— Не понимаю последней фразы.
— «Ай эм сорри» по-английски «извините». Пустяки. Частые путешествия — отсюда и знание английского…
— Ясно, — сказал Евгений. И вспомнилось ему что-то очень важное, о чём он позабыл спросить Агнешку. Вспомнилось ему, что, когда он сидел на столе возле Привожу-Хлеба, Агнешка сказала: «О, клей бол!» — Раз вы знаете английский, то, может быть, переведёте, что значит клейбол? — спросил Евгений.
— У вас неважное произношение. Это два слова, а не одно. «Клей» — значит «глиняный», а «бол» — «шарик». Глиняный шарик. А что? — поинтересовалась Утка-Неудачница.
— Ничего. Ничего особенного, — ответил Евгений, но ему стало очень грустно. — Снова у меня нет фамилии! — вздохнул он и рассказал Утке-Неудачнице свою историю.
— Пустяки! — весело воскликнула Утка-Неудачница. — И вообще зачем вам такая иностранная фамилия? Мы назовём вас как-нибудь иначе, по-свойски…
— Женя Колобок, — сказал Жёлтый, который за время разговора успел уже порядочно подрасти.
— Женя Колобок! Очень хорошая фамилия! — обрадовался Евгений и поцеловал Жёлтого в обе щеки.
— Ну вот и хорошо! — сказала Утка-Неудачница. — А теперь пошли учиться плавать.
— Спасибо за приглашение. Я ведь глиняный. Мне было очень приятно познакомиться с вами, — сказал Евгений. — Я буду захаживать к Жёлтому в гости.
— Пока, Женя! — сказал Жёлтый и пошёл с мамой учиться плавать.
Евгений некоторое время глядел им вслед, а потом вспомнил про Агнешку и решил её найти.
Увы, Агнешки нигде не было. Он звал и пищал — напрасно. Она забыла о нём. Она ушла.
Тем временем наступила ночь, Евгению стало холодно. Песок сделался влажным от росы. О, как отличался он от мягкой постели на печи у Лесничихи! В небе зажглись звёзды, холодные, как бенгальские огни. Множеством мерцающих точек отражались они в почерневшей воде озера.
Евгений дрожал от холода и страха. Вокруг шелестел тростник.
Вдруг он почувствовал словно бы прикосновение ледяного железа. В темноте ночи над ним заблестел огромный клюв Цапли.
— Не зайдёте ли к нам поболтать? — спросила Цапля, мерзко захохотав.
И прежде чем Евгений успел понять, что происходит, страшный клюв схватил его и поднял высоко в воздух.
— По-мо-ги-те! — закричал Евгений, но было поздно.
Спустя мгновение он уже сидел в колючем, неудобном гнезде Цапли, и над ним разинули свои клювы пять молодых задиристых цапель. Евгений решил напугать их и как можно страшнее застучал зубами.
— Хи-хи-хи, — противно засмеялись все обитатели гнезда.
— Не хочешь ли поиграть с нами в пинг-понг? — закричал самый чёрненький.
— Он очень хочет поиграть с нами в пинг-понг! — ответил самый худой.
— Он просто обожает пинг-понг! — верещали остальные негодяи.
Наконец папаша дал знак, и Евгения начали подкидывать.
— Хоп-хоп! Хоп-хоп! — кричали они, перебрасывая его друг другу своими заострёнными клювами. — Хоп-хоп! Хоп-хоп!
Ужасная забава продолжалась. Клювы были жёсткие и острые, как ножницы.
— Вы разобьёте! Вы сломаете меня! — кричал Евгений.
В этот момент самый неловкий из сыновей Цапли изо всех сил подкинул Евгения, и бедняга почувствовал, что летит прямо в чёрную пропасть ночи.
Ему казалось, что это длится очень долго. Он закрыл глаза. А когда открыл, в холодном свете звёзд увидел, что упал на мягкий мох. От дурацкой игры, придуманной цаплями, всё у него болело.
— Всё у меня болит! Всё у меня болит! Придётся мне пролежать здесь до утра! — жалобно всхлипывал Евгений. — Противная Агнешка! Оставила меня одного с этими холодными двойными звёздами. (Он имел в виду звёзды на небе и звёзды в озере.)
Но не успел он толком поплакать, как почувствовал, что его коснулось что-то тёплое и удивительно мягкое. Он глянул вверх и увидел над собой мохнатые уши и чёрные влажные глаза.
— Баська! О боже! — сказал Евгений и ужасно обрадовался.
Баська улыбнулась ему глазами и нежно, насколько могла, подняла его с земли.
— Осторожнее, Баська! — пискнул он. — Все кости у меня болят.
Но Баська не сделала ему ничего худого. Ему было тепло, мягко и уютно.
