- Оба-на! - не выдержал такой встречи ворона. - Смотрите, лис на четырёх лапах пришёл!
- И кажется не вице-адмирал, - добавил, прыгая, колобок.
- Точно, - сказал брат-сурок - Нормально!
И действительно всё было нормально, потому что заяц вернулся со своего поля боя взволнованный крайне, но все его успокоили и накормили, лис вот теперь вернулся цел и невредим и теперь все только ждали мишутку. И поэтому никого особенно не смущало, что у лиса на кончике хвоста и обеих ушей распустились серебряные подснежники.
***
А мишутка шёл, думал и шёл. И ему было не страшно, хоть здесь и совсем не было света, а было непонятное какое-то подземелье. Он, конечно, не видел ничего и иногда спотыкался поэтому, но он не боялся всё равно, а думал, что вот зайка вернулся из больницы здоровый, непонятный, и от этого мишутке было почему-то хорошо. И тепло. Хоть в подземном этом помещении тепло совсем не было, а было сыро, ну и что. Мишутке это немного напоминало вообще его далёкую-далёкую берлогу на самом-самом дне, куда нападали осенние прелые листики.
За одним из поворотов мелькнул огонек, и мишутка пошёл туда. Просто так пошёл, ему всё равно было куда идти, он и пошёл. Где огонёк. Огонёк был далеко или уходил, потому что мишутка шёл, шёл, а огонёк не приближался и не приближался. «А может быть я сплю?», подумал мишутка, «тогда это очень хороший сон, потому что можно идти и идти». Но тут из угла вышел не совсем живой человек и хотел мишутку пугать. Мишутка засмеялся бы конечно, потому что ему всегда, когда его хотели пугать, становилось смешно или грустно, но человек же был не совсем живой, а больной, и поэтому мишутке стало грустно и он пожалел больного лицом человека. Он сделал ему кроватку специальную, положил его туда и понёс. Чтобы в больнице его хоть немного могли починить. Человек плакал как маленький, который боится укола, и говорил мишутке не нести его, потому что он своё как будто отжил и не хочет ни за что больше. Но мишутка на этот счёт придерживался своего мишуткинского мнения. Он всегда был несколько прямолинеен и считал, что все хотят жить, только не у всех получается. Может быть он был и не прав в своей косолапой прямолинейности, но тот человек в тот раз получилось так вылечился и работал на фабрике по производству конфет главным фасовщиком и совсем никогда потом не хотел умирать…
***
Мишутка вернулся опозжа всех. Уже много кто носом клевал у дежурного огня. Мишутку согрели, накормили и тогда пора стала всем спать. Все поукладывались кто как умел вокруг тёплого летнего костра, а махонька пошла и спросила тихонько у Ёлочки «А можно было не ходить в двери?». «Можно», ответила Ёлочка махоньке тоже тихонько, на ушко, «только в них за нас пойти некому». «Ага», поняла махонька и пошла к зайке за пазуху - греться.
***
В следующий день выдвинулись организовано и слажено. Теперь идти было по степи, деревьев здесь было меньше, потому что вообще не было, но полезных пассажиров было уж точно не меньше.
Во-первых появились бураклы и их-то уже все хорошо видели и различали. Бураклы бегали тяжёлыми ступнями по полю как стада недовырасших малограмотных гиппопотамов и болтали пружинистыми коричневыми носами в каждой попадавшейся им ямке или норе. Так они не охотились, так они забавлялись и от них напролом по степи удирали стаи лирохвостых кузнечиков. Бураклов это донимало до нельзя, но пыль поднимало несусветную. Иногда брат-сурок не выдерживал даже и глушил их молодецким свистом. Бураклы на время притихали, ложили уши на землю и слушали - не повторится ли ещё такое чудо. Но уже через сотню-другую метров пути покоя от них не было по-прежнему. Ещё ворона нашёл какую-то по его словам очень волшебную траву и пытался напихать её в свою трубку. От вороныного эксперимента досталось всем. Трава в трубке вспыхнула всего один раз, но дала такое облако дыма, что отряд в течении получаса пробирался в таинственных джунглях Амазонки, а колобок после этого утверждал что наловился за это время крокодилов вволю. «На всю оставшуюся жизнь», как выразился он сам. За нелегитивное поведение ворона был дисквалифицирован, как учёный имеющий право на эксперименты, на срок до окончания прохождения экспедиции по степи. То есть забрали трубку. А после обеда далеко-далеко стало видно море. Это была сначала узкая синяя полоска на горизонте, а потом она становилась всё шире и шире, но наступал уже вечер и полоска всё темнела и темнела. И тогда Ёлочка остановила весь поход на склоне высокого холмика и они стали там ночевать.
