Внутри Автука словно вспыхнул огонь. Он стоял все такой же сверкающий, неприступный, — но от него исходил жар. Даже кнопка, которой коснулся Максим, была горячей.
— Что такое? — подскочил к другу Гум-гам. — Он тебя обидел? Отвечай!
Максим смотрел на Автука с испугом и ожиданием, как смотрят на пробуждающегося великана.
— Отвечай же! — потребовал Гум-гам, сжав кулаки.
— Он просыпается, он очень горячий! — восхищенно произнес Максим. Сейчас он что-то скажет…
Автук молчал. Но было заметно, как он накаляется, как постепенно золотеют изнутри его стенки: в нем как будто разгоралось живое солнце.
— С ним что-то случилось! — тревожно сказал Гум-гам.
— Не знаю, — отвечал Максим. — Подожди одну только минуту… Сейчас ты все увидишь… Ты увидишь, кто твой верный друг… Увидишь, что тебе нечего больше бояться…
Он пошире расставил ноги, сунул в карманы крепкие кулаки. Сказал, глядя в гневное лицо машины:
— Автук, ты слышишь меня?
Автук светился так ярко, что казалось, сейчас из него посыплются искры. Гум-гам застыл рядом с Максимом. Плечом к плечу.
— Автук, — громко сказал Максим, — зачем ты остановил время, Автук?
Словно сверкнула холодная молния. Прозрачный шар, внезапно возникнув, разделил друзей и, захватив маленькую фигуру, закружился на одном месте. Гум-гам, отброшенный невидимой силой, впервые в жизни изумленно наблюдал, как неожиданно исчезает его друг…
Максим очнулся в знакомой беседке. Придя в себя, он прежде всего ощупал карманы. Синего камня путешествий в них не было…
Максим вздохнул: Автук победил его.
— Каждый день одно и то же: чу-де-са! — Зайчик зевнул, показывая, что ему очень и очень скучно.
— Ты что? — Максим кинулся к Пете. — Хочешь остаться без лунада?
— Подумаешь! — отмахнулся Зайчик.
— А ну давай лунад!
Зайчик полез в карман и протянул Максиму лунад в блестящей обертке. «Я ВСЕ УМЕЮ» — сверкали магические слова.
— У меня зубы болят от этого лунада! — Зайчик повернулся на одной ноге, крикнул: — Кто со мной в прятки?
Ребята молчали.
— Пошли играть в дрессированные троллейбусы, — предложил Максим. Пусть они бегают на задних колесах!
Никто не шевельнулся.
— Сергей, Мишка, за мной! — позвал Максим.
— Нам удочки нужно готовить, — буркнул Мишка.
— С отцом на рыбалку едем, — поддакнул Сергей.
Максим разозлился:
— Знаете, вы кто? Знаете… У человека беда, а вы…
— Беда? У какого это человека беда?
— Я бы сказал, да разве вы поймете! — Максим махнул рукой. — Вы лучше отвечайте: будете играть с Гум-гамом?
— Мы идем на рыбалку, — вздохнул Мишка.
— Договорились, — вздохнул вслед за братом Сергей.
— Вы… — Максим задохнулся… — вы… предатели… Вот вы кто! Отдавайте лунад!
Еще две плитки были возвращены Максиму.
— А ты? — спросил Максим Лешу Попова.
Изобретатель из семнадцатой квартиры вытащил лунад, надкусил и лениво сказал:
— Р-раз!
За его спиной повис кружевной гамак. Леша лег в гамак, уставился в небо.
— Я буду думать, — сказал он, наморщив лоб.
— Может, и ты не хочешь играть? — наступал Максим на розовощекого Леню.
Леня пятился, дергал плечом:
— Не знаю. Что-то не хочется…
— Выкладывай лунад!
— И не подумаю…
— А я говорю: давай!
Через секунду приятели тузили друг друга, и компания вокруг них сразу оживилась.
— Честный бой! Без лунада! — кричали зрители. — Мишка, суди!
Даже ленивый изобретатель соскочил с гамака, запрыгал, замахал кулаками.
— Раз! — считал Мишка. — Два!.. Три!..
Бой длился до десяти. Неожиданно крепкие руки схватили мелькавшие в воздухе кулаки. И все увидели Гум-гама. Он был в спортивном костюме настоящий судья.
— Победа присуждается двум сторонам, — сказал с улыбкой космический путешественник. — Эх, вы, разве так сбивают из воздуха мороженое? Смотрите, как надо леденить воздух. Эту морозильную игру придумал я!
Руки Гум-гама завертелись с быстротой пропеллера. Он словно отбивался от отряда невидимок. Наконец перестал взбивать воздух и поднял над головой кулак.
— Эскимо, — похвастал Гум-гам. Каждый его палец оброс мороженым с шоколадной корочкой. — Самый приятный завтрак, — продолжал Гум-гам, облизнув палец, — это мороженое. Кто хочет? Эскимо из воздуха…
Кое-кто принялся махать кулаками, но не все. Большинство стояло со скучающим видом.
— А вы? — спросил Гум-гам. — Вы не любите мороженое?
