Между тем пепельная сова по имени Пыльнобровка очнулась за миг до того, как ее тело должно было разбиться в лепешку о каменное дно каньона.
Слабо взмахнув крыльями, стражник поднялся выше и попытался сообразить, что же теперь делать. Наверное, нужно во весь дух лететь к Филиновым воротам и предупредить Зверобоя? Надо рассказать ему обо всем, что он только что увидел!
Пыльнобровка развернулся и полетел, придумывая на ходу, что скажет командующему. Никто никогда не обращает внимания на пепельных сов, но теперь командованию придется его выслушать! Он будет краток и убедителен.
«Вот что я хочу вам сообщить, — так он, пожалуй, начнет. — Я выполнял патрулирование восточного сектора Пиков, когда вдруг заметил кучи хвороста…»
Оказалось, что летел он гораздо быстрее, чем соображал. Пыльнобровка еще не дошел и до середины своей блестящей речи, когда увидел Зверобоя. Командующий сидел на каменном гребне между Клювом Глаукса и Филиновыми воротами и почему-то тыкал дрожащим когтем в сторону Жуткоклюва.
От волнения Пыльнобровка забыл всю свою речь и, снижаясь, издал пронзительный свист, как делают все пепельные сипухи в минуту опасности:
— Они наступают! Они наступают! Вторжение началось! Они прилетели со стороны Пиков! Вторжение началось, началось!
Внезапно ветер резко переменился и забросил слова Пыльнобровки ему обратно в клюв. Но он закричал снова — на этот раз еще громче — и все совы гарнизона вдруг задрожали, обезумев от страха.
«Наконец-то! — восторженно подумал Пыльнобровка. — Наконец-то меня услышали!»
Библиотека была расположена на одной из самых высоких вершин Сант-Эголиуса, и один из ее входов открывался прямо в небо. Именно через этот вход Сорен и остальные воины Жар-бригады ворвались внутрь и обезоружили двух растерявшихся часовых, которые никак не ожидали увидеть здесь свою бывшую командоршу.
Виззг с яростью набросилась на первого часового, а второй оцепенел от страха, увидев фонтан крови, хлынувший из оторванного крыла своего товарища. Он уронил крылья вдоль тела и даже не попытался оказать сопротивление.
Сорен моргнул и огляделся.
Вот из этой каменной комнаты, испещренной бесчисленными нишами для хранения крупинок, они с Гильфи когда-то сумели вырваться на свободу. Это был их первый в жизни полет… Вот здесь погиб храбрый филин Бормотт, который научил их летать, помог бежать и до конца прикрывал своим телом. Его убила Виззг. Сорен невольно зажмурился, чтобы не смотреть на командоршу.
Но сейчас было не время для воспоминаний, необходимо было торопиться.
Во избежание притяжения крупинок все воины были без боевых когтей, зато на голове у каждого красовался прочный шлем из мю-металла, предохранявший совиные мозги от смертоносного излучения.
Сорен вместе с Руби и Мартином двинулись вдоль стен хранилища, кидая в каждую нишу по холодному углю.
— Все ниши прошли, ни одной не пропустили? — спросил их Бубо.
— Все! — отозвалась Виззг.
— Я спрашиваю не вас, а Сорена, — огрызнулся филин. Он не доверял бывшей командорше, ее слово стоило для него не дороже совиной погадки. Кто знает эту проклятую сову, вдруг она решила припрятать немного крупинок в каком-нибудь укромном местечке?
— Мы все обошли, — ответил Сорен. — Положили по углю в каждую нишу.
— Отлично. Тогда выбираемся отсюда и надеваем когти. Настоящая битва начнется с минуты на минуту.
Пятеро сов с силой взмахнули крыльями и устремились вверх из каменного колодца библиотеки.
«Как это просто сейчас, и как трудно было тогда!» — подумал Сорен, вспоминая свой первый в жизни полет.
Вертикальный взлет не зря считается самым трудным для неопытных птенцов, а в ту пору Сорен и Гильфи были именно такими. Но Сорен был уверен, что никогда в жизни не забудет чувства, которое испытал, вырвавшись из каменного мешка в ясную черноту звездной ночи.
Он моргнул. Глаза отчаянно щипало. Куда подевались звезды? И тьма тоже куда-то исчезла… Что случилось? Небо затянуто туманом, но разве от тумана могут так слезиться глаза? Это не туман! Это дым. Каньон горит!
Пятеро сов вихрем мчались сквозь ночь цвета дыма.
— Сумрак! — во все горло позвал Сорен. — Что происходит?
— Ветер переменился. Здесь слишком сухо. Весь каньон вспыхнул, как сухой куст.
