Пошел и Ванчу счастье свое искать. Добрался он на восходе солнца к берегу озера и спрятался. Видит — три девушки раздеваются. Как только они окунулись в воду, Ванчу побежал и забрал рубаху самой младшей сестры. А они без тех рубах не могли летать.
Выходят сестры на берег одеваться — а одежды младшей нет. Старшие сестры улетели, а Гиргинка — так ее звали — осталась.
Вышел из укрытия паренек, рубаха обвязана на его поясе.
— Раз ты сумел меня провести, то стану я твоей женой, — молвит девушка.
Пришли они домой, и так полюбилась боярыне невестка, так полюбилась, что словами не передать. И оба они были очень послушны, уважительны и друг к другу, и к родителям. Родился у них ребенок, и все было хорошо и ладно. Только боярыня все никак в толк не могла взять, как это Ванчу, сумев справиться с Гиргинкой, не смог совладать с остальными.
— Он спрятал мою рубаху, — сказала Гиргинка свекрови. — А без рубахи я не смогла улететь со своими сестрами.
— И где же сейчас та рубаха? Хочется мне поглядеть, как ты полетишь.
— Раньше он носил ее на поясе, теперь, наверное, в своем кармане носит, — ответила Гиргинка.
Пошла свекровь в дом, вынула из кармана кафтана рубаху невестки и отдала ей. Та надела ее, взяла с собой ребенка и улетела к сестрам.
Возвращается Ванчу с охоты, — а женушки нет.
— Где Гиргинка? — спрашивает он.
— Захотелось мне посмотреть, как она летает, дала ей ее рубаху, и она улетела к своим сестрам.
— Она улетела, и я пойду.
Собрался Ванчу с силами и отправился в путь. Шел он, шел, повстречал трех спорящих людей.
— О чем вы спорите? — спрашивает юноша.
— Да вот есть у нас половичок-летачок и плеточка-самохлесточка, но не знаем, как их поделить.
— Давайте бросим жребий. Кому что выпадет, тому и достанется, — только без обид, — предложил он.
Бросили жребий, выпало счастье Ванчу. Уселся он на половичок, плеточкой хлестнул и промолвил: «Неси меня к моей жене». И полетел прямо к тем местам, где жили сестры-красавицы.
Прилетел к их дому и увидел, как сестры софру накрывают. В этот момент из дома выходит его сынок. Отец ему и говорит:
— Пойди скажи маме, что твой отец тоже голоден.
Пошел сынок к матери, сказал, что ему велели, и вновь вышел из дома.
— Иди скажи снова, что твой отец тоже хочет есть.
— Мама, а папа тоже хочет есть!
— Кто этот человек? — спросила старшая сестра и вышла посмотреть на незваного гостя.
— Кто ты? — спрашивает она.
— Я муж Гиргинки, — говорит Ванчу.
Как только он вошел в дом, Гиргинка его тут же узнала.
Сели они втроем, всей семьей, на половичок и полетели домой. Говорят, и поныне живут в счастье и в согласии.
Жили-были в незапамятные времена три брата. Все трое были очень бедны, беднее их никого не было на свете. Самый старший из братьев женился и говорит однажды жене.
— Испеки мне чурек. Пойду-ка я счастье свое искать.
Приготовила жена большую лепешку, положила ее мужу в торбу, и отправился он в путь.
Идет он, идет, встречает одного старика.
— Куда ты путь держишь, молодец? — спрашивает старик.
— Иду счастье свое искать, — отвечает парень. — Давай-ка, дедушка, присядем да поедим, испекла моя жена лепешку, три дня, три ночи уж странствую, а свой чурек еще не попробовал.
— Что бы ты хотел получить от Бога? — спросил старик.
А это как раз и был сам Бог.
— Хотел бы получить пару лошадей.
— Лошадей хочешь — даст Бог тебе лошадей, — пообещал старик.
Легли они спать. Утром старик будит парня.
— Вставай, мальчик мой, Бог дал, что ты пожелал.
Парень встал да взглянул — рядом с ним прекрасные лошади.
— У тебя их много будет, — говорит старик, — тому, кто пожелает, отдавай по одному жеребенку.
Вернулся старший брат домой, а там уж и средний брат женился. Поразился он счастью старшего брата.
— Приготовь и ты мне чурек, — сказал он своей жене, — пойду и я, может, и мне улыбнется счастье.
Испекла жена ему чурек, и он с ним отправился в путь-дорогу.
Шел, шел, встретил и он того старика.
— Куда путь держишь, молодец?
— Иду счастье свое искать, — отвечает парень. — Давай-ка, дедушка, присядем да поедим, испекла жена моя одну лепешку, три дня, три ночи уж иду, а свой чурек еще не попробовал.
— Что бы ты хотел получить от Бога?
— Хотелось бы мне пять овечек, — ответил юноша.
— Овец хочешь — даст Бог тебе овец, — пообещал старик.