А утром Ёлочка разбудила рано всех-всех, ещё только собиралось всходить солнце. И Ёлочка вывела их, смешных и сонных, на самую вершину их холмика и тогда они увидели море. В первый раз.
Море было огромное и совсем оказывается близко. Оно занимало собой полмира и дышало как будто живое волнами. Все стояли, открыв опять роты, и смотрели, смотрели, смотрели. И все сразу понимали теперь, что это и есть - волны. А ещё прямо из моря поднималось к ним солнце…
***
А потом они стали - моряки. Спустились под холмик, на берег моря, и стали. Потому что море им надо было - переплыть. Кораблик у них был. Маленький, но на всех. Он стоял, окрашенный лучами восходившего солнца в розовый цвет, на якоре недалеко от берега. Лис сплавал к нему и вернулся за всеми на шлюпке. Поэтому лис и стал сразу на кораблике капитаном. Он стоял у штурвала на мостике и ждал когда вся команда разместится и займёт вахтенные места. Вперёдсмотрящим на мачту хотели сначала назначить ворону, но он сообщил, что видит землю, ещё до отплытия, и к тому же по случаю окончания срока его дисквалификации ему была возвращена трубка. Поэтому ворона стал боцманом - раз трубка. А заяц стал вперёдсмотрящим, у него ещё и очки как раз были. Мишка сел на вёсла на случай отсутствия ветра в парусах, а колобок и брат-сурок прыгали по всему кораблику, пока лис не отдал приказ выбрать якорь и кораблик поплыл искать второй край моря.
***
Они плыли не первый уже день и не второй. Хорошо, что море попалось им спокойное и не ураганное совсем. Ветер был лёгкий и часто попутный, так что и мишутка даже не сильно уставал, когда приходилось вместо ветра грести. А большую часть дня они лежали на палубе и отдыхали от прежней сухопутной части похода. Чем было хорошо - было спокойно и можно было поговорить.
- Вот взять, например, звёзды, - говорил ворона, когда был спокоен относительно своей трубки. - Интересные существа. Ночью бывают видные и всем моргают. А ночью же все спят. А днём их с огнём не сыщешь…
- А ты пробовал? - хихикал колобок. - С огнём.
- Я чего только не пробовал, - пояснял с видимым авторитетом ворона. - И звёзды днём искать и за водой с решетом ходить. Это, брат, понимаешь - наука!…
- А я с решетом за водой не люблю ходить, - говорил мишутка. - Чего оно течёт и течёт? Пока до рота донести не успеешь - повыливается всё. Не то что - домой….
- А у нас один человек ходил с решетом за водой, - говорила Ёлочка, - так тоже ничего не донёс и получился тогда Млечный Путь.
- А почему млечный? - спросил брат-сурок. Млечный же это из молока?
- А ему это абсолютно было без разницы, такой уж он был человек, - рассказывала Ёлочка. - У него на ходу всё превращалось, не успевал он глазом моргнуть. Вода в молоко, молоко в звёзды, звёзды в Млечный Путь.
- Здорово! - понял колобок.
- Интересно, - сказал мишутка. - А почему всё-таки перелётные воробьи не бывают?
И даже перестал немного грести вёслами, хотя как раз грёб.
- Будут, - сказал ворона.
- Чего будут? - не ожидал мишутка.
- Будут перелётные воробьи. Ужось погоди немножко: я так понимаю и до них руки дойдут.
- Нет! - засмеялась Ёлочка. - Зачем им перелетать. Им и так хорошо. Зато бывают перелётные шарики.
- Во-во! - горячо поддержал ворона. - Особенно после третьей трубки, перед четвёртой как раз. Как осядут…
- Стой, ворона, стой!!! Так дальше нельзя. Ворону надо спасать, - от смеха Ёлочка не знала куда деваться. - С ума сошёл со своей трубкой. Шарики бывают перелётные без трубки совсем, а настоящие. Они летят с севера на юг и с юга на север или куда захотят. А под ними висят верёвочки. А на верёвочках висят маленькие корзинки, в которых сидят отряды дозорных баинек и наблюдают за горизонтом, солнышком и за звёздами. Чтобы солнышко не опаздывало восходить или ложиться спать, чтобы звёзды рассыпались и чтобы не слишком был хмур горизонт.
- А горизонт бывает хмурым? - спросил брат-сурок и немного переживал, потому что дело как раз шло - к вечеру.
- Бывает, - сказала Ёлочка. - Но это ничего. Ненадолго. Баиньки за ним строго следят…
В ту ночь море беспокоилось немного и кораблик качало под звёздами и всем снились каждому свои баиньки летящие на перелётных шариках и зорко наблюдающие за горизонтом. Чтоб не сердился.
А утром заяц умылся, зашёл на вахту, протёр внимательно очки и сказал: «Земля!».
