— ХОЧУ СОБА-А-А-А-АЧКУ! НЕ ХОЧУ АБДУЛЛУ! ХОЧУ ОБРАТНО СОБАЧКУ! — И она бросилась ничком на ступени трона, перекатилась через Джамала, снова вскочила на ноги и кинулась к трону. Дальциэль поспешно вскочил на сиденье — подальше от Валерии. — ОТДАЙТЕ МОЮ СОБА-А-А-А-АЧКУУУУУУУУ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — вопила Валерия.
В тот же миг крошечная желтолицая принцесса Цапфана основательно ущипнула Моргана — как раз куда следует. Морган уснул на её крошечных ручках и ему снилось, что он опять котёнок. Он вздрогнул, проснулся и обнаружил, что по-прежнему беспомощный младенец. Ярость его была беспредельна. Он разинул рот и взревел. Ноги гневно молотили воздух. Кулаки сжимались и разжимались. Ревел он так страстно, что, если бы между ним и Валерией было соревнование, он бы, пожалуй, победил. Так или иначе, шум поднялся неописуемый. Эхо подхватило его и понесло по залу, утроило вопли и швырнуло всё это прямо к трону.
— Эхо, давай-ка вываливай всё на ифритов, — велела Софи колдовским тоном. — И не удваивай шум, а утраивай.
Зал превратился в сумасшедший дом. Оба ифрита зажали ладонями острые уши.
— Прекратить! — негодовал Дальциэль. — Пусть они замолчат! Откуда здесь младенец?!
На что Хазруэль прогудел:
— У женщин бывают дети, о дурень среди ифритов! Чего ты ждал?
— ОТДАЙТЕ МОЮ СОБА-А-А-А-А-АЧ-КУ!!!!!!!! — требовала Валерия, молотя кулаками по сиденью трона.
Трубный голос Дальциэля едва пробивался сквозь гвалт:
— Хазруэль, отдай ей собачку, или я тебя убью!
На этом этапе плана Абдулла твёрдо надеялся, что если его к этому моменту не убьют, то наверняка превратят в собаку. Этого он и добивался. Ещё он рассчитал, что тогда пёс Джамала вырвется на свободу. Он заключил, что, если из-под кринолина Её совершенства выскочит не одна собака, а две, это лишь усугубит суматоху. Однако вопли, а также троекратное их эхо поглотили внимание Хазруэля настолько же, насколько и внимание его братца. Ифрит мотал головой, зажав уши и крича от боли — как и положено ифриту на грани помешательства. И, в конце концов, он сложил громадные крылья и превратился в собаку сам.
Он был очень крупной собакой, нечто среднее между ослом и бульдогом, в буро-серых пятнах, с золотым кольцом в приплюснутом носу. Эта огромная собака положила гигантские лапы на подлокотник трона и вытянула к лицу Валерии колоссальный слюнявый язык. Хазруэль старался казаться дружелюбным. Однако при виде такой уродливой громадины Валерия, что естественно, завопила ещё пуще. Морган испугался. Он тоже заплакал ещё громче.
На какой-то миг Абдулла растерялся, а в следующий миг он понял, что никто не услышит, если он закричит. Тем не менее он скомандовал:
— Солдат! Держи Хазруэля! Кто-нибудь! Держите Дальциэля!
К счастью, солдат сохранял бдительность. Он был мастер сохранять бдительность. Джарина Джамская исчезла в вихре поношенных одежд и солдат вспрыгнул на ступени трона. Софи бросилась за ним, кивая принцессам, чтобы те тоже на месте не стояли. Она обхватила белые колени Дальциэля, а солдат стиснул смуглыми руками шею пса. Принцессы толпой ринулись на ступени, а там уж большинство набросилось на Дальциэля — с видом принцесс, всей душой стремящихся к отмщению — кроме принцессы Беатрис, которая оттащила Валерию подальше от гущи схватки и взяла на себя нелёгкую задачу заставить её замолчать. Крошечная принцесса Цапфана между тем мирно присела в сторонке на зелёный порфир, укачивая Моргана, чтобы он снова уснул.
Абдулла попробовал было побежать к Хазруэлю. Однако не успел он шевельнуться, как пёс Джамала воспользовался случаем и вырвался на волю. Он выскочил из-под кринолина Её совершенства, чтобы понаблюдать за ходом схватки. Он обожал схватки. Ещё он увидел другую собаку. Вот уж кого пёс Джамала ненавидел даже сильнее, чем ифритов и род людской, так это других собак. Размер при этом значения не имел. Пёс Джамала зарычал и ринулся в бой. И пока Абдулла выбирался из кринолина Её совершенства, пёс Джамала вцепился Хазруэлю в горло.
Хазруэля уже держал солдат, и это было для него слишком. Он снова превратился в ифрита. Он гневно взмахнул руками. И пёс Джамала, кувыркаясь, уплыл по воздуху к дальней стене, где и грянулся об пол с визгом. Затем Хазруэль попытался встать, но солдат уже сидел у него на спине, не давая расправить кожистые крылья. Хазруэль напрягся, глубоко вдохнул и начал вздыматься.
