— Температуру мерил? — спросил запасной игрок.
— Чью — штанги?
— Нет, свою. У тебя, наверно, сильный жар.
— Тьфу! — плюнул обиженно вратарь и заметался в воротах.
Шайбовцы, ловко обводя защиту, стремительно приближались к воротам «Зубила».
Бац! Второй гол за три минуты! Причём оба раза не по вине вратаря «Зубила». Вратарь дрался, как лев. Но что он мог поделать? В момент удара по воротам их верхняя планка сама по себе приподнялась ровно настолько, чтобы мяч пролетел, чуть задев кончики его пальцев.
Кому сказать об этом? Кто поверит? Вратарю стало грустно и страшно, как маленькому мальчику, попавшему ночью в дремучий лес.
— Видел? — спросил он безнадёжным голосом у Егорушки.
— К-к-к-кажется, видел, — ответил, заикаясь, запасной игрок. — Только ник-к-кому не скажешь. Всё равно никто не поверит.
— То-то и оно, что никто не поверит, — скорбно согласился вратарь «Зубила».
А в это время на северной трибуне разгорался тихий скандал. Дело в том, что за секунду до второго гола Волька заметил, что старик тайком выдрал волосок из бороды.
«Зачем бы это ему?» — с беспокойством подумал Волька, который всё ещё не догадывался, какие события назревают на футбольном поле.
Но и эта мысль пришла Вольке не сразу.
Слишком уж плохо для «Зубила» оборачивалось сегодняшнее состязание. Было не до старика.
Однако третий гол в ворота «Зубила» сразу разъяснил обстановку.
В самом деле: приближался конец первой половины игры, и счастье как будто обратилось наконец лицом к «Зубилу». Игра перешла на поле «Шайбы», Зубиловцы, что называется, землю рыли, и вскоре лучший их нападающий с невероятной силой подал мяч в верхний угол ворот «Шайбы».
Все восемьдесят тысяч зрителей в неописуемом волнении привскочили со своих мест. Этот верный гол должен был открыть счёт «Зубила». Волька и Женя, дружно болевшие за «Зубило», радостно подмигнули друг другу, но тут же разочарованно вздохнули: был верный мяч, а ударился в верхнюю штангу, да ещё с такой силой, что звон пошёл по всему стадиону.
Звон мяча слился с громким воплем, который издал вратарь «Шайбы»: опустившаяся штанга спасла вратаря от гола, но зато пребольно стукнула его по голове.
Теперь Волька всё понял и ужаснулся.
— Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, — сказал он дрожащим голосом, — что же это такое? Ты же знаешь, что мы оба — и я и Женька — болеем за «Зубило!» А ты, выходит, совсем наоборот: болеешь за «Шайбу»?
— Увы, о благословенный, это так, — удручённо ответил старик.
— Разве я не спас тебя от заточения в глиняном сосуде? — горько продолжал Волька.
— Это верно, как то, что сейчас день, и как то, что тебя ждёт великое будущее, — еле слышно ответил Хоттабыч.
— Так почему же ты подыгрываешь «Шайбе», а не «Зубилу»?
— Увы, я не волен над своими поступками, — сокрушённо ответил Хоттабыч, и крупные слёзы потекли по его морщинистому лицу. — Мне очень хочется, чтобы выиграла команда «Шайбы»…
XXXVII. ОБСТАНОВКА НАКАЛЯЕТСЯ
— Смотри! — угрожающе заявил тогда Волька, — будет скандал!
— Пусть будет, что будет.
В тот же миг вратарь «Зубила» поскользнулся на совершенно сухом месте и пропустил в ворота третий мяч.
— Ах, так? — заскрежетал зубами Волька. — Значит, по-хорошему ты не хочешь? Ладно!
Он вскочил на скамью и, указывая пальцем на сидевшего у его ног Хоттабыча, крикнул:
— Граждане! Он всё время подыгрывает «Шайбе»!
— Кто подыгрывает?.. Судья подыгрывает?.. Что вы говорите?.. — взволновались кругом.
— Да нет же, не судья!.. При чём здесь судья?.. Это вот этот старичок подыгрывает… Отстань от меня, пожалуйста!
Последние слова обращены были к Жене, который испуганно дёргал своего приятеля за рукав. Женя понимал, что ничего путного из ссоры между Волькой и стариком не получится. Но Волька не унимался, хотя никто уже не относился серьёзно к его словам.
— Так ты говоришь, — покатывались кругом со смеху, — так ты говоришь, что старичок отсюда с северной трибуны, почём зря передвигает ворота? Хи-хи-хи! Он, наверно, в кармане такой штепсель особенный имеет, чтобы управлять воротами на расстоянии? Может быть, это он и мячики недавно на поле понакидал?
— Ну да, он! — ожесточённо подтвердил Волька, вызвав новые взрывы смеха.
