— Нет. Не спит, а только дремлет, — возразил ему Тимофей.
Поморгал глазами дед Юрий и проснулся. Огляделся, а он не на скамейке, а дома в своём кресле. И ни Барбоски, ни тем более Тимохи в комнате нет.
«Всё, — решил дед Юрий, — надо завтра же сходить на рыбалку. Отдохнуть, а то и не такое приснится».
Сказано — сделано. Накопал дед червей. Нашёл в траве старый валенок, который долго валялся на завалинке, а потом куда-то исчез. Из этого валенка выскочила мышка, а под валенком оказалось сразу несколько червей, красных, тех самых, которых любят караси. Так что не зря Барбоска утащил сюда валенок. В нём и мышка поселилась, и теперь не надо гадать, что за зверёк на букву «М». А ещё под валенком отличные черви жили.
Осмотрел дед удочки. Положил в рюкзак краюшку хлеба для Барбоски. Пса он решил взять и за компанию, и прогулять. Давно Барбоска не бегал по лугам — вот уж обрадуется.
Видела Акуля, как дед Юрий копает червей, и сразу догадалась, что собирается он на рыбалку. «Ну уж теперь-то я прокачусь на велосипеде!» — обрадовалась она. Жаль, что дедова внучка Лида уехала в город к своей маме, она бы помогла. «Ну ничего, я как-нибудь одна с великом справлюсь!»
А вечером так уж хорошо насвистывали кузнечики Фьють и Фьют, так весело подпевали им сверчки-мужички, что приснился Акуле очень хороший сон. Будто катит она по улице на трёхколёсной машине. Все на неё смотрят, все любуются. Даже Быня остановил коров, чтобы пропустить Акулю. А те ничего — не обижаются, стоят, жвачку жуют и хвостами от комаров отмахиваются.
Проснулась Акуля и подумала, что научится она хорошо ездить и покатит в гости к лешаку Спиридону. Пусть удивится Спиря.
Встала Акуля, зарядку сделала и хотела пойти Барбоску попросить, чтобы он за ней присматривал, когда она на велике поедет. «А вдруг куда-нибудь далеко-предалеко укачу и нападут на меня чужие собаки или гуси. Гуси, наверное, похуже, чем собаки. Шеи вытянут, догонят и начнут платье, которое Ика с Лидой сшили, новое совсем — недавно ему только год исполнился, так вот это платье начнут щипать!»
Ещё не гонялись за ней гуси, не дёргали за платье, а уже жалко его. Заглянула Акуля в дедов двор, а там Барбоска весёлый-превесёлый вокруг деда прыгает. Сразу видно — тоже на рыбалку собирается. Ну что тут скажешь — пусть идёт. Зато велик возле завалинки стоит — ждёт Акулю. Как бы только дед сам не отправился на нём карасей ловить. Да нет, большой он, не поместится на детском велосипеде. На нём уже и Лида не ездит.
Фу! Наконец-то дед Юрий собрался. Всё, что нужно, уложил в рюкзак. А Барбоска радостный: то заскочит на крылечко, то залезет в конуру, то к калитке подскочит и опять — прыг на крылечко. Не терпится ему.
Полудница тоже ждёт, когда рыбаки отправятся. Пока дед в кладовке возился, удочки доставал, котелок искал — чай кипятить, она велик протёрла. Приподняла за руль, потрогала колесо, а оно вертится. «Ох, прокачусь!» — радовалась Акулина.
И тут дед вспомнил, что не прихватил с собой очки. Полазил в карманах, всё перебрал в рюкзаке — нет нигде.
— Да ведь были же, были! И куда это я их сунул? — проговорил он.
Кинулись тогда искать очки пёс Барбоска, кот Нестор и, разумеется, полудница.
Осмотрели крылечко — нет очков!
— Может, я их в кладовке оставил?
Потянулись один за другим в кладовку, давай там искать. Без очков на рыбалке, как без удочки. И червяка на крючок наживить надо, из хлебного мякиша приманку сделать. Вдруг леска оборвётся, как без очков свяжешь, если глаза слабые.
Да и очки-то ещё совсем хорошие. Правда, когда слетать с носа начали, дед Юрий к ним резинку приспособил. От этого они еще лучше стали.
— Ну-ка, Барбоска, посмотри под скамейкой, а ты, Нестор, — за шкафом.
Под скамейкой ничего кроме пыли не оказалось, понюхал её бедный Барбоска и чихнул. А за шкафом… ну, конечно же, мышка. И откуда она там взялась? Если бы Нестор Иванович мог краснеть, то он бы от стыда покраснел. Он же в доме живёт, на дедовом кресле любит поваляться, и до этого здесь мышами даже не пахло. Другое дело — у него на ферме.
Пока кот обо всём этом думал, мышка юркнула в норку, а дед Юрий радостно воскликнул:
— Да вот же очки! У меня на носу!
И действительно, расположились очки на положенном им месте и даже помогали деду себя же искать.
