Ребята вздрогнули от неожиданности. Рядом с ними стояла певунья, неизвестно как появившаяся в пустой горнице.
- Так вы нам помочь обещали, научить, как отсюда убежать, - напомнил Петька.
- Неужто ты мне поверил? - насмешливо спросила невеста.
"Вот это да! Неужели обманет?" - пронеслось в голове у Петьки, а девушка продолжала:
- Я вот думку думала, да и передумала. Али не знаешь, что тому, кого волкодлав хоть единожды поцеловал, веры нету?
Петьку охватило одновременно отчаяние и злость на себя, не мог же он так ошибиться!
- Что бы вы ни говорили, а я знаю, что вы с ними не за одно. У вас глаза не такие, как у всех. В вас злобы нету, - выпалил он.
- Выходит, ты мне веришь? - удивленно произнесла невеста.
Петька до боли сжал кулаки. Несколько секунд, показавшихся ему вечностью, он в упор смотрел на девушку, а потом твердо сказал:
- Верю.
Девушка вскрикнула и отшатнулась, в смятении прикрыв рот ладонью, а потом бросилась перед Петькой на колени.
- Эй, зачем это? Встаньте! Что у вас тут за привычки, чуть что все на колени бухаются, - растерявшийся в конец Петька поднял невесту с колен.
- Так ты ведь избавитель мой. Много годочков я тебя ждала, все глазоньки повыплакала, уж не чаяла, что придешь, - сказала девушка.
- Вы меня, наверное, с кем-то спутали, - замотал головой Петька.
ю Может да, а может и нет, только за веру твою, я вам, как смогу, пособлю. От волкодлавов убежать непросто. На земле они людьми были, только жили неправедно. Те, кто девушек ворует да силком принуждает замуж идти, потом волкодлавами становятся. Правду ты сказал, что глаза у меня другие. Не вина на мне лежит, а беда. Волкодлавы меня силком утащили на волчью свадьбу. С тех пор я с ними и мыкаюсь.
- А почему вам от них не убежать?
- И рада бы, отбивалась, да не в те когти попалась. Ежели днем убегу, ночь меня назад ворочает. Нет моей душе успокоения, и лежит на мне заклятие. Коли меня кто верой отогреет, получу я избавление, и увезет меня Перевозчик на тот берег на покой от вечной муки. Вот почему я тебя избавителем назвала. За доверие твое отплачу сполна. Слушайте меня внимательно, а то время у нас меряно, минуты считаны. Как выйдете отсюда, будут волкодлавы шутовскую свадьбу играть. Глядите, не удивляйтесь и слова поперек не говорите. За пир садитесь, но не ешьте, не пейте, все под стол бросайте. Ежели вы хоть кусочек съедите, хоть глоточек выпьете, то по этому кусочку, да по глоточку они вас где хочешь сыщут, за своим куском придут, ни днем, ни ночью в покое не оставят. От них тогда нигде не схоронишься.
- А ну если они заметят, что мы не едим? - спросила Даша, которая пробовала тайком от бабушки скармливать кашу Шарику и помнила, как ей потом за это досталось.
- Не заметят. Вы питье, да угощение перекрестите, да поплюйте через левое плечо три раза, они в упор будут глядеть, подливать да потчевать, а ничего не заметят. А как сходбище сильно навеселе будет, с мест повскакивает, да все "Горько" кричать зачнут, тут уж не теряйтесь. Как начнет меня жених в губы целовать, вы коня седлайте, да гоните во весь опор, потому как в это время в них волкодлавы наружу выходить станут, и в сей миг они вроде как слепые и глухие ко всему. Так что бегите, что есть сил.
Только успела девушка последние слова вымолвить, как в дверь громко забарабанили.
- Ну что гостеньки, заждались мы уже. Невесту снарядите, вперед посадите, а нам ворота отворите!
Жених сапогом вышиб дверь и сказал:
- Знатная будет у нас свадьба с заезжими гостями, - в глазах его сверкнул злой огонек, но он тут же рассмеялся и повернулся к невесте. Что, невестушка! Вот тебе родня, да подружки для нашей пирушки.
Несколько мужчин обрядились в женские платки и встали возле невесты, а один из них визгливым голосом запричитал:
- Торгую не лисицами, не куницами, не атласом, не бархатом, а торгую девичьей красотой. На загадки идешь, аль на золоту казну? - обратился он к жениху.
- На силушку молодецкую! - расхохотался жених и, расшвыряв ряженых, подскочил к невесте, ухватив ее за косу и поволок на улицу, а оттуда в хлев.
Даше было так жалко бедную девушку, что глаза ее наполнились слезами. Петька крепко сжал ее ладошку, а невеста, обернувшись, чуть заметно улыбнулась и палец к губам приложила, чтоб Даша молчала.
- Вы не обессудьте, поп у нас в разъездах, так что мы по-своему венчанье справим, - кривлялся дружка.
