ЗАЧЕМ Я НЕ СНЕГ
Протрублю о тебе в водосточные трубы,
Семиструнною радугою прозвеню –
Не поймешь.
Не заметишь.
Пройдешь.
Не полюбишь…
В этой жизни я – дождь. Я тебя не виню.
Я склоню пред тобой свою глупую тучу –
Разреши к твоим окнам прижаться щекой?
Я вернулся:
Небритый,
Осенний,
Колючий,
В рваных струнах ручьев и с опавшей листвой.
Отчего же я дождь – бородатый мальчишка?
Ах, зачем
Я не белый,
Пушистый,
Как сон:
Друг целует тебя – я седею от вспышки,
И в полнеба горит
Ослепительный стон…
Таких, как Вы, мы много видели:
Придут с глазищами раскосыми,
Моргают, будто их обидели,
А после – мучают вопросами.
Потом уходят и влюбляются,
Разводятся, живут без памяти,
А в полночь – плакать заявляются.
А я живой – не в бронзе памятник.
Мне жалко всех: и Вас, и дамочек,
Погрязших в быте и греховности.
Но мне нельзя ни с кем миндальничать
И обнаруживать влюбленности.
Не обогрею – даже мысленно,
Не поцелую – даже в плечико…
Воспоминанья – многочисленны,
А вспомнить, в общем-то, и нечего…
Бреду сквозь осень, а сосновый запах
Щекочет нос и говорит о том,
Как старый бор на деревянных лапах
Бежит к реке, виляя мне хвостом.
В нем притаились лани на опушках,
И паутинки оплели росу,
А вот лисята – ушки на макушке –
Шуршат листвою, глядя на лису.
В нем птичьи трели, дух валежин пряный,
Пчелиный гуд, цветов медвяный дух,
Звенит за лешим, добрым и чуть пьяным,
Кипучий столбик мошкары и мух.
В нем на тропинках бабочки – как брошки,
И до полоски желтого песка
Растягивает синюю гармошку
Веселая и теплая река.
Бор отразился в речке – и русалки
Запели в кронах солнечных лучей…
Здесь я нарвал для Вас букетик жалкий
Вот этих засыхающих речей…
Я в нашу верность верю,
Вновь верую в любовь –
Вот так ручные звери
В лесу дичают вновь…
Ночные клятвы святы,
И все измены – ложь!
О боже, как права ты,
Когда с другим идешь...
Я вспыхиваю снова
От твоего огня:
Целуешь ты другого,
Влюбленная в меня!
Деревья ловят в кроны
Птиц, будто в невода.
Простывшие вороны
Ругают холода.
Летят листы романов
К ногам березок, ив -
Их бросили, обманом,
Прогнали, отлюбив.
И ты влюбилась в пенье
Щегла за пересвист,
И я листом осенним
Лечу куда-то вниз...
Ловлю пощечину – и алый
Горит под кожею огонь…
Мне лишь побриться и осталось,
Чтоб не проткнуть твою ладонь...
Когда мы целовались понарошку,
Кружились в небе рощи и поля,
Черемуха дарила нам сережки,
И пух стелили наземь тополя.
Но за рекою забугрилась туча,
Моя девчонка вспыхнула: «Не трожь:
Твой друг целует правильней и лучше,
Пусть он меня проводит через рожь!»
… Гроза отгрохотала. И за лугом,
Где небеса впадают в поле ржи,
Нависла нимбом радуга над «другом» -
Ее Сережка, видно заслужил!..
Ходит праздник по планете,
В щеки чмокает девиц.
На деревьях нянчит ветер
От любви кричащих птиц.
Закипевшими ключами
Отомкнет весна опять
Ледяной дворец печали –
Ты сбежишь со мной гулять!
Будем снова мы смеяться,
Оттого что у берез
Нам мешают целоваться
Шапки, падая на нос…
Ах, лето! Это здорово –
То носимся, то ляжем
На вафельную корочку
Поджаренного пляжа.
Твое смеется личико,
Смеюсь и я – о боже! –
Смеется из-под лифчика
Кусочек белой кожи.
И, плавниками гибкими
Сверкая на просторе,
Всплывает Солнце рыбкою
Навстречу нам из моря.
Проси у рыбки золота,
Проси любой награды, –
Но мы по-царски молоды,
Нам ни-че-го не надо!
Не мирюсь я с рыбьею судьбою,
Не клонюсь к безмолвному жилью,
И, как окунь с рваною губою,
На красивых женщин не клюю.
Я молюсь единственной иконе! –
И с портрета Девы наяву
Ласковые лодочки ладоней
По волнам морщин моих плывут.
