в печке добела кочергу и ждут гостей.
Кадий и старшина обвязали купца за пояс верёвкой, попробовали было спустить его в дыру, а купец как заорет: «Тяните вверх! Ой, скорее!..»
– Что там такое? – спрашивают кадий и старшина.
Купцу захотелось, чтобы не один только он пострадал, и он сказал:
– Ой, друзья, наши обманщики испугались и такого наделали, что от вони некуда деваться.
– Ну, вот ещё, – удивился старшина. – Неужели, если дышать нечем, так уж и бежать надо? Спускайте меня.
Только спустили, а он как заорёт: «Поднимайте наверх! Ой, скорее!..»
– Не может быть, – решил кадий, – чтобы человек не мог стерпеть какой-то там запах. Опускайте меня, только не подымайте вверх, пока я три раза не крикну…
И вот кадия один раз прижгли снизу раскалённым железом, потом второй раз, потом в третий, а он все кричит: «Да, подымайте скорее! Спасайте, спасайте!..»
В этот вечер кадий, старшина и купец ничего не сказали друг другу и разошлись. А когда ожоги и раны зажили, они сговорились пробраться в дом бедняка не сверху, а снизу.
И вот они прорыли ход к самой стене, гадают, кому лезть первому. Жребий пал на купца. «Что ж, если судьба,– говорит он, – то приходится лезть и в навоз!» Полез. Только сунул голову, как его схватили за нос, взмахнули бритвой и отсекли прочь. «Ой, ой, – мычит купец, ухватившись за нос. – Там сегодня ещё тяжелее воздух – я чуть не задохнулся!..»
Лезет старшина. «Ой, – кричит, – дышать невозможно!»
Эге, думает кадий, меня теперь не проведёшь. «Ну-ка, – говорит, – проталкивайте меня ногами впереди.
Только протолкнули, а ему кто-то чирк бритвой – и готово!
– Ой, ой! – орёт кадий. – Тащите назад! Спасите!
– Что там такое? – смеются старшина и купец. – Неужели у тебя и ноги тяжёлого воздуха не выносят?
– Никакого там тяжёлого воздуха нет, – стонет кадий. – Есть только лёгкий да острый нож… Ой, тащите меня скорей домой. Видно, угодно Аллаху, чтобы я был дважды крещён!
Так и унесли кадия.
А муж и жена, продали дарёные кольца и серьги, купили быков и корову, стали жить, трудиться да радоваться.
Молла Насретдин, его жена, соседи и Аллах
Шла ураза. Молла Насретдин, чтоб не сбиться со счёта дней поста, который длился целый месяц, стал бросать в пустой котёл каждый день по камешку. Дочь Моллы Насретдина заметила это и бросила в котёл целую груду камней.
Ураза кончалась, и люди заспорили, сколько же прошло дней поста.
– Не спорьте, – сказал Молла Насретдин. – Я сейчас подсчитаю в своём котле.
Камней оказалось столько, что Молла Насретдин растерялся. Он уменьшил их число втрое и сказал, что прошло сорок пять дней поста.
– Как же так, – удивились люди, – ведь в месяце Рамазане всего тридцать дней!
– Глупцы, – сказал Молла Насретдин, – я ведь вам и так посчитал по совести. Что бы вы сказали, если бы узнали, что сегодня идёт сто двадцатый день Рамазана?
* * *
Наступила ураза, а Молла Насретдин ещё не начал поститься. Сосед зашёл к нему в дом, застал его за чашкой с супом и удивился.
– Я ещё не видал луны, – сказал Молла Насретдин. – Значит, ураза ещё не наступила.
Чтобы избавиться от соседа, он взял свою чашку и вышел на балкон. Из-за дома взошла луна и отразилась в чашке.
– Что ты лезешь, куда не надо, как этот сосед, – рассердился Молла. – Неужели тебе мало места на небе?
* * *
У соседа Моллы Насретдина смыло ливнем полдвора, и Молле пришлось впустить соседского осла в свой хлев.
Жена Моллы Насретдина сказала:
– Как бы этот осёл не забрался в кормушку нашей коровы.
– Поможет Аллах, так осёл сдохнет, – ответил Молла Насретдин.
Случилось так, что ночью сдохла корова.
– Эй, Аллах! – рассердился Молла Насретдин. – Неужели ты так глуп, что не мог отличить осла от коровы?
* * *
У Моллы Насретдина заболела жена. Он пошёл за речку к её сестре, та дала ему горшок с супом. Молла Насретдин осторожно ступил на камень в речке и подумал: «Эх, не пролить бы суп. Помог бы Аллах, половину горшка не пожалел бы!»
Река осталась позади, и Молла Насретдин сказал: «При чём тут Аллах? Мне ведь никто не помогал».
Только сказал так, а из-за поворота выскочил козёл. Молла Насретдин упал и горшок разбился.
– Эх, ты, а ещё Аллах! – рассердился Молла Насретдин. – И шуток не понимаешь, и брыкаешься, как козёл!
* * *
Жена Моллы Насретдина сказала:
– Не продать ли нам корову – зима будет холодная?
