«Что за безобразие», — появилась надпись на панцире.
— Тебя не должны видеть! — умоляла Момо.
Теперь на спине черепахи засветились слова: «Ты совсем не рада».
— Рада, — ответила Момо и чуть не разревелась, — еще как рада, Кассиопея. — И она поцеловала ее в нос.
Буквы на панцире заметно покраснели, когда черепаха ответила: «Ну, прости, пожалуйста».
Момо улыбнулась.
— Что же ты — все это время меня искала?
«Конечно».
— И как же ты вычислила меня сейчас и именно здесь нашла?
«Знала наперед», — был ответ.
Выходит, черепаха разыскивала Момо, хотя и знала, что не найдет? Но ведь тогда ей вообще не следовало заниматься поисками. Перед Момо опять встала одна из загадок Кассиопеи, от которых голова могла пойти кругом, если над ними долго раздумывать. Но сейчас был не тот момент и не тот случай, чтобы предаваться размышлениям.
Момо шепотом поведала черепахе обо всем, что случилось за время их разлуки.
— Что нам теперь делать? — спросила она наконец.
Кассиопея внимательно ее выслушала и написала на панцире: «Мы пойдем к Хора».
— Сейчас? — растерялась Момо. — Но они же тебя везде ищут! Только вот здесь их пока нет. Не безопаснее ли остаться на месте?
Но черепаха коротко отрезала: «Я знаю, мы пойдем».
— Тогда мы попадемся им прямо в руки!
«Мы никого не встретим», — был ответ Кассиопеи.
Ну, если она так уверена, то можно, конечно, отправляться в путь. Момо опустила Кассиопею на землю. Но потом она вспомнила о длинной и трудной дороге, по которой они шли в прошлый раз, и поняла, что сейчас на такой путь ей не хватит сил.
— Иди одна, Кассиопея, — тихо произнесла она, — я больше не могу. Ступай одна и передай Мастеру Хора мой большой привет.
«Это совсем близко», — засветились слова у Кассиопеи на спине.
Момо прочитала надпись и удивленно посмотрела вокруг. Ей все больше начинало казаться, что перед ней именно та пустынная часть города, из которой они сразу же попали в другую местность с белыми домами и странным освещением. Если так, то она действительно могла бы добраться до Переулка-Никогда и Дома-Нигде.
— Хорошо, — сказала Момо, — я иду с тобой. Но, может быть, лучше понести тебя, чтобы мы быстрее дошли?
«К сожалению, нет», — мелькнули буквы на панцире черепахи.
— Но почему тебе надо обязательно ползти самой? — не поняла Момо.
На это последовал загадочный ответ: «Дорога во мне».
И черепаха двинулась вперед, а Момо медленно последовала за ней, шажок за шажком.
Едва только девочка и черепаха исчезли в одной из прилегающих улочек, как по всем краям площади, в тени подступающих к ней домов, возникло какое-то оживление. В воздухе разнесся скрипящий шорох, похожий на бесцветное хихиканье. Это были серые господа, которые подслушали весь разговор. Часть их осталась здесь, чтобы тайно, из темноты, наблюдать за девочкой. Им пришлось долго ждать, но то, что ожидание обернется таким невероятным успехом, они и сами не подозревали.
— Вон они идут! — прошептал пепельно-серый голос. — Их надо схватить?
— Конечно нет, — ответил ему другой голос, — пусть они убегают.
— Как? — удивился первый. — Нам ведь нужно поймать черепаху? Любой ценой — таков приказ.
— Точно. Но для чего она нам?
— Чтобы привести нас к Хора.
— Именно. А как раз это она сейчас и делает. И нам не нужно принуждать ее. Она ползет добровольно, хотя о том и не знает.
Опять в тени вокруг площади раздался скрипящий шорох.
— Передайте немедленно всем агентам в городе. Поиск можно прекратить. Все должны присоединиться к нам. Но соблюдайте предельную осторожность, господа! Никто не должен становиться у них на пути. Везде давайте им свободную дорогу. Они не должны ни с кем из нас столкнуться. Итак, господа, пусть наши объекты, ничего не подозревая, ведут нас прямо к цели!
Так и получилось, что Момо и Кассиопея никого из преследователей на пути не встретили. Потому что, куда бы они ни направлялись, серые господа вовремя убирались с дороги, чтобы затем примкнуть к своим товарищам и идти за Момо и черепахой. Процессия из серых господ все росла и росла и, прячась за каменные кладки и углы домов, бесшумно кралась за беглецами.
