– Друзья! Я не могу двигаться, но вы полны сил. Оставьте меня, идите спасайте нашего друга крота, – попросила девушка.
– Нет, – покачал головою тур. – Стража проснулась, и нам не пробраться теперь в подземелье.
– Крот нам велел ожидать его здесь, – сказал орел. – Но я поднимусь и узнаю, что делается вокруг…
Расправив крылья, он взлетел в поднебесье и сверху окинул долину зорким взглядом. От гор тянулись длинные фиолетовые тени. Псекупс из голубого стал темно-синим.
По берегу реки торопливо двигался со своим войском Каранарт. Только край солнца еще виднелся над горами, когда Каранарт и воины вошли в подземелье. Огромный конь попятился, телом своим закрыл вход во дворец и низко опустил голову. Солнце скрылось, и сейчас же чудовищный конь превратился в огромную скалу.
Орел сложил крылья и камнем упал к своим друзьям.
– Каранарт вернулся в свое каменное гнездо, а крота нигде не видно, – сказал орел и вздохнул.
Синий мрак спустился над долиной. Над Псекупсом поползли белесые туманы. Яркие звезды загорелись на небе. А крота все не было.
– Пропал наш друг! – горевала девушка. – Меня спас, а сам пропал…
– Садись на мою спину, – предложил тур, – я унесу тебя отсюда. А утром мы с орлом попытаемся пробраться в подземелье и выручить крота…
– Нет! Я никуда не уйду отсюда, – ответила девушка. – Сердце мне не позволяет спасаться самой, если друг в беде…
Когда звезды стали меркнуть и на востоке рождался новый день, орел услышал совсем рядом какой-то шорох. И вдруг откатился камень и из-под него вылез крот. Он тяжело дышал, бархатная шкурка его была мокрой от пота, крепкие лапы окровавлены.
– Фу! Еле выбрался, – проговорил он, поблескивая своими маленькими глазками. – Дно котла почти из сплошного камня, с трудом удалось в нем дыры продолбить…
– Ну, теперь все хорошо, – воскликнул обрадованный тур. – Давайте уходить отсюда. Скоро уже выйдет из горы Каранарт со своим войском…
– Нет, теперь он никогда не выйдет из своего подземелья, – засмеялся крот. – Я проделал в котле целый десяток незаметных дыр. Злодею не удастся получить живую воду. Как только он начнет нагревать свое снадобье, вся вода вытечет из котла…
Все ярче разгоралась утренняя заря. Проснулись и затрепетали ветвями яблоньки. Птицы запели в кустах, встречая новый день. И вот выплыло из-за гор большое, яркое солнце…
В ту же минуту из отверстия, откуда ночью вылез крот, ударила струя горячей синеватой воды. Поток становился все сильнее и сильнее и вот уже целый ручеек устремился к Псекупсу. Над этим ручейком клубился пахучий пар.
– Погрузись в живую воду, о Свет Зари, – посоветовал мудрый крот.
Девушка послушалась его. И как только живая вода омыла ее скрюченное, больное, обессиленное тело, вдруг распрямились и снова стали гибкими руки и ноги девушки, сила пробудилась в дряблых мускулах, прежний румянец зажегся на ее щеках.
– Ну вот, ты опять настоящая Свет Зари, – проговорил крот. – Прощай!
Он исчез где-то в кустах
– Прощай, наша спасительница! Желаю тебе счастья, – сказал тур и легкими, стремительными прыжками понесся вверх, в горы, навстречу солнцу.
– Прощай, Свет Зари! Помни о своих друзьях, – крикнул орел, взлетая в поднебесье, к легким облакам. Прощайте, мои друзья дорогие, – ответила девушка.
Упругим шагом она пошла к Псекупсу. Проходя мимо входа в подземный дворец Каранарта, девушка посмотрела на огромного застывшего коня, который выгнул каменную шею и опустил голову в воды голубой реки. Каменный конь так плотно закрывал вход в подземелье, что не оставалось ни щели, ни трещины.
Девушка направилась к родному аулу, чтобы сообщить всем радостную весть: злой Каранарт навеки погребен в своем подземелье…
…И до сих пор стоит, выгнув крутую шею, каменный конь Каранарта. И зовут его люди скалой Петушок. До наших дней течет из горы чудотворная целебная вода, дающая людям силу, молодость, радость.