Легли они спать. Утром старик проснулся первым, будит парня.
— Вставай, мальчик мой, Бог дал, что ты пожелал.
Когда парень встал да взглянул — рядом с ним отара овец.
— У тебя их много будет, — говорит старик, — тому, кто пожелает, отдавай по одному ягненку.
Парень погнал овец домой.
А младший брат, — Йорги его звали, — никак не мог обзавестись семьей, не мог найти себе жену.
— Приготовь, — сказал он жене старшего брата, — мне чурек, я тоже пойду счастье себе искать.
Шел он, шел, повстречал и он того старика.
— Куда путь держишь, молодец?
— Иду счастье свое искать, — ответил Йорги. — Давай-ка, дедушка, присядем да поедим. Три дня, три ночи уж в пути, а свой чурек еще не попробовал.
— Что бы ты хотел получить от Бога?
— Мне бы девушку по душе: не было у меня еще семьи на этом свете.
— Девушку желаешь — даст Бог тебе девушку, — старик сказал.
Легли они спать, а наутро старик будит его:
— Вставай, Йорги, вставай. Ты хотел девушку, Бог дал тебе девушку.
Встал Йорги, смотрит, — рядом с ним девушка. Глазам своим не верит: глаза у нее — зеркало, волосы — шелк.
— Вы станете жить на берегу озера, — старик говорит, — тех, кто будет тонуть, не ленись, спасай.
Вместе с девушкой Йорги пошел на берег озера, построил там дом, живет-поживает, тонущих путников спасает.
Много ли времени прошло, мало ли, появился тот старик в их местах. Старший из братьев сейчас гнал уже целый табун лошадей.
— Ноги у меня очень больны, — сказал старик и попросил, — дай мне вон того хромого жеребенка.
— Если бы я каждому встречному прохожему давал по жеребенку, то не было бы у меня сейчас их столько, — сказал парень.
— Пусть Бог превратит твой табун в камень-глыбу, — молвил старик и пошел себе дальше.
Шел он, шел, видит среднего из братьев.
— Очень я проголодался, сынок, дай мне вон того хромого ягненка, что весь в колючках, зарежем на жаркое да поедим, — попросил старик.
— Если бы я каждому встречному прохожему давал по ягненку, то не было бы у меня их столько, — сказал парень.
— Пусть Бог превратит твою отару в камень-глыбу, — пожелал старик и отправился дальше.
На другое утро, когда братья поднялись на ноги, и табун лошадей, и отара овец превратились в камень-глыбу.
Идет старик к Йорги. Посреди ночи вдруг начался ливень.
— Тону-у! Эге-ге-ей! Час мой пришел, а хозяина моей судьбы все нет! — услышала жена младшего брата. — Тону-у! Эге-ге-ей!
— Йорги, вставай, идем спасать, кто-то снова тонет.
Бегут на берег, зовут — никого нет. Возвратились домой, и вскоре вновь послышалось:
— Тону-у! Эге-ге-ей! Час мой пришел, а хозяина моей судьбы все нет!
— Йорги, вставай, опять кто-то зовет.
Побежали они к озеру, снова нет никого. Вернулись домой и легли спать.
— Тону-у! Эге-ге-е-ей! Час мой пришел, а хозяина моей судьбы все нет! — послышалось в третий раз.
— Йорги, вставай, вновь зовут, вставай, пойдем.
— Эге-ге-е-ей! Где тонут? — кричат они.
— Здесь, здесь, — отвечает старик.
Вытащили они его из воды, повели в свой дом, переодели, на стол накрывают.
— Я не ем ничего, кроме мяса детей, — сказал старик. — Зарежьте вашего ребенка.
Со стеснением в душе и с болью в сердце хозяева согласились.
— Но только режьте вы, дедушка. Мы не можем осмелиться. Мы печь истопим и место для жертвы приготовим.
Старик посадил ребенка в сини[17] и положил ему в руку золотое яблоко. Затем как дунет в печь — она тут же стала холодной-прехолодной. Поставил сини в печь и закрыл ее.
Сели, поговорили о том о сем, старик говорит женщине:
— Ну-ка, сходи да посмотри, курбан[18], должно быть, готов.
Женщина идет, смотрит — ребенок как ни в чем не бывало играет себе в сини.
— Ты, дедушка, выйди да посмотри сам, а то я своим глазам не верю: ребенок играет в сини!
— Так и должно быть, — сказал Бог. — Отдайте его мне, я его выращу, а когда он станет взрослым, верну его вам.
Много ли прошло времени, мало ли, мальчик вырос, и Бог привел его обратно.
— Ну а сейчас расскажу-ка я тебе сказку, мой мальчик, — сказал Бог.
Рассказывает старик сказку, а паренек не знает, как надо благодарить сказочника.
Рассказывает Бог еще одну сказку, — и на этот раз он не благодарит сказочника.