— У них болят зубы, — мрачно пояснил Максим. — Им надоел лунад.
Лицо Гум-гама странно поголубело. Он молча смотрел на друзей.
— Вы не хотите больше играть? — удивленно сказал он.
Его друзья молчали.
— Вы не хотите играть в луну и звезды? В деревья и качели? В стрекоз и смех? Не хотите играть со мной?
— Мы уже во все играли, — раздался голос Мишки.
— Ага, — пискнул Зайчик. — И так каждый день обманываешь бабушку. А это нечестно…
— От ремня не уйдешь, — поддержал его Сергей.
А Леша Попов сказал, лежа в гамаке:
— Понимаешь, Гум-гам… Когда с лунадом — все очень легко, все само собой получается. А мне, может, не хочется, чтоб получалось. Что я — не человек, что ли? Я сам хочу, сам, понимаешь?
Гум-гам рассердился. Глаза его сверкнули синим светом.
— Я ухожу! — оглядывая друзей, предупредил Гум-гам.
— Ты что, Гум-гам… — испуганно произнес Максим.
— Я ухожу из вашего двора! — еще громче сказал Гум-гам. — Я найду веселых людей.
— Я иду с тобой! — заявил Максим и вдруг вспомнил, что у него нет камня путешествий. Но он не смутился. — Я буду играть с тобой, Гум-гам! У меня есть лунад…
Он хлопнул себя по карманам, стал выворачивать их. Карманы были пусты, только что в них лежал чужой лунад… Теперь и его нет.
— Автук, — прошептал Максим никому не понятное слово, и Гум-гам сразу догадался, что минуту назад, когда он сказал, что навсегда покидает этот скучный двор, лунад исчез из карманов всех игрунов.
— Я найду новую планету — планету для игр! — горячо сказал космический путешественник, обращаясь к Максиму. — Пускай там никого не будет!
Только ты и я! Нам всегда весело. Жди моего знака!
Он вытащил синий камень и, чуть помедлив, подбросил его в воздух.
— Прощайте! — крикнул Гум-гам ребятам. — Не скучай, Максим!
Зазвенело в ушах от лопнувшего шара. Да еще что-то стукнуло о землю. Это свалился Леша Попов, оказавшись без гамака.
— Ничего, — проворчал он, потирая бок, — совсем и не больно.
Никто не засмеялся. Приятели разошлись.
Максим сидел на корточках возле клумбы. Печально смотрел на засохшие комки земли. Так одиноко, наверное, чувствует себя человек в пустыне. Ни друзей рядом, ни пучка травы, ничего живого. Одна Голая земля. И вдруг Максим вскочил: он заметил синее пятнышко. Неужели цветок? Его, Максима, цветок!..
Когда весной взрослые вскапывали клумбу, садовник дядя Егор дал Максиму горстку семян, и мальчик бросил их в землю. Он не надеялся, что из этих крупинок появятся на свет живые цветы, но каждое утро подбегал к клумбе: а вдруг что-нибудь выросло? День ото дня твердела под солнцем земля, и вот через прочную корку пробился упругий стебель, а на нем синела чашечка цветка. С удивлением, даже с испугом смотрел Максим на цветок.
Неожиданно мягко засветилась, заголубела клумба, и Максим попятился. Сначала он удивленно хлопал ресницами, потом рассердился. Так ведь не бывает, чтоб за одну секунду расцвела вся клумба! Кто это подшутил над ним? Ведь ни у кого из ребят уже не было лунада!
Над домом проплывало одинокое облако. Тень от него накрыла клумбу. Тяжелые капли упали на Макушку мальчика, и он, подняв голову, замер. Сквозь хмурую синеву виднелась чья-то фигура. Там, на дождевом облаке, кто-то сидел или лежал. Гум-гам! Он летел на этом облаке!
Гум-гам лежал очень грустный, лежал в дождевой луже и смотрел с вышины на знакомый двор. Он слышал голоса ребят и видел, что игра продолжается без него. Он заметил стоящего перед клумбой Максима, махнул ему рукой и прошептал:
— Р-раз!
Вспыхнуло внизу синее пятнышко — клумба, и Гум-гам улыбнулся. Он сделал прощальный подарок другу, перед тем как искать новую планету.
А ребята внизу кричали:
— Догоняй!.. Чурики, я в круге… Кто со мной запускать ракету?… Лезь выше, еще выше!..
Мир снова принадлежал им, игрунам без лунада. Не только этот двор поля и леса, откуда летел пахнущий травой зеленый ветер, теплые и холодные моря, посылавшие прозрачный летний дождь, невидимые днем звезды и самая близкая, самая яркая на небе звезда — Солнце. Игруны без лунада, они не умели летать на облаке, проходить мимо стены, переворачивать в воздухе лесенку. Но они всегда верили, что когда-нибудь будут играть во все на свете, как Гум-гам. И они бежали навстречу своему будущему, играя пока в обычные салочки; падали, обдирая колени, вскакивали и снова ловили друг друга; гоняли по траве мяч, копались в песке, запускали по локоть руки в теплую черную землю, из которой — они знали это точно — вырастает все живое…