Шумная толпа ввалилась в хлев. Там на покосившемся ящике лежали две черные свечи, да два ржавых обруча от небольших кадушек. Возле ящика ряженый в шутовском наряде поджидал жениха с невестой. Молодые подошли к ряженому, тот надел им на головы ржавые обручи, словно венцы, подал в руки свечи и обратился к жениху:
- Согласен ли ты взять в жены эту девицу?
- Я-то согласен, - развязно кивнул жених.
- А согласна ли ты, девица, взять в мужья этого доброго молодца? льстиво проблеял ряженый.
Ни словечка невеста не произнесла, а жених схватил ее за волосы, косу на руку намотал, и, дернув изо всех сил, рассмеялся:
- А и согласна, и не согласна - все одно. Моя будет!
Его слова были встречены всеобщим гиканьем и криками. В этот миг огонь свечи в руке девушки заколебался и погас, а обруч упал с головы жениха и покатился по полу.
Жених, усмехаясь, недобрым взором буравил бедную девушку.
- А почто свеча у тебя загасла, душенька? Чай, недолго тебе жить после свадебки? А и венец с меня упал, укатился - знать, мне вдовствовать. Может, ты уйти, убежать от своего суженого захотела? От меня в могиле не спрячешься! - загоготал он.
- Ну, что ж, теперь, когда у молодых все слажено, просим всех на пир-угощение! - вскричал дружка. - Тащится, несется сахарное яство на золотом блюде, перед князя молодого, перед тясяцкого, перед сваху княжую, перед большого боярина, перед весь княжий полк!
С хохотом и гиканьем все направились во двор, где - когда успели накрыть? - уже ждало угощение. На что деревня была худая, а угощение - не по деревне. Чего только не было на столах! Петька глянул на сестренку и строго приказал:
- Дашка, ничего не ешь!
- Я, Петенька, у них ни за что есть не буду. Зачем они нашу невесту обижают? - гордо вскинув голову, сказала Даша.
Сев за стол, дети сделали все, как велела невеста. Еду, питье перекрестили, за левое плечо поплевали, и при первой же возможности выплеснули все под стол и стали потихоньку сбрасывать туда куски. На удивление хозяева ничего не замечали, знай, подливали пенистое вино.
- Пей, чтобы курочки велись, а пирожки не расчинивались!
Только Петька выливал стакан вина на землю, а ему уж наливали второй. Тут Даша неловко выплеснула брагу прямо на колени дружке. Темное пятно расползлось по штанине. Даша в ужасе зажмурилась, Петька затаил дыхание, но дружка и глазом не моргнул, словно ничего не произошло. Как ни в чем ни бывало, он продолжал потчевать:
- Быть на свадьбе, да не быть пьяну - грешно.
У Даши отлегло от сердца. Свадьба гуляла, пока все порядком не осоловели. Вдруг гости разом повскакивали с мест и закричали:
- Ой, горько вино! Горько!
Петька с Дашей, не теряясь, вскочили с лавки. Жених схватил невесту и долгим поцелуем приник к ее губам. В тот же миг люди на глазах у ребят стали корчиться и биться, словно в припадке. Их лица обростали густой серой шерстью, изо ртов вылезали острые клыки, длинные когти прорезались из скрюченных пальцев. Руки и ноги превращались в волчьи лапы. Стоял жуткий душераздирающий вой.
Петька с Дашей, не помня себя, что есть ног бросились к амбару, где стоял их конь. На этот раз двоедушник не стал выказывать свой норов, а покорно опустился и подставил седокам спину. Петька мигом подсадил Дашу, а потом сам с необычайной прытью вскочил в седло. Он оглянулся последний раз и увидел, что невеста тоже стала обращаться в волка, но вдруг шерсть с нее спала, и она в длинном белом саване пошла прочь.
- Невеста уходит! Сбегает навсегда! - прохрипел жених, но тут его губы свела судорога. Воздух прорезал пронзительный вой. Волки бросились за девушкой, но ее словно отделяла от них невидимая преграда. Лицо девушки было спокойным и бесстрастным. Движения - неуловимы. Она исчезала в одном месте и тут же появлялась в другом. Она шла, глядя перед собой невидящим взором. Ее ждал Перевозчик.
Упустив девушку, волки ринулись за детьми.
Двоедушник взвился и рванул с места. Петька слышал, как от рывка что-то хрустнуло, но он не мог обернуться и посмотреть, что случилось. Вцепившись в поводья, он пришпоривал коня.
- Ну быстрее, миленький! - в исступлении кричал Петька.
- Коник, родненький, пожалуйста, скорее! - вторила брату Даша.
Волчья стая неслась по пятам.
ГЛАВА 33. ВОЛЧЬЯ СТАТЬ, ТРАВЯНОЙ МЕШОК
За спиной дети слышали лязг зубов и храп свирепых зверей, но конь летел, как птица. Его копыта едва касались тропы, голые стволы подземного леса мелькали, сливаясь в серое месиво. Грива коня развевалась, как бушующий огонь. Шкура покрылась потом и лоснилась от бешеной скачки, но движения скакуна были легки, в нем не чувствовалось ни напряжения, ни усталости, будто эта сумасшедшая гонка была для него простой прогулкой.
