— Слушай, — заторопился Сергей. Но телевизионные тени были сильнее живого человека.
— Подожди, сядь досмотрим, — не отрывал взгляда от экрана Вовка.
— Как досмотрим?! У меня дело! Колоссальное!
— Какие могут быть дела? Сегодня Новый год.
— Ты уже третий раз это смотришь, а тут смертельное, можно сказать, происшествие! — И Сергей нахально выключил телевизор.
— Но, ты не очень!.. Не у себя дома, — телевизор снова засветился, но Сергей снова его выключил.
— Ты что?! С ума сошёл? — вскочил друг Вовка и воинственно сжал кулаки.
— Я пропал, понимаешь, про-пал! — простонал Сергей и повалился в кресло.
Вовке сразу стало ясно: что-то случилось.
— Говори! — коротко бросил он и сел напротив.
— Я проиграл. Я отдал свои три года жизни какому-то гадостнику-пакостнику, и с завтрашнего дня и сам начну делать пакости для него.
— Ничего не понимаю, — подвёл итог Вовка. — Давай по порядку. Сначала, что было первым, а потом уж конец. Даже конец можешь и не говорить, я и так его понял: ты становишься пакостником. А где начало?
И Сергей начал рассказывать. Наконец Вовка всё понял. Он побледнел и сжал кулаки.
— Так пошли на бульвар и заберём расписку!
— Так он и отдаст, — расстроенным голосом отвечал Сергей.
— Ха, мы силой!
— Он милиционера позовёт. Люди позовут.
— Мы сами милиционера позовём!
— Милиционера… — передразнил его Сергей. — И что? Кто поверит всему этому? Милиционер нас скорее в милицию заберёт за то, что обижаем старого заслуженного человека. А этот удерёт себе, и мы его уже никогда не найдём.
— Да, — задумался Вовка. — Получается — к нему нельзя идти потребовать. Он потом нарочно до Нового года так спрячется, что его никакой Шерлок Холмс не найдёт.
Сергей обхватил голову руками. Куда идти? Что делать?
— Ладно. Идём на бульвар, ты мне его покажешь. Хотя бы издалека, — решил Вовка.
На бульваре было много людей. Мамы везли в колясках малышей. Папы несли ёлки. Бабушки шли с хозяйственными сумками. Одни дети не делали ничего. Они бегали, кричали, бросались снежками. А те, кто ещё не дорос до этого, молча изучали места будущих сражений, выглядывая из колясок. Там росли будущие наполеоны дворовых битв.
Сергей и Вовка обошли весь бульвар. Старика нигде не было видно.
— Стой. Вот смотри! — и Вовка указал на вывороченную урну, которая, откатившись от своего насиженного места, сиротливо застряла между деревьями. — Вот дают, дураки, — восхищённо осмотрел он поле игр. — Тут он точно записал себе новую гадость-пакость, не сомневаюсь. Ребятки постарались для него. Малый, сюда! — Вовка поманил пальцем пробегающего мальчугана.
— А? Чего? — независимо, но осторожно приблизился тот.
— Ваша работа?
— А? А чего?
— Да ты не бойся. Я просто так интересуюсь.
— А, — облегчённо вздохнул мальчуган. — Наша. Витек придумал.
— А не было здесь старичка такого в… в… Ну, в чём он? — Вовка запнулся и стал сам спрашивать у Сергея.
— Чёрное пальто. Чёрная папаха. Высокий. И усы — во, — продемонстрировал Сергей.
— Да, понимаешь, усы у него. Во, — с видом свидетеля повторил Вовка. — Усы. Без усов нам не надо.
— Ага. Был. Благодарил ещё. Он в кино набирает хулиганов играть, — тут малый засмущался. — Режиссёр Жолотарёв.
— Золотарёв, — исправил его Сергей.
— Ага, — ухмыльнулся мальчуган. — А вы тоже в кино хотите? Он сказал, что ещё запишет. Кто побойчее.
— А ушёл куда он?
— А я не знаю. И вообще, я на разведке, нет у меня времени с вами тут стоять. — И мальчуган убежал.
— Вот тебе и ситуация. Он, оказывается, ещё и режиссёр! — пытался пошутить Вовка.
Но Сергею было не до шуток. Игры кончились сегодня утром.
Сергей поднял глаза и увидел Вовкин напряжённый взгляд в сторону.
— Ты что это?
— Я ничего, — Вовка виновато и слишком быстро отвернулся. Сергей посмотрел сам и всё понял. Вовка изучал часы. Время торопилось вперёд и вперёд к Новому году, который ждали с радостью все, кроме наших друзей.
Глава шестая
«ВЕСНУШКИНА, СЮДА!»
— Ну что теперь делать будем? — виновато спросил Вовка. Но потом спохватился: — Ты не горюй. Обязательно что-нибудь придумаем. Он в городе, мы в городе — так что встретимся.
