Наступила пауза. Отец и сын переваривали сказанное.
— Что за дело? — хмуро спросил Саша.
— Работу мы хотим тебе предложить, — сказал Добрыня. И вновь замолк.
— Что за работа? — спросил отец.
— Как звать-то тебя, витязь? — спросил вдруг Илья Муромец.
— Иваном зовусь, — отозвался отец.
— А батюшка кто? — вновь спрашивал богатырь.
— Никто, — ответил папа. — Детдомовский я. В паспорте так и записан — Иван Иванович.
— Сиротка, значит, — участливо произнес Илья. — Не серчай на нас, Иван. Работа у нас такая, богатырская. И тебе ее хотим предложить. Будь, значит, богатырем на дальней заставе. Три года тебе князь Владимир дает испытательного сроку.
— А платить сколько будет? — спросил вдруг отец.
Богатыри переглянулись.
— Нисколько, — отозвался за всех Алеша. — Это наша служба. За нее не платят. Доброту в золоте не оценивают. Но тебе, как новичку, — усмехнулся богатырь, — за месяц задаток.
Увесистый мешок звякнул перед лицом отца, и из него на снег дождем высыпались золотые монеты.
— Если придешь в следующую седмицу — будешь принят, — прогудел Илья и тихо свистнул. Вдали послышался топот, и из переулка выбежали три коня.
— Ну бывай, Иван, сын Детдомовый, — сказал Добрыня, взбираясь в седло, и скрылись за ближайшим домом.
— Дела, — сказал отец, подбирая золото. Сашка молча помогал.
— Эй, а как же я? — закричал Кощей.
Отец обернулся, хмыкнул и пошел снимать наручники.
— Внучке привет передайте, — просил Кощей, разминая затекшие руки. — Хоть и не любит она меня, так все равно — одна кровиночка...
— Я заметил, — тихо под нос пробурчал Сашка.
Глава 7
Лепреконсово золото
— Ну, что маме говорить будем? — спросил сын отца через десять минут.
Они шли по заснеженному городу. Хлопали подъездные двери, фырчали машины и где-то вдали заводил песню молодой голос.
— А? — не понял сначала отец. Потом достал из-за пазухи мешочек, взвесил его на руке.
— Здесь, сын, килограмм и двести грамм золота, — сказал он медленно. — Проба — высшая. Если это золотишко даже за две трети цены сдать, то можно домик в нашем городе купить. Только не простой домик, а трехэтажный. В центре города, с подземным гаражем, автономным отоплением и централизованной канализацией. Я столько за год не заработаю. Осталась одна проблема.
— Мама, — утвердительно сказал Саша.
— Точно, — подтвердил отец.
— А мы скажем, что это только на три года, а потом — Майами, Гавайи, Мальты и Кипры с «мерседесами».
— Боюсь, мы еще не представляем всей сложности проблемы, — вздохнул папа.
Шел первый в этом году снег. Два исследователя сказочного мира возвращались домой...
Дома «малую диверсионную группу» ожидал разнос. И разгром. Мама и слышать не хотела ни о какой «дальней заставе».
— Мы ждали эту квартиру семь лет! Я что, зря ночи недосыпала, пока ты по своим командировкам мотался?! Только-только осели, работа хорошая!!! И куда теперь, к медведю в берлогу?!!! — довольно громко говорила она.
Отец понуро и неопределенно мотал головой, но, когда вздумал достать последний аргумент — мешочек с золотом, то в спор вмешалась и Маша.
— Это что такое? — заявила она таким голосом, что на миг всем показалось, что эта девочка — вовсе и не девочка, а по крайней мере, королева-мать.
— Что? — севшим голосом спросил отец.
— Вот это, — маленький пальчик уперся в мешочек.
— Золото, — угрюмо сказал Саша.
— Я вижу, — отозвалась Маша нормальным голосом. — Только это леприконсово золото. Вы его трогали?
Все затихли, а потом отец спросил:
— И что?
— Нас порежут на мелкие кусочки? — попытался съязвить Сашка.
— Хуже, — серьезно отозвалась бывшая лебедица. — На нем печать короля леприконсов — «взято на десять дней с возвратом». Потом — пеняйте на себя.
— Ну, положим, пенять будут богатыри..., — довольно спокойно сказал папа.
— Отнесешь им, и дело с концом, — жизнерадостно заявила мама.
— Угу, — сказал папа.
— Да что случится-то? — не унимался Сашка.
— А то. Если через десять дней долг не вернуть, то тот, кто до монет дотрагивался — сам в золото превратится!
На следующий день вся семья собиралась. Мама с Машей толклись около трюмо. Волшебное зеркальце было запрятано в шкаф. Маша честно предупредила всех, что это в этом зеркале отражаются лишь воображаемые образы, и хоть ты сажей лицо намажь — отражаться в серебряной глубине будет писаная красавица. Кроме того, зеркало могло подчинить себе свою хозяйку. Дальше Маше распространяться не стала, но ее и так хорошо поняли.
Папа набивал рюкзак-станок «самыми необходимыми вещами». Пила, топор, запас продовольствия, запас одежды... Саша с тревогой смотрел на все увеличивающиеся размеры рюкзака.
— Давай и я что-нибудь возьму, — предложил он наконец отцу.
Тот кивнул и достал из комода в прихожей объемистую сумку. С такими сумами до сих пор ездили в Польшу и Турцию.
— Зачем это? — шепотом спросил Сашка, когда вместе с трусами и носками в сумку были положены рыбацкая сеть, коробка гвоздей и набор инструментов.
— Надо, — отозвался папаня.
— Эй, вы долго там? — раздался голос мамы из ванной.
— Уже собрались!
Через минуту вся семья оказалась в прихожей. Они долго смотрели друг на друга. Отец — в камуфляже и берцах, Маша — в мальчиковом пальто, валенках и наманикюренная не хуже мамы. Саша оделся как обычно на гулянку, противную ушанку «с бомбоном» держал в руках. Мама накинула шубку, из-под которой проглядывалась короткая юбка, на ногах — лакированные сапожки.
— Кто куда собрался? — спросила, наконец, мама.
— Мало ли что может случиться, — примирительно сказал отец, взваливая на плечи рюкзак.
На улице бравую четверку встретил свежий морозец.
