Гул нарастал, постепенно он перешел в топот множества ног. Даша от страха зажмурилась и зажала уши ладонями. Петька осторожно выглянул из-за каменного ствола.
Бесформенная туча, движущаяся по дороге, распалась на множество невиданных существ: длиннолапых и колченогих, хвостатых и бесхвостых, мохнатых и лысых, пеших и летучих… Все они были разные, непохожие друг на друга, и лишь одно роднило их: они были плоские и бестелесые, подобно силуэтам на белой простыне в театре теней. Толпа стремительно мчалась вперед, словно одержимая какой-то сумасшедшей идеей. Чем ближе эта многоликая серая орда приближались к детям, тем страшнее она казалась. Топот разносился далеко окрест. Только теперь Петька заметил, что со всех сторон к дороге стекаются все новые и новые чудища. Орава росла прямо на глазах. Время от времени по толпе проносился ропот, и тогда из гула голосов вырывалось:
— Та, Которая Видит… Та, Которая Видит, заговорила…
Чудища пронеслись мимо. Петька перевел дух. Он выждал немного, прежде чем высунуться из-за дерева. Гул и топот стихали. Серое облако таяло вдалеке. Петька опасливо вышел из укрытия и, убедившись, что дорога пуста, поманил к себе Дашу. Стоило Даше выйти из-за дерева, как на нее едва не налетело странное существо, которое стремглав мчалось к дороге, чтобы присоединиться к шествию, но, видимо, запоздало. Оно было похоже на взъерошенную кляксу, шлепающую на двух уродливых ножках-капельках. Словно эхо промчавшейся кавалькады, клякса вопила:
— Та, Которая Видит заговорила!
Увидев девочку, существо испугалось не меньше, чем Даша. Торчащие в разные стороны кляксины-волосины встали дыбом. Существо взвизгнуло, затряслось, как желе, и, подскочив, постаралось прошмыгнуть между Дашей и деревом, но ему не повезло. Зацепившись за ветку, оно зависло над землей. Несчастная клякса так беспомощно болтала в воздухе ножками, так жалобно скулила и попискивала, что Даша совсем перестала ее бояться и решила познакомиться с ней поближе. Петька был начеку. Зная Дашину доверчивость, он одним прыжком оказался возле дерева и, строго посмотрев на сестренку, предупредил:
— Дашка, не трожь! Может, он кусается.
— Вот именно. Не трогайте меня. Я кусаюсь! Я очень больно кусаюсь! истошно завопило существо, дрожа мелкой дрожью.
— Никто тебя и не трогает. Только ничего ты не кусаешься. Выдумываешь ты все, ю покачала головой Даша.
— К-к-как ты узнала? — заикаясь от страха, пролепетала клякса.
— Да твоя хитрость насквозь видна, — сказала Даша точно так, как ей говорила бабушка.
— А я вас насквозь не вижу. Значит, вы настоящие?! — от ужаса волосинки зашевелились на голове у неведомого создания.
— А какие же еще? — пожала плечами Даша. — Давай я тебя с дерева
сниму.
— Нет!!!
— Ну и виси тогда, если тебе так нравится, — рассердилась Даша.
— Хватит тебе дрожать, скажи лучше, кто ты такой? — вступил в
разговор Петька.
— А вы не поглотите меня? — жалобно заскулило существо.
— Чего? Тебя глотать? Да я б и за сто порций мороженого не согласился! — брезгливо поморщился Петька.
— Мы вообще никого не глотаем, мы же не удавы, — вставила Даша.
— А зачем тогда ты меня с дерева хотела снять? — подозрительно спросила клякса.
— Просто мне показалось, что тебе не нравится болтаться в воздухе, сказала Даша.
— А какая тебе польза оттого, что ты меня снимешь?
— Никакой, — пожала плечами Даша.
— Не понимаю, — существо было так озадачено, что даже перестало дрожать.
— Давай, ты нам на вопросы ответишь, а мы за это тебя с дерева снимем. Так понимаешь? — деловито спросил Петька.
— Теперь понятно, — кивнула клякса и приготовилась отвечать.
— Ты кто такой?
— Кошмар! — сказало существо.
— Я тебя серьезно спрашиваю, — разозлился Петька.
— А я серьезно отвечаю. Я — кошмар.
Существо выглядело так безобидно и комично, что Петька рассмеялся:
— Ты — кошмар? Вот умора!
— Кто же тебя боится? — прыснула со смеху Даша.
— Маленькие дети. Я — кошмар маленьких детей. Меня Хока зовут, может слыхали?
Даша тут же перестала смеяться, покраснела и, потупив глаза, отчаянно замахала головой:
— Нет, не слыхали. Я вообще не такая уж трусиха. Петь, скажи.
Петька покосился на сестренку, но ничего не сказал. Беспомощный и несчастный, Хока болтал в воздухе рахитичными ножками и попискивал. Петьке стало его жалко.
