— Смотри, я стал негритенком! — рассмеялся Филиппо.
— А я китаянкой! — пожелтев, обрадовалась Нелла.
— А теперь я стану зеленым, как попугай! — и Филиппо, сдунув с себя черный цвет, окунулся в изумрудную краску.
Потом они разрисовали красно-синими полосками всю свою одежду, волосы покрасили в голубой цвет, а руки — в фиолетовый. Ну, клоуны да и только! Никогда еще дети так не веселились!
Заметив наконец, что вечереет, ребята отправились домой — рассказать родителям о своем необыкновенном приключении.
Однако, добравшись до города, они обнаружили, что все краски на своих местах! Оказывается, когда праздник окончился, краски тоже поспешили домой и при этом немного опередили ребят.
Понятно, что когда Филиппо и Нелла стали объяснять, почему в то утро в городе исчезли все краски, им никто не поверил. К тому же телевидение уже успело сообщить, что причиной всему послужило необычное солнечное затмение. Люди и успокоились.
Напрасно Филиппо и Нелла настаивали на своем — они видели настоящее чудо! Никто и слушать их не хотел. Но они-то знали, что все это им не приснилось, и с тех пор нередко навещали свою полянку.
Только ничего необычного там больше никогда не происходило, потому что краски могут позволить себе короткий отдых только один раз в сто лет.
Почему у людей кожа разного цвета
Рассказывают, будто в древности, очень-очень давно, у всех людей на земле кожа была одного цвета — белая. Краски в те времена забавлялись, как дети, раскрашивая все, что попадется под руку: горы, растения, животных, небо… А окрасить самое важное на свете существо — человека — забыли! Когда же заметили свою ошибку, то решили немедленно исправить ее и стали думать, какой же краске поручить это дело. Желающих оказалось много.
— Это я должна сделать! — заявила фиолетовая краска. — Мой цвет самый изысканный!
— Почему ты? По-моему, люди станут гораздо красивее, если позеленеют! — возразила зеленая краска.
— Нет, что ни говорите, а больше всего подходит для человека мой цвет, — заявил синий.
После долгих и бурных споров решили проголосовать. Одинаковое число голосов получили три цвета — черный, желтый и красный. И краски-победительницы условились между собой: в черный цвет они окрасят кожу людей, которые живут в Африке, в желтый — тех, что обитают в Азии, а в красный — американских индейцев.
Краски тут же разъехались в разные стороны и принялись за работу. Но самое интересное, что в своих спорах они совсем забыли о людях, которые живут в Европе.
Вот почему европейцы так и остались белокожими, и представляете, как же они рассердились, когда, отправившись путешествовать, обнаружили, что в Африке, Азии и Америке живут чернокожие, желтокожие и краснокожие люди!
Должно быть, европейцы очень обиделись, что краски забыли про них, потому что стали с неприязнью, даже с презрением относиться ко всем цветным людям. Так продолжалось несколько столетий. И только в наши дни все изменилось. Теперь многие белокожие считают, что черная кожа даже красивее белой, и потому летом часами лежат на солнце, желая почернеть. Но сколько ни стараются, все равно видно, что они белокожие, только загорелые — вот и все!
Белая кожа
На снег похожа.
Черная кожа
Чернее чем мрак.
Желтая кожа
С лимоном схожа.
Красная кожа
похожа на мак.
Сколько красок на свете?
Сколько цветов в букете!
Ни одну нельзя забывать,
Если хочешь художником стать.
А если любишь один только цвет,
Серым покажется весь белый свет.
Теперь, к счастью, вкусы стали иными, чем прежде, но в течение долгих столетий женщины считали признаком красоты белоснежную кожу — чем белее она, тем больше ею гордились…
А королевы и знатные дамы как огня боялись солнца и прятались от него подальше и, чтобы ненароком не загореть, покрывали лицо разными кремами и делали всякие притирания.
Уж как они старались, чтобы их кожа всегда оставалась белой, прямо из кожи вон лезли! Все знают, например, что римская императрица Поппея каждый день принимала с этой целью молочную ванну. А английская королева Мария Стюарт — это, должно быть, менее известно — каждое утро купалась в белом вине. И кто знает, сколько других королев и придворных дам старалось подражать им.