— Заклинаю тебя, Хазруэль, не поднимай голову! — закричал Абдулла, пинком отбрасывая наконец кринолин Её совершенства.
Оставшись в одной набедренной повязке, он взбежал по ступеням и ухватился за громадное левое ухо Хазруэля. Тут и Цветок-в-Ночи поняла, где спрятана жизнь Хазруэля, и, к великой радости Абдуллы, подпрыгнула и повисла на правом ухе ифрита. Так они и висели, порой взлетая в воздух, когда Хазруэль временно пересиливал солдата, и шлёпаясь об пол, когда солдат временно пересиливал Хазруэля; между ними было огромное рычащее лицо ифрита, а прямо под ними — жилистые руки солдата, обхватившие шею Хазруэля. Изредка Абдулла видел Дальциэля, стоявшего на сиденье трона и полускрытого грудой принцесс. Ифрит расправил слабые золотые крылышки. Для полётов они явно не годились, но Дальциэль отбивался ими от принцесс, призывая Хазруэля на помощь.
Трубные вопли Дальциэля, судя по всему, придали Хазруэлю сил. Он стал одолевать солдата. Абдулла попытался дотянуться до золотого кольца, которое болталось у самого его плеча, в крючковатом носу Хазруэля. Абдулла отпустил левую руку, но правая у него вспотела и заскользила по уху ифрита. Абдулла отчаянно вцепился в ухо, чтобы не сорваться.
Он не принял в расчёт пса Джамала. Полежав минутку в полном ошеломлении, пёс поднялся, разъярившись больше прежнего и преисполнясь ненависти к ифритам. Он увидел Хазруэля и узнал своего врага. Вздыбив шерсть и оскалясь, пробежал он обратно к трону, мимо крошечной принцессы и Моргана, мимо принцессы Беатрис и Валерии, мимо нахлынувших на трон принцесс, мимо скорчившейся фигуры своего хозяина — и прыгнул на ту часть ифрита, до которой легче всего было достать. Абдулла едва успел отдёрнуть руку.
Щёлк! — лязгнули зубы пса. Гульп! — сказала его глотка. После чего на морде у него появилось озадаченное выражение, и он рухнул на пол, беспокойно икая. Хазруэль взвыл от боли и вскочил, прижав обе руки к носу. Солдат скатился на пол. Абдулла и Цветок-в-Ночи разлетелись в стороны. Абдулла бросился к икающему псу, однако Джамал успел первым и нежно обнял своего любимца.
— Бедная собачка, бедная собачка! Ничего, скоро тебе полегчает! — заворковал он и понёс пса вниз по ступеням.
Абдулла стащил следом оглушённого солдата и вместе с ним преградил Джамалу путь.
— Все стойте! — крикнул он. — Замри, Дальциэль! Мы заполучили жизнь твоего брата!
Бой на троне тут же прекратился. Дальциэль выпрямился, раскинув крылья, и глаза у него снова стали словно горны.
— Я тебе не верю, — сказал он. — Где?
— Внутри пса, — ответил Абдулла.
— Только до завтра, — успокоил их Джамал. — У него от кальмаров желудок стал такой чувствительный. Скажите спасибо…
Абдулла пнул его, чтобы тот замолк.
— Пёс проглотил кольцо, которое было у Хазруэля в носу, — объяснил он.
Злоба на лице Дальциэля ясно показала ему, что джинн был прав. Абдулла угадал.
— Ах! — сказали принцессы. Все уставились на Хазруэля, огромного, согнутого пополам, — из его яростных глаз лились слёзы, а обеими руками он держался за нос. Между громадных когтистых пальцев сочилась ифритская кровь — прозрачная и зеленоватая.
— Гаг же я саб де подял, — сокрушался Хазруэль. — Ода же была у бедя под досом!
Из толпы, окружившей трон, выступила старенькая принцесса Верхне-Норландская, она пошарила в рукаве и протянула Хазруэлю крошечный кружевной платочек.
— Возьмите, — сказала она. — Не горюйте.
Хазруэль с сердечным «сбазибо» принял платочек и прижал его к ранке на носу. Ничего существенного, кроме кольца, пёс не откусил. Хорошенько промокнув кровь, ифрит тяжко преклонил колена и указал Абдулле на трон.
— Ну вот, теперь я снова добрый. Просите чего хотите, — скорбно проговорил он.
Глава двадцать первая,
в которой замок спускается на землю
Ответ на вопрос Хазруэля Абдулле долго обдумывать не пришлось.
— О могучий ифрит, сошли своего брата туда, откуда он не вернётся, — повелел он. Дальциэль тут же ударился в тающие голубые слёзы.
— Это нечестно! — рыдал он, топая ногами по трону. — Вечно вы все против меня! Хазруэль, ты совсем не любишь своего маленького братика! Ты меня надул! Ты даже не попытался помешать этим троим негодяям!
Абдулла был уверен, что Дальциэль совершенно прав. Зная, каким могуществом обладают ифриты, Абдулла не сомневался, что стоило Хазруэлю захотеть, и он бы зашвырнул солдата, не говоря уже о самом Абдулле и о Цветке-в-Ночи, на край земли.
