— Давай, Монах, открывай занавес, — шепнула Ташка коту, который свернулся клубочком перед закрытым занавесом.
— Мне надоело ходить туда-сюда, — зевнул Монах.
— Но надо же спектакль как-то закончить.
— Вот и заканчивайте, — посоветовал Монах.
Тогда домовой вышел перед занавесом и опять пропел куплеты:
Наверно, мне стоит сказать на прощание,
Что кончилось всё хорошо, до свидания!
Зрители долго хлопали, кричали «браво» и «бис». Ташка и Ёжа кланялись.
Ташка попыталась заставить кланяться Монаха, но кот вырвался и убежал.
— Не ожидал такого успеха, — признался Ёжа.
— Мы даже и не разыгрались, как следует, — пожала плечами Ташка.
— Ничего, в следующий раз будет ещё лучше, — сказала Ёжина мама.
— Краткость — сестра таланта! — похвалил Ташкин папа.
— Мне больше всего понравились куплеты, — сказала Ташкина мама.
— Как вы сделали эту куклу? — спросил папа.
— Пап, это не кукла. Это домовой.
— Расскажи, как вы его сделали? Здорово получилось. Как живой.
— Он и есть живой.
— Ну, не хочешь раскрывать секреты — не надо.
А Сосед сидел за закрытым занавесом.
— Здорово получилось! — сказала Ташка, когда родители ушли. — Представляешь, папа решил, что ты — кукла.
— Я слышал.
Домовой сидел грустный.
— Разве им объяснишь, этим взрослым?
О ТОМ, ЧТО МОЖЕТ ТУФЕЛЬКА
В доме номер четыре бывало много гостей.
Сосед не любил гостей. Вернее, нынешних гостей. Они и в подмётки не годились прежним. В такие дни домовой забирался к себе на антресоли и пережидал.
А внизу…
— Здравствуйте!
Чмок, чмок.
— Сто лет не виделись!
Чмок, чмок.
Взрослые всегда говорят одно и то же:
— Наташенька! Как выросла. Сколько же тебе лет? Какой чудесный возраст!
— Кто вам сказал, что это чудесный возраст?
— Таша, прекрати немедленно!
— Возраст — никому не советую!
Но взрослых не собьёшь.
— В школу ходишь? Какая молодец.
И даже как-то жалко их, взрослых.
— Прошу к столу! Рита, Вадик, садитесь, где вам удобно! — приглашает мама.
Рита — певица, как и мама. Она красиво смеётся и щебечет глупости. Папа говорит, что ей давно пора замуж. А мама сердится, когда папа так говорит. Может быть, Рита бы и вышла, но ведь в наше время всё не так просто.
А Вадик — журналист. Он быстро оказывается в нужном месте, потому что у него есть машина, и пишет репортажи. Никто ему не говорит, что пора жениться. А ему самому почему-то не приходит в голову предложить Рите выйти за него замуж.
— Какой у вас ампир, — хохочет Рита.
— Да уж какой ампир? У одних соседей пол провалился. У других — штукатурка сыпется. Ну ничего, уже недолго осталось. Весной переезжаем. Дом будут сносить.
— Сносить? Жалко!
Потом все шли в гостиную, рассаживались и сидели, сидели, и ели, ели, ели. И говорили, говорили, говорили.
Мамины гости говорили:
— Заславский опять что-то затеял, второе сопрано уходит в декрет, а тенор Витя совсем потерял голос.
— А что сопрано будет делать в декрете? — спрашивала Ташка, зная, что декреты бывают, например, о мире.
— Не перебивай, когда взрослые разговаривают!
А папины гости говорили:
— Главред опять завернул материал, спецкоров не уважают, а командировочные не платят.
— Спецкоров, спецкоров? А кто такие спец. коровы? — пыталась поддержать разговор Ташка.
— Марин, ну как же Ташка выросла! — и гости долго качали головами и начинали сначала. — Сколько же тебе лет?
— Двадцать пять.
— Ха-ха-ха! Надо же! Ты в школу ходишь?
— Нет, зачем?
— А кем ты будешь, когда вырастешь?
— Буду петь в переходе.
— Молодец!
И снова смеются. Чего смешного?
— Мы будем играть в прятки? — спрашивала Ташка, чтобы поддержать беседу. Но взрослые уже разговаривали о другом.
Ташка съедала всё быстро. Монах тоже. И они сползали под стол.
Их окружал лес ног. Тапочки. Это — папины ноги. Дальше — ботинки чёрные грязные. Кто это? Не важно. Ботинки рыжие, пижонские. Это Вадик. Дальше туфли на высоченных каблуках… Это Ритины. Ноги отдельно, туфли отдельно. Рита, как ни в чём не бывало, громко смеётся. А сама босая. «Вот интересно, а как я буду выглядеть на высоких каблуках?» — раздумывала Ташка.