Мужчины, по правде говоря, подобных проблем никогда не ведали. В истории отмечен только один случай, когда мужчина, заботясь о цвете своей кожи, принимал особую ванну.
Случай исключительный — этот человек по утрам купался в чернилах. Ученые долго ломали голову, почему он выбрал для себя черный цвет.
А все оказалось очень просто. Хотите, открою секрет? Этот человек принимал чернильные ванны, желая стать совсем черным и невидимым ночью. Это был вор.
Пастельные мелки жили в одной коробке, и, как только их туда укладывали, они тут же начинали ссориться, выясняя, кто из них красивее.
— Я красивее всех! — кричала красная пастель. — Я нравлюсь всем без исключения людям! Мой цвет — цвет солнца, пламени, крови…
— Не говори глупостей! — возмущалась желтая пастель. — Тебя используют на дорожных знаках, когда нужно что-то запретить! Это мой цвет — всеми любимый — цвет радости!
— Заблуждаетесь! Самая красивая я! — возразила зеленая пастель.
И поскольку каждая краска считала себя самой красивой и самой любимой, они не переставали ссориться.
Но однажды этот бесконечный спор прервал чей-то тоненький голосок:
— Напрасно вы ссоритесь! Больше всех любят меня, и я могу доказать это!
Пастельные мелки дружно рассмеялись:
— Ты?! Да ты посмотри на себя! От тебя же ничего не осталось! Такой крохотный кусочек, что уже почти ничего не нарисуешь.
И в самом деле, этот мелок оказался совсем крохотным. Коротенькая палочка, будто карандашный огрызочек. Но он настаивал:
— Глупцы! Разве не понимаете, что мною так много рисовали именно потому, что больше всех любят. Мой цвет — самый распространенный и самый любимый!
И остальные краски приумолкли. Никому уже не хотелось смеяться.
Так какой же это оказался цвет? Об этом я умолчу. Скажу только, что в каждой коробке с пастелью лежит ваш самый любимый цвет.
И нетрудно угадать, какой.
Это самая короткая палочка.
— Какого цвета уголь?
Класс дружно ответил:
— Черного!
— Какого цвета мимоза?
— Желтого.
Учительница продолжала задавать вопросы, желая убедиться, что дети знают цвета.
— А какого цвета море?
И все хором ответили:
— Голубого!
Тут уж море, что лежало совсем близко от школы, обиделось:
— Я не всегда голубое, — возразило оно, — у меня много цветов и оттенков — небесно-бирюзовые, зеленые, серые…
И, как всегда, когда сердилось, море вскипело волнами, покрылось белыми барашками. Пенистые гребни обрушились на берег, и в несколько мгновений начался шторм.
Услышав шум, дети бросились к окну.
— Смотрите, какое бурное море!
— Какие высокие волны!
Море сердито спросило:
— Так какого же я цвета? Теперь видите, когда сержусь, то делаюсь желтым, зеленым, коричневым и даже белым — посмотрите на мои волны!
— По местам! По местам! — велела учительница, и дети вернулись за парты.
— О чем мы говорили? Ах да, какого цвета море?
И хор голосов ответил:
— Голубого!
— А теперь попробуйте нарисовать его.
Достав коробки с цветными карандашами, школьники взяли только голубые.
Море вздохнуло и смирилось: бесполезно спорить. Все привыкли, что оно чаще всего голубое и рисовать его нужно только голубым цветом.
Вроде бы не так уж это и страшно
Бывает, кто-то боится высоты или темноты, кто-то не переносит шершавую кожуру персика или страшится переходить улицу. Она же невероятно боялась белого цвета.
Вроде бы не так уж это и страшно, но все-таки доставляло некоторые неудобства. Она совершенно не терпела ничего белого. Даже при одном только упоминании о белом цвете у нее мурашки пробегали по коже.
Откуда возникла подобная болезнь, ни один врач так и не сумел понять. Наверное, это началось еще в младенчестве — стоило завернуть ее в белоснежную пеленку, как она принималась кричать во все горло.
А в школе ее начинало трясти при одном только виде раскрытой тетради или альбома для рисования — будто перед ней лежала змея. Пришлось ей учиться дома и сдавать экзамены экстерном, пользуясь, разумеется, тетрадями с цветной бумагой.
