Раннее утро в дремучей-предремучей тайге, а уже кто-то шумит, свистит, буянит. Да это же наш знакомый — ветер Позёмка.
— Сиверко! — кричит Позёмка. — Где ты, Сиверко?
— Хо-хо-хо! — доносится издалека. — Хо-хо-хо! Я здесь, братец!
— Сиверко! — вопит Позёмка. — Ты слушал сегодня радио?
— Нет, не слушал. Я, понимаешь, немного вздремнул.
— Спать-то ты горазд. А тут, пока ты храпел, люди узнали дорогу на Кудыкины горы.
— Да что ты говоришь?! Да я им!.. — рассвирепел Сиверко и со зла повалил в снег старую осину.
— Погоди, братец, поздно бушевать. Они уже едут выручать Деда-Мороза. Три трактора тянут сани, а на них тонна мороженого и холодильник «Север». Соображаешь?
— Подумаешь! — ещё больше разозлился Сиверко. — Так ты перемети им дорогу.
— Я бы перемёл, — отвечает Позёмка, — да не знаю, где они сейчас. Тайга велика. Я, пока ты храпел, пять тысяч вёрст отмахал, а их найти не могу. Зато мальчишек в лесу — не сосчитать. И из Амурска вышли, и из Читы выехали, из Якутска идут, из Братска. Прямо куда ни полетишь — одни мальчишки. Все едут на Кудыкины горы.
— Так чего же мы медлим! Летим скорее, нагоним на них страху.
Захохотал Сиверко, засвистел Позёмка, и помчались ветры буянить по тайге. Только затих за ними шум, только осыпался по их следу с веток снег, как с другой стороны леса донеслась песня про Снеговика.
Может, медвежата
С северной земли
Поиграть к ребятам
Гостя привели?..
Пел её высокий мальчишеский голос, старательно выговаривая слова.
Закончилась песня, и на поляну вышли на лыжах Петя Башмачков и Вова, тот самый Вова, дедушка которого знал, как найти Кудыкины горы. Вова, как вы помните, учился в четвёртом классе и поэтому командовал Петей.
— Привал, Башмачков, — сказал Вова. — Даю тебе пять минут отдыха.
Остановились друзья, а тут из тайги донеслось:
— Э-ге-гей! Ребята! Кто там поёт, подождите!
— Ау! Мы здесь. Сюда! — отозвался Вова.
Залаяли в чаще собаки — и на поляну выкатила нарта, а на ней сидел мальчишка с ружьём. Мальчишка затормозил нарту, бросил собакам по вяленой рыбине — юколе, и только тогда подошёл к Вове и Пете.
— Бахапчи! — сказал он. — Здравствуйте! Вы откуда?
— Мы с Петей из города, — ответил Вова.
— А я, понимаешь, с Амура. Зовут меня Наймука, — и он протянул руку ребятам.
Петя и Вова назвали себя и замолчали, приглядываясь к Наймуке.
— Вы на Кудыкины? — подмигнул Наймука.
— Да, — обрадовались ребята. — И ты туда?
— Туда, — ответил Наймука. — Теперь пойдём вместе.
Вместе идти веселее. Уже хотели ребята пускаться в путь-дорогу, да тут Петя заметил впереди на ветке красный огонёк. «Что за огонёк? — подумал он. — Фонарик, что ли, кто-то повесил?» Петя дёрнул за рукав Вову и показал на огонёк. Стали ребята приглядываться, а Наймука даже рукавицу к глазам приставил. И вдруг ветка, над которой горел огонёк, чуть-чуть качнулась, и оттуда послышался голос:
— Слушайте, друзья, слушайте внимательно. Я — Филин. Да, я филин, по прозванию Светофор. Это не фонарик, а мой левый глаз светится. Зайцы уже мне доложили, что вы идёте на помощь к Деду-Морозу, моему старому другу и приятелю. Так вот что, ребята… Прячьтесь скорее в кусты, а собак схороните под корни вон того поваленного кедра. Сейчас сюда прилетят ветры-озорники Сиверко и Позёмка. Они решили никого не пропускать на Кудыкины горы. У них, безусловно, ничего не выйдет, но вы прячьтесь. Спрячьтесь и ждите. Пока будет светить мой левый глаз, сидите и ни гу-гу. А как я открою правый глаз, — он у меня зелёный, — тогда смело вперёд!
Завёл Наймука собак под навес корней поваленного бурей кедра, а сам с ребятами спрятался неподалёку в чаще. И вовремя. Загудели вершины деревьев, засвистел у самой земли Позёмка, захохотал, ломая сучья, Сиверко:
— Ну и задали мы жару этим девчонкам! — кричит он.
— Будут знать, как ходить на Кудыкины горы, — похрюкивает Позёмка. — Я их сугробом замёл. И если бы не сухая осина, около которой они засыпаны, то я бы и сам их больше не нашёл. Полетим, братец, мальчишек погоняем.
Гикнул Сиверко, свистнул Позёмка — и умчались ветры.
— Однако, беда, — сказал Наймука. — Вы слышали, эти ветры каких-то девчонок засыпали?
— Слышали. Возле сухой осины. Надо их разыскать.