Наконец собрались два рыбака — дед Юрий и пёс Барбоска. Дед закрыл калитку на запор, а пёс громко залаял. Лаял он и думал, что дед Юрий хороший хозяин, только лаять не умеет. А он, Барбоска, не зря лает, он прохожих предупреждает, что сам-то он ушёл, а во дворе остался свирепый кот. Вот!
Слушала Акуля и улыбалась: «Это наш Нестор-то свирепый!»
Ушли рыбаки на речку, а бабушка Акуля подкатила велосипед к калитке. Теперь надо было открыть запор. Стала она ногами на сиденье, дотянулась кое-как до задвижки запора, подёргала её, подёргала и… открыла!
Выглянула Акуля на улицу, а там одуванчики цветут, козы на прогулку вышли и Серенький Козлик с ними. А к переулку Барбоска за поводок деда Юрия ведёт. Дед шагает весёлый — очки нашёл, червей накопал, теперь рыбы наловит, уху сварит, внучку Лиду угостит. И никакой сказки не надо — и без сказки хорошо, даже просто чудесно на улице. Только Барбоска иногда оборачивается и поглядывает на своего хозяина — как бы тот не передумал, не повернул обратно.
«Ничего, — думает пёс, — доведу я деда до переулка, донесутся до него запахи с лугов, а с речки ветерок потянет, уж тогда не повернёт! Что он дома-то не видел».
В это самое время выкатила Акуля велик за калитку. Хотела сразу попробовать, как это и взрослые, и дети на велосипедах разъезжают, да вспомнила, что калитку-то надо на запор закрыть. Забралась полудница на сиденье, протянула через калитку руку к запору и плюхнулась вниз, потому что велосипед чуть-чуть отъехал. Он ведь тоже с прошлого года из двора не выезжал — застоялся. И ему себя показать хочется.
— Что ты там, Акуля? — спросил петух Костя.
А бабушка Акуля вовсе не там, а здесь, и не что, а свалилась с велика. Решила она калитку пока не закрывать: всё равно в Заячий лесок к лешаку и зайцу Тишке сегодня не собирается, а просто посидит на велике, успокоится, потом уж попробует прокатиться.
Посидела она так немного и решила, что пора ехать. Это же совсем не трудно: вон мальчик, а за ним девочка мимо промчались. Едут, да ещё и смеются.
«Ну, Акулина, — подумала полудница, — теперь ты садись на седло и сначала потихоньку, а потом уж побыстрей — вот как они — и катись».
И покатила бы, да из своего двора сосед вывел лошадь, ту самую, у которой не было на одной ноге подковы, и повёл её в кузницу подковать. Поедешь, а конь торопится, давно он о подкове мечтал, ещё перевернёт второпях Акулю с велосипедом.
Провёл хозяин свою лошадь, можно было ехать, да тут две девочки с собачкой подошли. Видно, издалека идут, собачка устала, и одна из девочек её на руках несёт. Опять надо подождать, пусть пройдут.
«Интересно, дошли дед с Барбоской до речки или ещё идут?» — подумала полудница и решила: всё — кто бы сейчас ни пошёл, ни поехал, она будет кататься.
Уселась Акуля на седло, позвонила в звоночек, наступила на педаль, а он, велик, покатил назад.
— Стой! Куда ты? — обиделась на него Акулина.
— Куда-куда! Да тебе на помощь прибежал…
Но не думайте, что это велосипед заговорил. Еще чего не хватало! Подбежал к смелой спортсменке Акулине Кирюша и говорит:
— Ты не на ту педаль нажала. Давай-ка я покажу, как надо.
Сел Кирилл на велик, показал Акуле, на какую педаль наступать, чтобы вперёд, а не назад ехать, тоже позвонил, а потом крикнул: «Би-би!» — такой сигнал, по его мнению, подают автобусы, и покатил по улице.
«Ну всё, — обрадовалась Акуля, — в прошлом году я на велике не проехала, так теперь уж прокачусь…»
А Кирюша миновал бабушкин дом, где в саду на тополе соорудили гнездо две сороки. У сорок, помните, и адрес был такой: «Гнездо на высоком тополе, где Кирюшина бабушка живёт». Потом он проехал двор лошади и её хозяина. За ним переулок, по которому Барбоска увёл деда Юрия на рыбалку.
Неужели поедет до озера, где обитали заполошный петух и пожилая сорока? Нет, у дома хозяйки Серенького Козлика Кирюшка (так, рассердившись, назвала его Акуля) наконец повернул назад.
«Ничего, — успокоила себя полудница, — и я буду туда же ездить!»
И тут:
Трень-брень, трень-брень,
Села муха на плетень.
Трень-брень, трень-брень,
Обвалился наш плетень!
Никакой плетень не обвалился, это Кирюша свалился с велосипеда. Вскочил, принялся его осматривать, крутить колёса, а потом взял велик за руль и поволок к Акуле.
— Цепь соскочила, — объявил он. — Придётся деда дожидаться.
А когда дед с рыбалки вернётся? Может, поздно вечером. И не станет он на ночь глядя налаживать велик.