— Здравствуйте, мальчики, — прощебетала девочка из их класса, проходя мимо по бульвару. Это была Веснушкина, прогуливавшая бульдога. Его Шайтаном зовут.
— Слушай, давай её задействуем тоже, — предложил Вовка.
— Нет, — испугался Сергей. — Девчонка. На всю школу растрезвонит, а пользы от неё никакой.
— Ты что? — принялся убеждать его Вовка. — Веснушкину можно взять. Ведь у неё бульдог. Как хапнет!
— Он же в наморднике, — слабо сопротивлялся Сергей.
— Снимем. Это же первое дело — собака. Без собаки мы его никогда не найдём. А так, пожалуйста, понюхал — и готово, — Вовка начал рисовать самые радужные перспективы, так как очень хотел, чтобы и Веснушкина пошла вместе с ними, хотя даже сам себе в этом не признавался.
— Что нюхать? Нюхать нечего. Меня разве что.
— Не волнуйся. Ты только не волнуйся. Спокойно. — И тут же он заорал на весь бульвар: — Веснушкина! Веснушкина, сюда!
Девочка повернула назад, только бульдог никак не разворачивался. Он, видно, наметил себе какую-то другую цель, собачью. Наконец Веснушкиной удалось, хотя и с трудом, развернуть его. Независимой походкой они подошли к ребятам.
— Ну что? — спросила Веснушкина, изображая из себя героиню из какого-то кинофильма.
— Ты нужна нам, Веснушкина, — сказал Вовка, и Веснушкина зарделась. Но продолжение этих слов её немного разочаровало. — Точнее, твой пёс.
— Так пёс или я? — обиделась Веснушкина.
— И ты, и пёс, вы оба, в общем, — пытался исправить положение Сергей. И он, как в детективе, пристально огляделся вокруг. Но всё было спокойно.
— Что это с ним? Какой-то он не в себе, — присмотрелась Веснушкина к Сергею.
— Сразу и не объяснишь. Он попал в такое… в такое положение, — начал Вовка.
Но Веснушкина всё поняла по-своему.
— А, понимаю, — легко и просто разобралась она. — Он влюбился.
— Ты что! — покраснел Сергей, ибо нет большего оскорбления для юного человека именно его возраста, чем заговорить о такой его слабости по отношению к девочке. И тем более услышать подобное из уст такой же «косичкообразной».
— Ну так говорите сразу, или я ухожу, — топнула ногой Веснушкина, так как больше всего боялась, как бы её не разыграли.
Но Вовка никогда не терял самообладания:
— Во-первых, уйми своего пса. Он меня перебивает в самых неподходящих местах. И отвлекает: так и жду, что бросится. Во-вторых, сама слушай, а не перебивай. И, в-третьих, время идёт, понимаешь, время уходит. В-р-е-м-я.
Веснушкина приготовилась слушать. И начался рассказ о пропавших трёх годах, о жизни будущего гадостника.
Вовка время от времени вставлял «понимаешь» и указывал на Сергея. Сергей молчал.
Рассказ показался ей странным, и в Веснушкиной зашевелилось недоверие. Она долго ждала, когда же мальчики рассмеются. А раз они не смеялись сейчас, то получается, что будут потом смеяться над ней. А уж этого она никак не могла перенести.
— Разыгрываете, да? — обиделась она. И её бульдог тоже обиделся. Он решительно зацарапал землю, готовясь к наступлению.
— Человек погибает, — перебил её Вовка.
И Веснушкина наконец поверила. Она с болью взглянула на молчащего Сергея, который неотрывно смотрел вдаль, а точнее, на часы.
— Так, — задумалась Веснушкина. — Мы, наверное, можем его найти. Если вы не врёте, конечно.
— Что ты! Что ты! — зашикали на неё ребята. — Правда! Самая настоящая правда. Самая правдивая из правд.
Веснушкина поправила шапочку. И как бы взглянула на себя со стороны, оценивая, как она выглядит. Приближалась минута её триумфа. Она им покажет, у кого голова лучше работает. И на уроках, и на улице.
— Как вы не догадались? Двое… — и она презрительно окинула их взглядом. Так первоклассник с высоты своего возраста и мудрости смотрит на детский сад.
— Я догадался. Собака, да? — заспешил Вовка, чтобы поскорее смыть с себя пятно позора. Тем более, рядом с Веснушкиной.
— Ха, — деланно засмеялась Веснушкина. — Собаке нечего пока нюхать. Правда, Шайтан?
Шайтан пробормотал в ответ что-то невразумительное, но все решили, что он ответил «да». По крайней мере, его никто не переспросил. Значит, все поняли его одинаково.
— Тогда что же? — заволновался Сергей.
— Гадость-пакость, — выдала Веснушкина и торжествующе оглядела ребят. — Он же собирает гадости-пакости. Чует их за версту. Значит, прибежит.
— Ура! Ура! — запрыгали все вчетвером.
— Нашли! — закричали только трое, так как четвёртый прыгать мог, а говорить нет, потому что был в наморднике.