— А вон и зелёный глаз у филина открылся, — сказал Вова. — Пора в дорогу.
— Идите, ребятки, всё на север и на север, — опять заговорил филин. — Там и сухая осина, там и Кудыкины горы. А Деда-Мороза встретите, поклон ему от меня. Так и скажите: филин, мол, Светофор кланяется.
— Спасибо, дедушка Светофор! — поблагодарили ребята.
— Вперёд! — крикнул Вова. — Башмачок, песню!
Крикнул на собак Наймука, подхватили они лёгкие нарты и побежали на север, а за ними по следу помчались Петя и Вова. Вова, конечно, свою любимую песню про Снеговика запел.
Между деревьями, с пригорка на пригорок, мчатся ребята. Солнце уже высоко взошло. Вдруг — стоп! Уткнулись носами в сугроб собаки, и давай снег лапами рыть.
— Да это же сухая осина! — воскликнул Наймука. — Быстрее на помощь!
Снял он с нарт лопату, а Петя и Вова сбросили лыжи и принялись ими снег отбрасывать. Раз-два! Снег рыхлый, ещё не улежался. Быстрей, быстрей! Собаки повизгивают, ребята снег роют. Вдруг Петя видит — из снега валенок торчит.
— Ребята! — закричал он. — Чей-то валенок.
— Валенок? Ну-ка покажи, — откликается Вова.
— Да он брыкается! — говорит Петя. Посмотрели ребята — и верно, брыкается валенок, не даётся Пете в руки.
— Давайте-ка я попробую, — не утерпел Наймука.
Ухватился он за валенок, а из-под снега кто-то как закричит:
— Не вылезу, не вылезу! Не тяни!..
Догадались ребята, что под снегом человек, переглянулись, и Петя спрашивает:
— Эй, а почему ты вылазить не хочешь? Или в сугробе сидеть понравилось?
— Потому что ты нас съешь — откликается голос.
— Я?! — удивился Петя. — Да как же я тебя съем? У меня, вот посмотри, зуб недавно выпал.
— Правда? — спрашивают из-под снега.
— Честное пионерское! — заверяет Вова. — У него на самом деле зуб выпал.
— А вы кто?
— Мы школьники, — разъясняет Вова. — Это вот Петя Башмачков, а это — Наймука.
— Неужели Петя Башмачков? — не верят под сугробом. — Если он и правда Петя, то пусть сейчас свои слова споёт.
И надо же случиться такому: из сугроба вдруг послышалась песня:
Мы по ягоду ходили,
А медведь как заревёт…
Не растерялся Петя и запел страшным голосом:
Почему не разбудили
Вы меня под Новый год?!
И сразу зашевелился снег, а из-под него выбрались сёстры-близнецы Маша и Наташа.
— Мы думали, что это медведь-шатун меня за валенок тянет, — говорит Маша.
— А это вовсе Петя Башмачков, — хохочет Наташа.
— Откуда вы здесь взялись? — спрашивает Наймука.
— Мы с Наташей, — говорит Маша, — шли на Кудыкины горы, а потом подул такой ветер, что занёс нас снегом…
— А потом возле сугроба медведь бродил. Видите следы, — говорит Наташа.
Посмотрели ребята на снег, а на нём следы когтистых медвежьих лап. Собаки понюхали их и зарычали, Наймука ружьё на плече поправил. А Петя и Вова переглянулись.
— Ладно, — говорит Вова. — Следы не следы, а надо дальше идти. Надевайте лыжи, Маша и Наташа, теперь нас целый отряд.
— А как же девочка Иринка? — спрашивает Маша.
— Да, да, как же Иринка? — поддерживает Наташа.
— Какая ещё Иринка?
И тогда рассказали Маша и Наташа, что здесь неподалёку стоит метеостанция, а там живёт со своей мамой девочка Иринка. Когда утром Маша и Наташа заходили к ним погреться, то Иринка плакала. Дед-Мороз заболел, папа у Иринки заболел, и никто теперь ей ёлочку не принесёт.
— Давайте мы ей срубим ёлочку, — предложила Маша.
Согласились ребята, выбрали в лесу маленькую ёлочку с зелёными лапушками и повезли её на нартах к Иринкиному дому.
А когда сквозь деревья увидели метеостанцию, Вова и Петя потихоньку отнесли ёлочку к дому и поставили возле крылечка. Поставили, а сами бегом к ребятам. Пусть девочка думает, что ёлку ей Дед-Мороз принёс.
И пошёл отряд всё на север и на север.
Шли-шли, шли-шли. Вдруг услышали — впереди ветер шумит.
— Тревога! — крикнул Вова. — Все под ёлку. Это, девочки, тот самый ветер, который вас засыпал. Его Позёмкой зовут.
Спрятался отряд под раскидистую ёлку, а Позёмка кричит:
— Сиверко! Погоди, Сиверко! Не бросай младшего братца.
А Сиверко издали отвечает:
— Давай, шевелись, не отставай! Дед-Мороз вылечился. Сейчас он нам задаст. Да быстрей ты, надо где-нибудь в овраге спрятаться.
— Братец Сиверко, — скулит Позёмка, — не бросай меня, я боюсь!
