- А у нас один человек ходил с решетом за водой, - говорила Ёлочка, - так тоже ничего не донёс и получился тогда Млечный Путь.
- А почему млечный? - спросил брат-сурок. Млечный же это из молока?
- А ему это абсолютно было без разницы, такой уж он был человек, - рассказывала Ёлочка. - У него на ходу всё превращалось, не успевал он глазом моргнуть. Вода в молоко, молоко в звёзды, звёзды в Млечный Путь.
- Здорово! - понял колобок.
- Интересно, - сказал мишутка. - А почему всё-таки перелётные воробьи не бывают?
И даже перестал немного грести вёслами, хотя как раз грёб.
- Будут, - сказал ворона.
- Чего будут? - не ожидал мишутка.
- Будут перелётные воробьи. Ужось погоди немножко: я так понимаю и до них руки дойдут.
- Нет! - засмеялась Ёлочка. - Зачем им перелетать. Им и так хорошо. Зато бывают перелётные шарики.
- Во-во! - горячо поддержал ворона. - Особенно после третьей трубки, перед четвёртой как раз. Как осядут…
- Стой, ворона, стой!!! Так дальше нельзя. Ворону надо спасать, - от смеха Ёлочка не знала куда деваться. - С ума сошёл со своей трубкой. Шарики бывают перелётные без трубки совсем, а настоящие. Они летят с севера на юг и с юга на север или куда захотят. А под ними висят верёвочки. А на верёвочках висят маленькие корзинки, в которых сидят отряды дозорных баинек и наблюдают за горизонтом, солнышком и за звёздами. Чтобы солнышко не опаздывало восходить или ложиться спать, чтобы звёзды рассыпались и чтобы не слишком был хмур горизонт.
- А горизонт бывает хмурым? - спросил брат-сурок и немного переживал, потому что дело как раз шло - к вечеру.
- Бывает, - сказала Ёлочка. - Но это ничего. Ненадолго. Баиньки за ним строго следят…
В ту ночь море беспокоилось немного и кораблик качало под звёздами и всем снились каждому свои баиньки летящие на перелётных шариках и зорко наблюдающие за горизонтом. Чтоб не сердился.
А утром заяц умылся, зашёл на вахту, протёр внимательно очки и сказал: «Земля!».
- Где? - сказал спросонья мишутка, которому под утро снились улики.
- Большая или малая? - с видом специалиста по увиденным землям осведомился даже переставший умываться брат-сурок.
И только лис, стоявший на капитанском мостике сказал: «Понял». И положил кораблик на курс к земле.
***
Земля была утренняя, умытая и зелёная. Сразу за морем был жёлтый песок, а сразу за песком зелёный лес.
- Без степи, - сказал колобок.
- Без степи, - согласился лис.
А лес, было сразу видно, был здесь необыкновенный. С попугаями. Деревьев серьёзных не было, зато кусты были такие, что неба за ними не увидишь. В лесу были: три попугая сразу на одной ветке, две обезьяны озадаченно щёлкающие орехи и прогуливающийся с трубкой крокодил. Зелёный, большой и серьёзный.
- Товарищ, огоньку не найдётся? - поинтересовался, как у коллеги, ворона и дальше они прогуливались уже вместе.
- А-а… ещё! Извините, пожалуйста, вы не подскажите как нам пройти к ручейку? - спросила у большого крокодила маленькая Ёлочка. Но крокодил здешних лесов чем-то был очень похож на ворону наших. Но гораздо серьёзней. Серьёзно он остановился и серьёзно сказал «Хм!». После чего объяснил, что был у него один знакомый ручеёк, но на днях вот весь вышел…
- Как вышел? - даже легко охнула бедная маленькая Ёлочка.
- Посредством вылета. На сбор всех глядящих и прямоходящих. Захватив с собой чайник и немного съедобных камушков.
- Абсолютно!… - подтвердил ворона и тогда все внимательно посмотрели на таких двоих пассажиров и всем всё стало ясно.
Большого крокодила и ворону оставили прогуливаться в лесу на линии морского взморья, а все тогда пошли искать ручеёк. Ёлочка сказала, что где-то недалеко здесь как раз должен быть. Обезьяны попрыгали за ними и их уже было не две, а четыре, значит им было интересно.
А на тропинке лежал удав.
- Позвольте вас спросить, - сказал удав и все остановились потому что удав лежал поперёк, обойти его не было никакой возможности, а переступать даже не поговорив было не вежливо. Поэтому колобок, как всегда скакавший впереди сказал: «Позволяем!».
- Что? - не понял удав.
- Спросить, - пояснил колобок и добавил уже не столь уверенно: позволяем…
- А, ну так вот. Вы случайно не знаете, когда будет дождь?
Они случайно не знали, а брат-сурок посмотрел на маленькие лоскутки ярко-голубого неба за листьями и сказал:
- Мы не знаем точно.