«Но что тут может гореть?» — изумился Сорен. Он прекрасно знал, что в каньоне нет никаких деревьев, если не считать куч сухого хвороста, принесенного Ночными Стражами.
В следующий миг он вспомнил.
Земля каньона была покрыта ковром стелящихся древесных растений, высушенных до звонкости испепеляющим солнцем.
Пелена дыма рассеялась, и Сорен чуть не поперхнулся от неожиданности. Повсюду, насколько хватало глаз, расстилалось кипящее алое море.
Сорен был угленосом и привык к лесным пожарам. Он умел без страха и промедления лавировать между столбами огня, но как можно лететь сквозь сплошное пламя? Но страшнее всего был дым. Потоки восходящего жара заставляли сов все выше подниматься над землей.
— Что же нам теперь делать? — спросил летевший слева от Сорена Мартин, один из лучших добытчиков мелких углей в команде угленосов.
— Понятия не имею. Я просто не представляю, как будут действовать войска невысокого полета.
Руби тоже поднялась к ним и прокричала тонким, срывающимся на визг голосом:
— Чистые зажали два наших наступательных батальона между хохолками каменного филина на Филиновых воротах!
— Ты говоришь о нашей Жар-бригаде и истребителях Стрикс Струмы? — переспросил Бубо.
— Боюсь что да! В таком дыму Эзилриб не сможет ничего разглядеть из своего наблюдательного пункта. Вся система условных знаков пошла насмарку, — тараторила Руби.
— Может быть, попробуем забрать свое оружие? — спросил Сорен.
— Попробовать можно, — согласилась Руби. — Сумрак уже полетел туда.
Когда они добрались до сумки с оружием, то едва не столкнулись с Сумраком, который гонял зажатой в когтях горящей веткой сразу двух сипух и какую-то бородатую совку. Приглядевшись, Сорен узнал в совке одну из бывших надзирательниц из Сант-Эголиуса. Внезапно совка резко развернулась и кинулась на Сумрака, так что тот пошатнулся и неловко забил крыльями.
Бубо с Сореном бросились к запнувшемуся Сумраку, но совка яростно ринулась им наперерез… вместе с Ищейке!
«На чьей стороне Ищейке?» — с внезапным холодом в желудке подумал Сорен. Но ломать голову над этой загадкой ему было некогда, он уже подхватил выпавшую из когтей Сумрака ветку.
Выпад, удар — и вот уже Ищейке с пылающими маховыми перьями кувырком полетела вниз.
— Сзади, Сорен! — проревел Бубо, летя бок о бок с Сумраком.
Откуда ни возьмись из дыма и пламени стремительным вихрем вынырнул Мартин. В его когтях зловеще поблескивал ледяной осколок. Совка бешено заморгала, словно пыталась угадать, что сейчас произойдет. Мартин воспользовался ее секундным замешательством и нанес удар. Ледяная спица со свистом рассекла воздух. Совка ахнула, перевернулась через голову и понеслась к земле. Смертоносное оружие пронзило ей грудь, окрасив перья алым.
— Сумрак, ты в порядке? — крикнул Сорен, подлетая к каменному выступу, на который Бубо усадил его друга.
— Все отлично! — огрызнулся здоровяк.
— Он слегка оглушен, но в целом, все нормально, — пояснил Бубо.
— Ничего я не оглушен! — заорал Сумрак и, сорвавшись с места, полетел к устроенному чуть выше складу ледяного оружия. Остальные последовали за ним.
Складом заведовал Квентин, старая пещерная сова, которой было уже не под силу сражаться наравне с молодыми воинами. Все вооружение Ночных Стражей — от палок для поджига до боевых когтей и добытого на севере ледяного оружия — находилось под неусыпным надзором старика.
— Что вам угодно, сэр? — спросил Квентин у Бубо.
— Эти совы прошли подготовку на острове Черной Гагары, выдай им ледяное оружие. А я возьму мое любимое, — пробасил Бубо.
Его любимым оружием был просверленный в нескольких местах металлический шар, набитый горящими углями и привязанный к длинной цепочке. Такое оружие на острове называли кистенем, или волчком, но пользоваться им мог только очень опытный воин.
Бубо владел кистенем виртуозно. Бешено вращающийся шар раскалялся докрасна, и Бубо с легкостью пробивал себе дорогу сквозь вражеские ряды, так что противники сыпались во все стороны, словно осенние листья под порывом сурового ветра.
— Я бы посоветовал вам сначала пристегнуть боевые когти, — негромко сказал Квентин.
— Разумеется, старина.
Квентин чрезвычайно любил церемонии. Вот и теперь он с превеликим почтением взял боевые когти, которые Эзилриб подарил Сорену, и поклонился:
— Позвольте, молодой господин, я сочту за честь помочь вам.
