Как жаль, что Тима нет рядом, думает Билли. Где же он застрял? До сих пор спорит с дверной ручкой в глубинах кроличьей норы? Эх, вот бы он сейчас пригодился. Может, подсказал бы, куда двигаться дальше или как вернуться в «Алису».
«Ну и потом, с ним не так одиноко», – добавляет про себя Билли.
Подсудимая кричит, что невиновна. Кричит, что обвинения против неё – ложь. С приговором она не согласна. Заявляет, что её осудили за злодеяния, к которым она не имеет никакого отношения.
Стражники утаскивают её в застенок.
* * *
Билли моргает. Она снова здесь, в тюрьме. Снова в настоящем.
Пока узница тащит к себе в камеру ковш воды, Билли даёт дёру. Образ морского чудища в ведре пошатнул её убеждения. Узница и в самом деле ведьма!
Билли врезается в кирпичную стену – ан нет, это широченная грудь стражника. Стражник сгребает её в охапку.
– Подсобляете, значит, преступникам, фрёкен. За энто наказание положено. Сожжение на костре.
– Я ничем никому не помогала! Я ей только воды дала!
– А она ж у нас кто? Морская ведьма!
Стражник отводит Билли в первую открытую камеру и запирает там.
По стенам ползают, исчезая и появляясь, с десяток змей. Билли начинает кричать. Тут же по всей тюрьме поднимаются стоны, вопли, бубнёж, будто арестанты соревнуются, кто кого перешумит. Стражник орёт на всех, чтобы замолчали, но тщетно. Крики из камер становятся только громче. Билли зажимает уши ладонями. В углу камеры валяется солома – вероятно, подстилка для сна. М-да. Рядом ведро для испражнений. Фу-у! Вонь в тюрьме, как из отхожей ямы. Единственное крохотное окошко в камере Билли перекрыто четырьмя железными прутьями. Выходит окошко на ту самую площадь, где вершился суд. На судейских подмостках крепкий мужчина отрабатывает удары меча, разрубая арбузы. Палач? Люди в форме складывают сучья и хворост в груду вокруг деревянного столба в центре площади.
Они готовят костёр. Большой костёр.
Дело плохо.
* * *
Пока стражник отвлёкся на Билли, узница в лиловом подносит ковш воды к кругам из дохлых жуков с летучей мышью в центре. Оправив платье, женщина становится на колени, медленно поливает водой ссохшиеся трупики и бормочет:
Стоит огням заиграть,
небо кровавой зарей объять,
настанет деве час умирать.
Жертву дым сокроет,
двери к побегу откроет,
буря в ушах завоет –
унеси, волна, унеси!
От пола камеры валит густой пар, как будто женщина плеснула воду на горячую сковородку. В пар вплетается струйка дыма. Женщина разражается хохотом.
Пар и дым вьются и скручиваются, пока не обретают форму волны. Волна растёт, разбивается о невидимый берег и покрывает пространство сверкающей простынёй из миллиона искринок.
На полу, на месте дохлых жуков видно только выжженное пятно.
Ни летучей мыши, ни козявок там больше нет.
* * *
Несколько часов спустя Билли просыпается на соломе. Первое, что она чувствует, – это клубок змей, которые для тепла примостились у неё на груди. Билли визжит и вскакивает; змеи скрываются меж камней. Не в силах сдержать слёзы, девочка плачет. Но всё-таки старается, чтобы её рыдания никто не услышал. Ни в коем случае нельзя проявлять слабость. Слабому в тюрьме не выжить.
Она поднимается на ноги, выглядывает за решётку. Утро красит облачное небо в пепельный цвет. Тюремный смрад ненадолго сменяется сладковатым ароматом морской воды.
Из коридора доносится шум потасовки. Это стражники вытаскивают кого-то из камеры. Через пару минут мимо Билли проводят морскую ведьму со связанными руками.