Момо еще никогда в жизни так не уставала. Иногда ей казалось, что в следующий миг она упадет и заснет. Но потом она принуждала себя сделать еще один шаг и еще… Затем ей опять на короткое время становилось легче.
Если бы только черепаха не ползла так ужасно медленно! Но тут ничего нельзя было изменить. Момо уже смотрела ни влево, ни вправо, а лишь на собственные ноги и на спину Кассиопеи.
Прошла целая вечность, по ее ощущениям, когда она заметила, что улица, по которой они двигались, неожиданно стала светлеть. Момо подняла веки, которые показались ей тяжелее свинца, и огляделась.
Да, они наконец добрались до той части города, где царствовал странный свет, не похожий ни на утреннюю, ни на вечернюю зарю, и тени от которого расходились в разные стороны. Их окружали ослепительно белые, неприступные дома с черными окнами. И тут же стоял странный памятник, изображающий гигантское яйцо на черном постаменте.
Момо собралась с духом, ведь теперь до Мастера Хора действительно осталось немного.
— Пожалуйста, — обратилась она к Кассиопее, — нельзя ли нам пойти чуточку быстрее?
«Чем медленнее, тем быстрее», — был ответ черепахи. Она ползла, кажется, еще тише, чем до сих пор. И Момо заметила, что, как и в прошлый раз, они при этом перемещались быстрее. Улица словно проскальзывала под их ногами тем стремительнее, чем меньше они торопились.
В этом заключался секрет белого района города: чем медленнее шагаешь, тем быстрее передвигаешься. И чем сильнее торопишься, тем больше отстаешь. Серые господа, гнавшиеся за Момо на трех автомобилях в прошлый раз, этого не знали, и потому она ускользнула от них.
Так случилось тогда.
Но теперь положение изменилось. Сейчас они не собирались догонять девочку и черепаху, следуя за беглецами с той же скоростью, что и они. И, таким образом, серые господа тоже раскрыли эту тайну.
Белые улицы постепенно заполнялись крадущейся за нашей парой толпой серых господ. И поскольку они теперь знали, как здесь нужно двигаться, то шли даже немного медленнее черепахи, благодаря чему догоняли их и подходили все ближе и ближе. Это напоминало соревнование по бегу наоборот, по замедленному бегу.
Дорога вела по волшебным улицам все глубже и глубже, в самый центр белой части города. И вот они добрались до Переулка-Никогда.
Кассиопея уже ступила на него и посеменила к Дому-Нигде. Момо вспомнила, что не могла продвинуться здесь, пока не пошла задом наперед. Поэтому она и сейчас поступила так же.
И тут сердце ее чуть не остановилось от ужаса.
Серой, живой стеной за ней шагали воры времени, выстроившись плечом к плечу, занимая всю ширину улицы, ряд за рядом и так далеко, насколько хватало глаз.
Момо вскрикнула, но не услышала собственного голоса. Она побежала задом по Переулку-Никогда, широко открытыми глазами глядя на текущую за ней серую массу.
Но тут случилось нечто необычное: когда первые преследователи попытались ступить на мостовые Переулка-Никогда, они прямо на глазах Момо стали растворяться в ничто. Сначала исчезали их протянутые руки, потом ноги и туловище и, наконец, лица, на которых застыло выражение удивления и страха.
Но не только Момо видела это, наблюдала за происходящим и наступающая сзади лавина серых господ. Передние упирались, сдерживая натиск, и на какое-то мгновение в плотной толпе возникло что-то наподобие рукопашной схватки. Момо видела злобные лица серых господ и угрожающе размахивающие кулаки. Но никто уже не отважился преследовать девочку дальше.
Наконец Момо добежала до Дома-Нигде. Огромные ворота из зеленого металла распахнулись, и девочка бросилась внутрь. Она промчалась по коридору с каменными статуями, открыла маленькую дверь на другом его конце, проскользнула в нее, пролетела сквозь зал с бесчисленным множеством часов, вбежала в маленькую комнатку, образованную задними стенками стоячих часов, и бросилась на изящный диван, спрятав лицо под подушку, чтобы ничего больше не видеть и не слышать.
Глава 19
Узники должны освободиться
Звучал чей-то тихий голос.
Момо медленно выходила из глубокого сна без сновидений. Она чувствовала себя чудесным образом отдохнувшей и окрепшей.
— Дитя и не могло сделать иначе, — услышала она, — но ты, Кассиопея, почему ты так поступила?
Момо открыла глаза. За столиком у дивана сидел Мастер Хора. Он озабоченно глядел себе под ноги, где примостилась черепаха.
— Разве ты не могла догадаться, что серые господа последуют за вами?
