Ещё большим чудом являлось то, что он летел быстрее птицы. Хотя на море стоял полный штиль, но паруса баркентины упруго гудели и несли «РОЗОВЫЙ ФЛАМИНГО» вдоль лунной дорожки так быстро, что всё мелькало мимо, будто кончики молний. Никто бы не смог с ним соперничать: ни серый волк, ни конёк-горбунок, ни даже смерч.
Странным, однако, было, что корабль вовсе не имел команды; ни единой живой души. Лишь два бестелесных голоса управляли им. И если один из них был девочке знаком, то второй, продутый ветрами и просоленный всеми морями, принадлежал или таинственному «морскому волку», знавшему толк в парусниках, или хуже — морскому дьяволу. Во всяком случае, Дашеньке было не по себе слышать Никого и знать, что приказывает пустой звук, а отвечает и выполняет команды Никто.
Однако путешествие её полностью захватило.
Жемчужина, кажется, чувствовала себя нисколько не хуже. Как только «РОЗОВЫЙ ФЛАМИНГО» вырвался на простор семи морей и ветров, она поделилась с Дашенькой:
— Это так неожиданно!.. — плыть на паруснике, да ещё на таком, что будто летишь на крыльях. И откуда он взялся?…
— Я открою секрет. Это — мой сюрприз. И девочка рассказала о том, что произошло предыдущей ночью.
Парусник нёсся так стремительно, что невозможно было понять, что происходило: летела ли баркентина со скоростью скользящего по воде солнечного луча, или море проносилось вспять, увлечённое неведомой силой.
Прошло, пожалуй, не более часа, как на горизонте возник силуэт Жемчужного острова, а затем и весь он (с хрустальной скалой, пальмами и нагорными высотами) предстал отчётливо и живо во всём великолепии не тронутых земель.
Дашенька и Жемчужина, не говоря ни слова, восторженно воспринимали всё происходящее.
«РОЗОВЫЙ ФЛАМИНГО» быстро приближался к берегу. Уже виднелся пенистый накат ломавшихся на рифе волн и круговое течение вокруг острова. Валы стали круче, что говорило о том, что глубины под килем парусника уже не более тридцати футов, а то и того меньше. Мелководье накатывало стремительно, горы и деревья росли, словно надвигающийся поезд в кадре кино. Ещё мгновение, — и корабль разлетится в щепы, наскочив на скалы!.. От этой мысли Дашенька съёжилась и присела, зажмурив глаза.
В это время, на счастье, раздалась команда. Её, как и прежде, отдал Голос Сморчка:
— Убрать фок, грот и бизань!
И тут же:
— Опустить марсели!
Они в минуту легли на стеньги, словно с ними управлялась сотня самых ловких корсаров.
В одно мгновение баркентина потеряла ход.
— Взять контр-бизань на штовы!
И «РОЗОВЫЙ ФЛАМИНГО», летевший, словно птица, над волнами, коснулся поверхности волн, прочертил отблескивавшую лунным светом полосу и осел корпусом, погрузив в море вначале киль, а затем и днище.
— Бросить якорь! — также властно и уверенно отдал последнее распоряжение Голос.
И почти врезавшись бушпритом в скалу игуан, корабль замер.
Для Дарьюшки всё происходившее во время путешествия было столь неожиданным и так её потрясло, что ни во время его, ни в первые минуты остановки она не могла произнести ни словечка. Девочка даже начала подозревать — не сон ли это. Но уже скоро убедилась в реальности всего случившегося в эти две такие странные ночи.
Загадка Голоса и Невидимки открывается
Корабль плавно покачивался на прибое. Вокруг наступила такая тишина, будто ни в море, ни на острове не существовало ни одного живого существа.
Пожалуй, предыдущую фразу следовало написать без слова «будто». Тогда она звучала бы так: «…ни в море, ни на острове не существовало ни одного живого существа». И это соответствовало бы тому, что было на самом деле. Ведь вокруг не было никого, даже чаек и летучих рыб. Даже игуан!
Подруги, как не трудно догадаться, не знали, что им предпринять. С баркентины сойти они не могли, по кораблю блуждать не решились, так как в первый раз в жизни попали на него и даже не представляли как он устроен, а посоветоваться было не с кем. Деф, донёсший их на парусник, отстал, и Дашенька с Жемчужиной даже придумать не могли, — где он находится.
Самым неприятным, однако, было не это.
В умных книжках, сказках и всяких правдивых, и не очень правдивых, историях уж много раз говорилось и рассказывалось, что жутче и опаснее, чем остаться на неуправляемом корабле, ничего не бывает. Об этом никто не решится и спорить. Ни подземелье, ни даже бездонная пропасть не могут в этом соперничать с бескрайним океаном. В них находиться, конечно, — тоже не у бабушки на блинах… И всё-таки: что подземелье, что пропасть, — на твердой земле. Тут и присесть можно, отдохнуть и даже полежать. А в море попробуй-ка,… присядь! Или, может быть, в нём кому-нибудь, когда-нибудь удалось поспать на правом боку, подложив под щёчку руки, или того лучше — волну?… Можно такое представить?… — Как бы не так!..