Спустя какое-то время за оконцем поднимается возня. Билли припадает к прутьям решётки. На площади привязывают к столбу осуждённую. Губы её шевелятся – она явно что-то говорит, но Билли не слышит ни слова. Привязывают её прямо поверх груды сучьев и хвороста; руки скручены сзади, за столбом. Без всяких церемоний горящий факел приставляют к груде древесины. Наваленные сучья занимаются огнём. Поначалу горит тихо, но дерево сухое, и совсем скоро огонь разгорается. Вот он уже лижет ноги осуждённой. Чёрный дым неумолимо охватывает женщину.
Билли начинает молиться.
Скрытая дымом жертва не кричит, не плачет. Она хохочет. Знакомый хохот, Билли его уже слышала. И как она может не кричать, когда пламя охватывает подол её платья? Неужели ни капли страха?
То, что происходит дальше, у Билли просто не укладывается в голове. Она прижимается лицом к решётке, глядя, как небо разражается мощнейшим ливнем. Льёт совершенно как из ведра, вода обрушивается на город сплошным потоком. На глазах у Билли в узком боковом переулке ветер взбивает бурные потоки в морскую пену. Вздымается и нарастает прибой, зелёные воды выплёскиваются на городскую площадь, и метровая волна захлёстывает толпу. Площадь наполняется водой, точно ванна для купания. Запертая в тесном пространстве, вода только прибывает: вот уже два метра высотой, три...
Влага добирается до костра под осуждённой, тушит пламя, а волны разносят хворост в разные стороны, сметают стражу. Столб, к которому привязана осуждённая, падает, сама она исчезает в волнах.
А наводнение всё растёт. Вот уже вода достигла оконца в камере Билли, сочится внутрь, наконец, хлещет вовсю. Пробивается изо всех щелей. Узники вопят о помощи, запертые в казематах, которые наполняет вода. Билли отрывает от пола, она плавает под потолком затопленной камеры. Ещё немного выше, и она совсем захлебнётся.
Крики арестантов леденят душу. Билли хватается за прутья оконной решётки. Вода покрывает её голову.
«Кто-нибудь, скорее, вызволите меня отсюда!» – стучит у неё в голове.
В ярости и отчаянии Билли трясёт решётку. Ведь всего-то и сделала, что дала этой ведьме ковш воды. И теперь вот умирать за один сочувственный поступок.
Но происходит что-то неожиданное: вода растворяет извёстку, скрепляющую камни тюремной стены. Чем сильнее Билли дёргает за прутья, тем больше они шатаются и разрушают кладку.
Билли отпускает прутья, даёт воде поднять её на самый верх камеры, где ещё осталась полуметровая полоска воздуха, и делает жадный вдох. Затем громко кричит остальным арестантам, чтобы трясли как следует решётки на окнах. После чего ныряет обратно и неистово трясёт свою. Один из камней заметно шатается. За ним другой. Билли упирается ногой в стену и тянет прутья на себя изо всех сил, так что каждый мускул в спине напрягается до предела.
И решётка поддаётся. Выпадает один камень, другой. Стена крошится на куски. Камни отваливаются в водяную толщу и со стуком опускаются на дно.
Билли выплывает через окно и жадно глотает воздух. Как раз в этот момент её подхватывает поток воды, отступающей обратно, в ту сторону, откуда начался морской прибой. Билли задерживает воздух в груди и отдаётся волне, которая уносит её вместе со всякими вёдрами, палками, мётлами, стульями, столами и прочим разнообразным хламом. Волна нарастает до невообразимых масштабов. Она крутит, вертит, швыряет девочку, будто куклу. При всяком удобном случае Билли, захлебываясь, заглатывая морскую воду, старается втянуть побольше воздуха в лёгкие.
Прочь, прочь отсюда – к морю. На глазах у Билли берег удаляется и в конце концов исчезает.
* * *
Билли приходит в себя, лёжа на широченной деревянной доске. Море и небо до того сливаются, что не сразу понятно, где верх, а где низ. Берега не видно. Ни единого облачка. Билли утопает в бирюзовой прохладе, как шарик мятного мороженого в вафельном рожке.
– Ну вот видишь? Договорились – и всё сработало.