И, сам не зная как, он очутился снова на своей клетчатой постели, сделанной из носового платка. На печи стояли, как всегда, вода и тарелочка с мёдом. Тут же дремала Киса, сегодня исключительно приветливая и пушистая. Рядом с нею спали котята, их было семеро. Они были маленькие, гораздо меньше Евгения. На столе лежало его сердце и бельё, приготовленное на утро для глажки. На стене висело полотенце с надписью: «Чем хата богата — тем рада». Пахло шишками.
Евгений облегчённо вздохнул.
Он был дома.
Глава тринадцатая. ГДЕ АГНЕШКА?
Измученный игрой в пинг-понг, Евгений сразу же заснул. Через несколько часов его разбудили чьи-то громкие голоса.
— Слыханное ли это дело! — кричал Лесничий.
— Уж не забыла ли она чего-нибудь в Швеции? — восклицала Лесничиха.
— Может, заблудилась? — ворчал Чайник.
— Не понимаю, — пробормотал себе под нос Евгений и протёр заспанные глаза. — Что тут происходит?
— Всё из-за тебя! — сердито заворчала Киса, — Агнешка не ночевала дома, потому что ты сбежал от неё в тростники и она пошла тебя искать!
— Кто сказал, что я сбежал от неё? — возмутился Евгений.
— Все говорят! Все! — повторила Киса и шевельнула пышными усами. — Из-за тебя Агнешка до утра будет ходить у озера и наверняка схватит насморк! Все вы, птицы, совершенно безответственные!
— Прошу выбирать выражения! — крикнул Евгений. — Я вовсе не убежал от Агнешки. Я заблудился в тростниках и потом поспешил на помощь Жёлтому.
— Все птицы врут, — сказала Киса.
— Ещё раз прошу вас выбирать выражения! — решительно пискнул Евгений и топнул ногой. — Послушайте! — сказал он, обращаясь ко всем. — Послушайте! Внимание! Я помню место, где мы разминулись с ней, и берусь привести вас туда! Прошу вас, все за мной! — закончил свою речь Евгений и оглядел комнату.
Увы, его никто не слушал.
Лесничиха всё твердила, что Агнешка решила опять ненадолго заглянуть в Швецию, так как, наверно, позабыла там что-то важное. Лесничий удивлялся, а Чайник ворчал.
— Почему меня никто не слушает? — обратился Евгений к Кисе. (Он ненавидел её сейчас, но что было делать?)
— Никто тебя не слушает, потому что никто тебя не понимает, — невежливо ответила Киса. — Ты говоришь на птичьем языке.
— Почему же ты меня отлично понимаешь? Ты-то ведь не птица, а кошка? — спросил Евгений.
— Кошки всегда интересовались птицами гораздо больше, чем люди, — уклончиво ответила Киса.
— Почему? — удивился Евгений.
— Просто потому, что у нас более частые контакты.
— Не сказал бы. Мне люди ближе, чем кошки.
— Наверно, потому, что ты глиняный, — усмехнулась Киса и пожала плечами. — Впрочем, довольно об этом. Лучше скажи, чего же ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты мне помогла. Скажи всем, что я знаю то место, где мы расстались с Агнешкой. Скажи, что я хочу их туда привести. Ну, начинай же!
— Попробую, — ответила Киса и соскочила с печки. Походив по комнате, она вскочила на плечо Лесничихе и что-то шепнула ей на ухо. Лесничиха весело засмеялась, взяла мужа за рукав и повернула его к двери. Через минуту все двинулись в путь.
Впереди шагал Евгений, мужественно преодолевая высокие травы.
За Евгением шла Киса и переводила самое важное из того, что он хотел сказать. За Евгением и Кисой шли Лесничиха с фонарём и Лесничий с палкой. За Лесничихой и Лесничим маршировал Чайник, который был ужасно любопытен и насвистывал военные песни. Одна из них начиналась словами: «Весёлая компания, вперёд…» Над Чайником и надо всей компанией летел рой пчёл и освещал дорогу четырьмя тысячами двумястами семьюдесятью пятью парами глаз.
— Теперь впрраво! А теперрь влево! — лихо командовал Евгений, пока наконец они не оказались на маленьком пляже возле тростников, под которыми вчера он оставил Агнешку греться на солнышке.
Да, несомненно это было то самое место! Пляж был похож на большой кусок сыра. Евгений не мог ошибиться: пчёлы освещали темноту глазами, а Лесничий — фонарём. Видны были также тростник и берег озера. Не видно было только Агнешки!
Евгений подумал, что стоило бы пойти и разузнать что-нибудь у жителей здешних мест. Он вспомнил про Утку-Неудачницу и про её сына по имени Жёлтый.
— Поди сюда, — сказал Евгений Кисе. — У меня тут есть знакомые. Может быть, у них что-нибудь узнаем.
— Интересно, откуда у тебя тут знакомые? Не успел приехать, знакомства заводишь направо и налево, а Агнешку потерял, словно это не девочка, а мышонок! — фыркнула Киса.
— Пошли, пошли! — настаивал Евгений. — Посветишь мне глазами.