По волнам дорогою нетленной
Мы уйдем без страха утонуть:
С Девой мне и море – по-колено,
Ей со мною – небеса по грудь!
Прости, я не твоя, Орфей.
Ты со звезды Астар
Спустился за одной из фей
В московский ад – в Тартар.
Лети за нею, не дури!..
Куда ж ты?.. Погоди:
Целуй меня, люби, бери….
Но я – не Э-ври-ди…
Я брел по лету в паутине липкой,
Кругом цветы и бабочки цвели.
Я думал, что цветы – это улыбки
Красивых женщин будущей Земли.
Я думал, что Любовь, Надежда, Верность
Едины только в песнях у костров,
А я люблю Вас ( и любил, наверно) –
За сделанное мною Вам Добро…
Я думал: надоели Вам мужчины,
Представил старый дом наш без прикрас,
Где в паутине траурных морщинок
Трепещут бабочки любимых глаз…
Крепость, крепость, какая ты глупая:
Штурм начать я мечтал в ночи,
А теперь вот глазами лупаю –
Ты сама отдаешь ключи!
И в кого ты такая дура, а?
С кем теперь воевать – вопрос…
Ты чего там еще придумала,
Улыбаешься, морща нос?..
Оставь меня из чувств благих,
Ни душу не криви, ни брови:
Кто любит порицать других,
Тот не готов еще к Любови!
Я не дорос до брачных пут,
Чтоб разделить твои сомненья.
Любовь – ведь это адский труд
И гениальность всепрощенья…
Из чего все вышли мы –
Льнем к тому опять.
Без греха всевышний лишь,
Коль не проверять.
В окнах – тени синие,
В телефонах – тишь.
Думал, что ты – сильная,
Думал – что простишь…
С ней старший лейтенант «Коньяк»
Меня знакомит по дороге,
И обещает сотни благ
Болтливое бедро Дотроги.
Трехзвездный разум не страхуй,
С ручною речью нету сладу –
Мой треугольный поцелуй
Уже со штемпелем помады.
Любовь – вино междоусобиц,
Она – свобода, не хомут.
Пересыхает тот колодец,
В который люди не плюют…
– До скорого! – смотришь с укором.
– Прощай! – я сжимаю виски.
Грохочет мой медленный скорый
На стыках «железной тоски».
– Прощай! Наше прошлое – в клочья!
Прощай! Не пиши! Прокляни!..
Зачем твои белые ночи
Летят в мои черные дни…
Куда исчез могучий кит –
Людская Доброта?
Как, черт возьми, Земля стоит
Без этого кита?!
Земля в цветах, слезах, крестах,
В росе, в поту, в крови
Качается на двух китах –
Богатстве и любви.
Мы этой истиной простой
Убили уйму дней
И называем Добротой
Одну тоску по ней…
Покуда спускалась ты с Неба,
Я снял два разлучных кольца,
Я ждал тебя битых три снега! –
И пробили полночь сердца…
Целую – ты слаще свободы!
Сгораю, не веря тебе –
Небесная ложечка меда
В моей полной дегтя судьбе…
Проплывает на перроне
Юность, нервы теребя.
Я с тобой в одном вагоне
Уезжаю от тебя.
Можно с горя стопку дернуть,
Прорычать: «Переживем!» –
Остановит разве тормоз
Одиночество вдвоем?!
Встречный поезд, хлесткий, сильный,
Прострелил твои глаза…
Можно дернуть аварийный –
Зарыдают тормоза…
И опять я вернусь, и опять постучусь в твою ночь.
Запылает лицо от пощечин и от поцелуев,
И проснется в кроватке, захнычет чудесная дочь,
И уже не к подругам – к себе ты меня приревнуешь…
Приревнуешь и вытуришь к черту, навек прокляня.
А когда я табак дотяну на глухих тротуарах,
Ты накинешь пальто, побежишь и разыщешь меня,
И повиснешь, заплачешь на шее моей, как гитара.
Будут снова слова о любви, а потом снова: «Прочь!»
Будут клятвы без слов, будут ночи без снов, как напасти,
Будет жизнь пролетать, как сплошная кошмарная ночь,
Чтобы кто-то потом позавидовал нашему счастью…
Ты на ушко влюбленной подружке
Шепчешь имя – а десять в уме.
А она вся горит – аж веснушки
Путеводные светят во тьме.
Ты штрафуешь ее поцелуем,
Отворачиваешься к стене,
А она так дрожит – аж чарует
Этой дрожью, подобно струне.
Ощущенье неясной тревоги,
Робость рук и духовная близь…
И так больно две ваши дороги,
Словно брови девчонки, сошлись…