Говорят, что в далекие прошлые времена где-то возле гор на берегу моря был аул, который народ прозвал Счастливым. Люди в этом ауле никогда не имели князей, жили в дружбе с соседями, знали много хороших ремесел – и поэтому наслаждались миром, довольством и счастьем. В ауле были опытные пахари, умевшие растить кукурузу и просо, отличные пастухи, ухаживавшие за стадами, искусные мастера, делавшие из меди узкогорлые красивые кувшины и звонкие блюда, смелые моряки, не боявшиеся морских бурь и туманов. А всеми делами в ауле управляли самые мудрые и уважаемые старики. Пахари работали на полях, пастухи пасли скот на горных пастбищах, мастера делали отличную посуду, а моряки продавали товары всему морскому побережью и их знали даже в далеком городе руссов – Тмутаракани. В обмен на эти товары они привозили золотистую пшеницу, красивые ткани, крепкие топоры и ножи. Все в ауле Счастливом трудились, все были сыты и довольны.
Но как-то дошли до Счастливого аула черные вести. Говорили, что откуда-то из-за гор примчались на быстрых конях непобедимые воины, которые завоевывали один адыгейский аул за другим. Во главе этих воинов шел свирепый Сельджук-паша, который одним ударом выбивал из седла любого джигита. Рассказывали, что захватчики подходили к аулу и вызывали на поединок самых смелых джигитов, обещая не трогать аула, если кто-нибудь сумеет победить Сельджук-пашу. Но не нашлось еще на адыгейской земле такого джигита, который заставил хоть бы покачнуться в седле предводителя пришельцев. Один за другим аулы покорялись захватчикам, и те забирали в них богатую дань – коврами, золотом, скотом, рабами…
– Что нам делать? – заволновались люди, живущие в Счастливом ауле.
– Покориться! – говорили одни. – Ведь мы не привыкли воевать. Что же мы сможем сделать с захватчиками, если лучшие воины адыгейских племен побеждены ими?
– Бросить все и уйти в дикие горы! – советовали другие. – В горы захватчики не пойдут.
Но седобородый моряк окинул зорким, ястребиным взглядом аульчан и сказал:
– И покориться, и бежать – значит потерять свободу… Мне кажется, я знаю воина, который устоит перед Сельджук-пашой…
– Где он? Кто он? – закричали люди.
– Это – мой кунак, кузнец из города руссов, – ответил моряк.
– Кто же согласится проливать кровь за чужое племя? – спросил кто-то из толпы аульчан. – Мы для руссов – чужие…
– Нет! – воскликнул старый моряк. – Мы друзья-кунаки. Разве прошлым летом, когда Тмутаракань осадили степные воины, мы не помогли руссам, отправив к ним морем кукурузу, просо и баранов? Я знаю руссов – у них большие, светлые сердца, и они верны в дружбе…
В тот же день от берега отчалили узкие длинные лодки. Как белокрылые чайки, понеслись они на север звать на помощь друзей-руссов.
Отплыли лодки и словно растаяли в голубой морской дали…
А в Счастливый аул каждый день приходили все более грозные вести. Говорили, что у захватчиков медные груди и самые острые копья ломаются о них. Рассказывали, что Сельджук-паша забирает в рабство самых красивых девушек, а побежденным джигитам отрезает головы. На третий день из-за перевала, из соседнего аула, прибежал почерневший от усталости юноша и рассказал, что захватчики убили четырнадцать лучших джигитов и захватили их аул…
Стон и плач поднялся в Счастливом ауле. Но в полдень причалили к берегу лодки и из них вместе с моряками вышли руссы.
Их было немного, всего два десятка человек. Командовал ими светлоглазый человек с такой широкой грудью и могучими плечами, каких никогда не видели в ауле.
Со всех сторон к берегу сбежались аульчане и принялись рассказывать ужасы о свирепых пришельцах. Они рассказывали о том, что у чужеземных воинов медные груди, и о том, что Сельджук-паша одной рукой вырывает деревья, и об острых кривых саблях захватчиков.
А предводитель руссов выслушал все, пригладил широкой ладонью свою рыжеватую бородку и улыбнулся.
– Ну, что же, поглядим! – сказал он и попросил дать ему и его товарищам коней.
Пригнали коней. Вскоре все руссы облюбовали себе скакунов, только их вожак никак не мог подобрать себе коня. Подойдет он к коню, посмотрит, положит руку на шею скакуна, и тот сразу падает на колени. Наконец, подошел русс к вожаку всего табуна – гордому неезженому жеребцу. Тот захрапел, хотел отпрянуть в сторону, но светлоглазый русс схватил его за шею и удержал. Рванулся гордый конь, захрапел, но не смог вырваться из-под могучей руки. Взял тогда русс уздечку, зануздал скакуна и вскочил ему на спину. Затоптался конь на месте, потом рванулся вперед и вдруг, когда всадник натянул узду, осел на задние ноги.
– Ладно! Годится! – улыбнулся русс.
Когда гостей угощали жареной бараниной и овечьим сыром, вожак руссов сказал:
– Ладно, поможем мы вам, друзья-кунаки! Только вы и сами не плошайте! Седлайте коней, берите дубины покрепче и бейте врагов по головам. Может, груди у них и медные, а головы, я думаю, обычные, костяные…