А в этот раз всё было куда запутанней и опаснее.
Подруги оказались на заброшенном корабле, и никого, ни единого живого существа рядом не было. Стлалась ночь и загробная, жуткая, скребущая по спине тишина. Главное — ужасающая тишина!.. И в то же время они знали, что где-то рядом живут пустой звук — Голос и невидимый Кто-то. И ещё не известно: какой у них нрав, и что они задумали!..
Чтобы понять чувства Дашеньки и Жемчужины, вспомните, что самым тяжким наказанием, которое придумали тюремщики ещё в давние времена, были одиночные камеры! Даже короли, желая избавиться от своих противников и претендентов на престол, бросали их не просто в подземелье, а именно в одиночные камеры!.. Вы спросите: «почему?»… — Да просто!.. — Нет более изощрённого издевательства, чем оставить человека в полной тишине… — С ума он сходит там!.. Никто ещё не выдержал этой пытки. Никто!..
Вот и для подружек это было самым невыносимым.
Прошли-то какие-нибудь мгновения, а им уже было просто не по себе. Чем бы это кончилось, и подумать не хочется… Однако всё разрешилось быстро и благополучно.
Дашенька, обращаясь к Жемчужине, спросила:
— Что же мы будем делать?…Как выберемся отсюда? Да и никто нас не встречает… Неужели Нептун забыл про нас?
— Мне тоже от этих мыслей не по себе. Хотя я не могу поверить, что о нас не вспомнят. — Ответила подруга.
— Верно говоришь, Жемчужина!.. По законам моря друзей не бросают в беде, — произнёс вдруг голос Сморчка. — Я давно жду ваших приказаний, а вы молчите. Так что прикажете делать?
Но прежде, чем высказать пожелание, Дашенька спросила:
— Фифи, а почему ты прячешься?
— Это ещё что за Фифи?!.. Кто он такой и как появился здесь? — угрожающе отреагировал Голос.
— Ой, дедушка Сморчок, извини,… это я так назвала тебя. Имя не обидное. Нет, — правда!..
— А кто тебе его подсказал? — насторожился старичок.
— Никто… Просто само так получилось, как только увидела тебя.
— Никто?…
— Тебе не нравится оно?…
— Мне?… Ещё как нравится!.. Зови меня так!
— А почему ты прячешься?
— Я?… — вот те раз! Да ведь это ты до сих пор меня не позвала, не произнесла заколдованные слова.
— Ой!.. Я совсем забыла…
Дашенька прикрыла левой рукой ухо, правую зажала в кулак и, прыгая на одной ножке, громко продекламировала:
Добрый старичок Сморчок,
Появись передо мной,
Прихвати и сундучок,
Луч да компас заводной!..
Не успела она и договорить, как перед ними, на палубе, появился Сморчок, который недовольно пробурчал:
— Забыла,… видели её! А мы тут невидимками должны скакать…Правда, Блескун?
Лунный луч возник в тот же момент, что и старичок. Он исходил из нижнего рога месяца и простреливал всё небо яркой, очень тонкой полоской. На его конце качался тот самый волшебный сундучок. Он едва ни касался палубы.
— Извините, пожалуйста. Вы не будете на меня дуться? — примирительно попросила Дашенька.
— Дуться?…Ещё чего!.. Да ты нам приказывать можешь! — ответил Блескун. — А Сморчок, как и все старики, вечно ворчит. «Верно говорю? — обратился он к Сморчку».
Тот хитро промолчал и вновь спросил Дашеньку:
— Так что будем делать? Высаживаться?
— А мы не знаем, куда высаживаться и куда идти…
— Вот те два! — снова воскликнул Сморчок. — Я и то знаю, что вас ждут в хрустальном дворце. Соня, ожидаючи, поди, во сне с ветки свалилась.
— Так пошли к ней быстрее!
— «Пошли!»… Эко!.. — «пошли!» Вам что тут паркет? «Пошли!» — ну и сказала! … Блескун, переноси. Да и «ФЛАМИНГО» забрать надо.
— Говори слова, — согласился лунный луч.
Старичок снова встал на левую ногу и, прикрыв ухо, заскакал, напевая:
Стань, «Фламинго», с кулачок!
Вместе с лучиком и с нами
Забирайся в сундучок! —
Полетим под облаками!..
Подчиняясь воле смешного старичка-волшебника, баркентина начала уменьшаться. И чем меньше она становилась, тем больше и больше походила на живого розового фламинго. Впрочем, сказать «больше и больше походила», будет не совсем точно, так как она и всегда была копией настоящего фламинго, только очень большого.