— А землетрясение в Чили тоже его рук дело? Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Хи-хи-хи!
— Нет, в Чили не он, — честно разъяснил Волька. — Землетрясение — это от катастрофических сдвигов почвы. Тем более — в Чили. А он совсем недавно из сосуда вылез.
В разговор вмешался пожилой болельщик, сидевший позади Вольки. Волька его знал. Они были соседями по дому. Его звали Евгений Захарович. Это как раз он назвал своего сибирского кота Хомичем, — в честь прославленного вратаря.
— Ну, вот что, дружок, — благожелательно сказал он Вольке, когда смех немного утих, — ты лучше сам не лезь в сосуд, не срамись перед людьми, не говори глупостей и не мешай следить за игрой. Тут, брат, сейчас такое делается, что и без тебя тошно. (Евгений Захарович тоже болел за «Зубило»).
Действительно, до перерыва оставалось ещё целых одиннадцать минут, а счёт уже был 14:0 в пользу «Шайбы».
С командой «Зубила» всё время происходили какие-то странные вещи. Она как бы разучилась играть: пасовка поражала своей беспомощностью и нелепостью, игроки то и дело падали, как будто они только сегодня научились ходить.
А потом совершенно непонятно повела себя защита.
Боевые мастера футбола стали при одном виде мяча испуганно шарахаться в сторону, как от бомбы, которая вот-вот должна взорваться.
Ох как горько было нашим юным друзьям! Подумать только — сами себе на голову они объяснили Хоттабычу правила игры в футбол! Что предпринять? Как помочь несчастным зубиловцам восстановить справедливость? Что делать с Хоттабычем? Даже скандал не помог. Как, на самый худой конец, хоть отвлечь внимание старого джинна от поля, на котором разыгрывалась эта единственная в своём роде спортивная трагедия?
Выход нашёл Женя. Он сунул в руки Хоттабычу газету «Советский спорт».
— Смотри, читай, какую чудную команду ты позоришь на всю страну!
И ткнул пальцем в страницу, на которой большими буквами был напечатан заголовок: «Растущая команда».
— «Футбольная команда добровольного спортивного общества «Зубило», — прочёл вслух Хоттабыч, — за текущий сезон ощутительно повысила своё мастерство. Последний матч, проведённый ею в Куйбышеве с футболистами местной команды «Крылья Советов», показал, что в её лице…» Интересно! — заметил Хоттабыч и углубился в чтение.
Ребята счастливо перемигнулись. Только Хоттабыч занялся газетой, как команду «Зубило» словно подменили. Её нападение сразу показало, что сегодняшняя статья в «Советском спорте» вполне соответствует действительности. Мощный рёв десятков тысяч восторженных глоток сопровождал почти каждый удар зубиловцев по мячу. В полминуты игра перешла на поле «Шайбы». Удар!.. Ещё удар!.. Ну, право, что за молодцы эти зубиловцы!
Ещё несколько мгновений, и они наконец «размочат» свой злосчастный «сухой» счёт.
— Ага! — разбушевался за спиной Вольки Евгений Захарович. — Вот видите! Что я говорил!.. Они ещё накладут этим мазилам шайбовцам по первое число…
Ах, лучше бы он держал свои восторги при себе! Лучше бы он не ткнул в бок Хоттабыча кулаком с таким победоносным видом, как если бы зубиловцы были его родными и любимейшими сыновьями или, на худой конец, любимыми учениками!
Вздрогнув от этого тычка, Хоттабыч оторвался от газеты, бросил намётанный взгляд на футбольное поле, мигом оценил создавшуюся обстановку и вернул газету сразу поскучневшему Жене:
— Потом дочитаю.
Он торопливо вырвал из бороды волосок, и снова начались позорные и непостижимые страдания зубиловцев.
15:0!
16:0!
18:0!
23:0!
В среднем, каждые сорок секунд в ворота «Зубила» падали мячи.
Что стало с вратарём? Почему он прижался лицом к боковой штанге и только вскрикивает: «Ой, мама», когда бьют по его воротам? Почему он вдруг ни с того ни с сего уходит с задумчивым лицом из ворот в самый решающий момент, когда бой разгорается у самой штрафной площадки?
— Позор! — кричали ему с трибун, — Скандал! Как ты играешь?
Но он, прославленный вратарь первого класса, продолжал выходить нетвёрдым шагом из ворот в сторонку, лишь только приближались шайбовцы.
— Что с тобой? — не находил себе места запасной игрок. — Очумел ты, что ли?
И вратарь отвечал ему со стоном:
— И верно, очумел. Меня всё время словно кто за шиворот волочит. Я упираюсь, а он меня толкает из ворот. Я к мячу, а он меня к штанге прижимает, да так, что не оторваться.