— Чего ты все время трясешься, если ты — кошмар? — спросил он.
— Как же мне не трястись? Я — всего-навсего Хока, маленький и слабый кошмаришко. Посмотрел бы я на вас, если бы вы были такими же крошечными, как я, а вас окружали бы настоящие, большие кошмары. Того и гляди обидят, и ах не скажут. Вот и дрожишь перед каждым листком, — плаксивым голоском пропищал Хока.
Даше было приятно чувствовать себя взрослой, ведь она уже ого-го как давно никакого Хоку не боится.
— Перестань хныкать. Не такой уж ты маленький, — сказала Даша и, чтобы окончательно убедиться, что Хока ей совсем не страшен, решительно подошла к дереву и, не успел Петька глазом моргнуть, как она сняла кляксу с ветки.
На ощупь Хока оказался холодным и склизким. Даше захотелось вытереть ладони, но она боялась обидеть Хоку. Сделав вид, что отряхивается, она вытерла руки об юбку.
Петька с укором посмотрел на сестру. Он еще не узнал от Хоки все, что хотел, а теперь, когда этот недотепа освободился, от него вряд ли чего добъешься. Но тут случилось неожиданное. Хока сжался в комочек, словно ожидая, что с ним произойдет что-то ужасное, а потом, видя, что никто не собирается его обижать, бросился к Петьке и принялся, громко чмокая, целовать его кроссовки. Петька опешил от такого бурного проявления чувств.
— Ты чего это? Прекрати сейчас же, — Петька отскочил в сторону.
— Я только хотел сказать, что готов тебе служить, — подобострастно пролепетал Хока.
Петька с недоумением уставился на кошмаришку:
— Мне? Но ведь тебя Дашка освободила.
— Зато ты больше и сильнее, — льстиво сказал Хока, закатив глазки.
Хокины рассуждения Петьке не понравились, но сейчас главное было выспросить у кошмарика побольше, пока тот не передумал и не улизнул.
— Кто такая Та, Которая Видит? И почему все к ней так торопятся? спросил Петька.
— Потому что все сходится.
— Что сходится? — Петька с Дашей переглянулись.
— Все-все сходится. Я буду служить вам лучше всех, буду предан, как пес, буду лизать ваши следы… — Хока на коленях пополз к Петьке.
— Знаешь что, встань сейчас же! Расскажи нам все по порядку, — Хокина преданность начала раздражать Петьку.
— Все, что прикажете. Я ваш раб, жалкий слуга…
— Хватит! — прервал его Петька.
Хока в страхе отпрянул и сжался в комочек.
— Петя, не кричи, он же маленький, с ним надо лаской, — сказала Даша. Ей было жалко Хоку, уж очень он был забитым и пугливым. Она обернулась к кошмаришке и ласково попросила:
— Расскажи нам, пожалуйста, что сошлось?
— Та, Которая Видит, заговорила, а вы — настоящие, — вымолвил Хока.
— Ну и что с того? — в сердцах воскликнул Петька. Видно, от этого бестолкового пентюха ничего путного не добьешься.
— Как что? Та, Которая Видит, посвященная. Она ведает Таблицей Судеб, где описано все, что было и что будет. За многознание на ней лежит обет молчания. Она нарушает его раз в столетие, когда Таблица Судеб находится на изломе. Говорят, в это время в Таблицу можно вписать новую страницу. Сегодня Та, Которая Видит, заговорила, а вы оказались здесь — все сходится.
— Ничего не понимаю. Какая связь между нами и Той, Которая Видит? пожал плечами Петька.
— Между верхним и нижним миром есть только один путь. Он ведет сверху вниз, в Мир Теней, но по нему нет возврата. Лишь на изломе Таблицы Судеб живой человек может попасть в Царство Теней, а тень выскользнуть в мир людей. Вот почему все тени спешат к Той, Которая Видит. Каждая надеется попасть туда, — Хока многозначительно поднял палец кверху.
— И ты тоже? — спросила Даша.
— Еще бы! Помогите мне выбраться, — жалобно заскулил Хока.
— А тебе-то зачем наверх? — усмехнулся Петька.
— Я хочу стать полтергейстом, — серьезно признался Хока.
— Кем, кем? Полтергейстом? Это мебель, что ли, двигать? — засмеялся Петька.
— Не только мебель. Еще пожары устраивать, газ включать, да мало ли чего? — оживился Хока.
— Газ — это не игрушки. И вообще зачем это тебе? — удивилась Даша.
— Ради власти и могущества — вот зачем! Ради этого все тени и рвутся наверх, — заговорщическим шепотом произнес Хока.
— Это откуда же у тебя могущество появится? — сморщился Петька.
Хока отвратительно захихикал:
— Кто увидит меня в мире людей? Я буду невидимкой. Вспыхнувший огонь, открытый газ, ни с того ни с сего падающая с потолка люстра, да мало ли как можно внушить страх? А там, где страх, там и власть, а где власть, там сила и могущество!