- А я знаю, - сказал удав. - Точно. Только никому не могу рассказать, потому что по этой тропинке с утра почему-то никто не ходит. А вы куда идёте?
- Мы идём за любимой иголочкой, - сказал брат-сурок. - Нам очень нужно найти ручеёк.
- А, ручеёк! - сказал удав. - Ручеёк я знаю, я вас проведу.
И спросил:
- А за иголочкой мне случайно нельзя с вами? За любимой?
- Почему же нельзя! - рассмеялась Ёлочка. - Конечно можно.
И удав повёл их к ручейку. Он полз впереди и колобок у него спрашивал: «А когда будет дождь?»
- Дождь пойдёт ровно через три месяца и перестанет ровно через шесть, - сказал удав.
- Дождь, который идёт сразу три месяца подряд - не бывает, - объяснял удаву колобок.
- Нет, у нас бывает, - объяснял обратно колобку удав. - У нас он называется «сезонный».
- На целый сезон? - удивился колобок.
- На целый, - был согласен удав.
А ручеёк оказался недалеко совсем. Он бежал маленький и хрустальный и звонко журчал по камушкам. Мишутка нашёл среди больших кустов самый большой и сделал из него мостик. По мостику все и перешли на другой бережок ручейка.
***
Иголочка лежала маленькая, сверкающая и с разноцветным переливающимся ушком. Сначала на неё даже больно было смотреть от её лучиков. Она лежала на красной подушечке, красная подушечка лежала в сундучке, а сундучок стоял на невесть откуда здесь взявшемся пеньке. А все стояли и в третий раз открыли от удивления роты.
- Красивая! - сказал брат-сурок. А колобок добавил: …Любимая!…
***
Мишутка проснулся утром, а было темно. Переживая, как дежурный по восходам, он полез скорее с раскладушки до окошка. В окошке было темно и тогда мишутка проверил за дверь и успокоился. Оказывается просто зима пришла и окошко засыпало белым и пушистым. А восход был уже скоро и был на месте. «То-то!», неизвестно про кого подумал мишутка и пошёл проверил ещё Ёлочку. Ёлочка спала тихонько себе в уголке, на кроватке.
До восхода было ещё немного, мишутка потому никого не будил, а пошёл на двор - подышать и снег смотреть, настоящий, первый. Он вышел на мягкий белый порог, присел и вдруг увидел ворону. Ворона чего-то скакал и кувыркался иногда на снегу.
- Ворона, ты чего? - аж обалдел мишутка: ворона часто и восход просыпал, не то что подняться вот так ни свет ни заря.
- Зарядку делаю! - важно ответил ворона, приседая и оттопыривая вверх чёрные пернатые крылья.
- Ага… - только и сказал мишутка и почесал в затылке: «Дела!». Ворона в последнее время конечно гораздо меньше общался со своей трубкой, но что его на зарядку пробьёт - это был полный отпад.
- А зачем? - осторожно спросил мишутка.
- Летать буду учиться, - просто объяснил ворона. - Ты, мишань, не говори никому до поры. А я потом покажу.
- Хорошо, - согласился мишанька.
И когда за краем леса небо стало совсем уже розовым пошёл будить всех остальных. Чтобы смотреть солнце.
***
А неизвестно кто сидел на порожке своей игрушечной ракеты и так и не покурил. Потому что совсем возле ракеты откуда-то оказалась немного поломанная табличка с надписью «Курить строго во». Прочитав табличку, он не совсем понял правильность её содержимого, но курить на всякий случай не стал, потому что строго не умел, а как обычно здесь видимо было нельзя.
К тому же пошёл снег. Как раз такой, какой был нужен. И планета была теперь с одной стороны белая, а с другой зелёная. И ещё здесь в основном теперь было утро. «Красиво!», оценил творение рук своих когда-то бывший первым космонавт. Он полюбовался ещё на планету утром, в обед и вечером. А ночью стало пора.
Он сел в свою игрушечную космическую ракету и убрал за собой лесенку. Помахал на прощанье планете и остававшейся здесь его Ёлочке «Я вернусь, я обязательно вернусь!», сказал он им как всегда и зачем-то ещё улыбнулся. Хотя они не видели уже и крепко-крепко все спали.
С земли к небу поднималась ещё одна - звёздочка.
Сказки детского Леса. Хутор папоротникового цвета (Иваськино детство)
Вечная Осень –
весомый повод задуматься…
Я родился маленьким и счастливым. На зелёную лучистыми глазами солнца Светлую Пасху. И солнышко плескалось вокруг мириадами разных живых любимых цветов. Тогда не было осени.
Петрусь бегал тогда ещё по улице беспортковым козаком, а Пидорка нянчила в закутку тряпичные куклы. Пидорка так и подумала тогда, что я живая новая кукла и закричала на меня радостно: «Иваська, Иваська!». Так я сразу и стал для всех Ивасею.