В полутёмном коридоре Ташка взгромоздилась на каблуки и, покачиваясь, двинулась к зеркалу. В коридор вышел Монах, Ташка споткнулась и свалилась. Туфли полетели в разные стороны.
— И что это мы тут делаем? — в коридоре стоял Сосед. — Чья обувь? — поднял он туфельку.
— Ритина, — Ташка сердилась.
— Ну-ка, покажи мне её. Да не туфлю, а Риту. Симпатичная. Сколько лет? Сопрано? Не замужем? Бедняжка. И никаких перспектив?
— Мама считает, что Рита хочет выйти за Вадика.
— А он?
— Он пока об этом не догадывается.
— Надо это как-то исправить! В нашем распоряжении есть туфля и полчаса времени.
— Что ты задумал?
— Выдать её замуж. Потерянная туфелька всегда оставляет надежду.
— Ничто не сделает эту галошу хрустальной, — вздохнул Монах.
— Давай её распишем ромашками.
И они направились в детскую.
— Что вы делаете? — Ташка бросилась за ними. — Эти туфли очень дорого стоят.
— А что толку, если она всё равно не выйдет в них замуж?
— Нам попадёт!
— Глупости! — отрезал домовой. — Лучше принеси вина! Пожалуйста. Ташка растерялась.
— Люблю попить винца за работой.
— Мне никто не даст.
— Ты как маленькая! Пойди помоги маме убрать со стола. Унеси рюмки, лишние бутылки. По дороге на кухню вполне можешь зарулить к нам.
Когда Ташка вернулась с вином, работа над туфелькой была в самом разгаре.
— Принесла? Молодец, давай сюда! — Сосед хлебнул вина и поморщился. — Что они пьют! Вы только попробуйте, что они пьют!
Ташка пыталась было возразить, но домовой настаивал:
— Пробуй!
Ташка покорно попробовала.
— Кислятина. Мне кажется, всё взрослое вино — кислятина.
— Заблуждение! Тебя ещё учить и учить. Для начала: если тебя спрашивают, что ты будешь пить, смело можешь просить продукцию местности Бургонь, и особенно урожай 1908, 1925 и 1963 года.
— Давайте споём! — донеслось из гостиной.
— Ну вот! Выпили и будут петь! — вздохнул Сосед.
Шаланды полные кефали,
В Одессу Костя привозил…
— Вы уверены, что Рите подходит Вадик? Он так фальшивит, — удивился домовой.
— Но ты послушай, как она смеётся. Может, ей нравится, когда фальшивят.
— Всему виной плохое вино, — поморщился Сосед. — Если бы они пили что-нибудь приличное, стали бы они петь песню про грузчиков.
— Это про любовь, — возразила Ташка.
— Что ты понимаешь в вине?
А между тем веселье у взрослых было в самом разгаре. Подумывали танцевать.
И Ташка увидела из коридора, что Рита безуспешно пытается нащупать под столом туфли.
— Срочно! Она ищет туфли.
— Но туфля ещё не высохла.
— Ну и что! Положи её на видное место.
Рита наконец выбрала момент и наклонилась в поисках обуви.
— Ой, это что? — взвизгнула Рита.
Гости замерли.
— Какой дизайн! — наконец сказал кто-то.
— Сработало, — шепнул Монах.
— Ташка, это твои художества? — нахмурилась мама.
— Нет.
— А чьи?
— Домового.
— О боже мой! — мама всплеснула руками. — Опять эти сказки! Наташа! — мама вдруг подозрительно наклонилась к Ташке. — Ты что, вина выпила?
— Эту кислятину невозможно пить!
Взрослые захохотали.
— А что ты предпочитаешь? — развеселился папа.
— Продукцию местности Бургонь и особенно урожай 1908, 1925 и 1963 года.
— Ого! — гости отчего-то зааплодировали.
— Очень талантливая девочка! — сказал Вадик и поднял туфельку.
Туфелька ещё не высохла. Рита прыгала на одной ноге, Вадик её бережно поддерживал.
— Вадик, ты довезёшь барышню домой?
— С удовольствием!
— Обыкновенная туфля, немного фантазии — и какой эффект! — разглагольствовал вечером домовой.
— Они поженятся, и у Риты будут белое платье и фата! — Ташка почти приплясывала.
— А ты говорила: «не надо, не надо».
— Но я же не знала, что ты такой хулиган!
— Какой?
— О-го-го!
— Я даже не такой! Я О-ГО-ГО какой.
А Ташка подумала, что даже не О-ГО-ГО, а гораздо О-ГО-ГЕЕ.
— Мне за тебя было просто стыдно! — говорила мама после ухода гостей. Ташка угрюмо молчала. — Во-первых, изволь быть вежливой со взрослыми! А во-вторых, как так можно: взять чужие туфли и разрисовать?!
