влюбишься в следующий раз.
– Ты это о чем?
– Ни о чем. Просто мысли вслух.
– Я больше никогда не влюблюсь в Эллен Кристину, если ты об этом, – горячо возразил Маркус.
– Точно? – резонно спросил Сигмунд. – Во всяком случае, я считаю наиболее разумным оставить пути для отступления. Согласен?
Маркус не отвечал. Ему было все равно, что напишет Сигмунд, лишь бы он помог избежать участи быть с Эллен Кристиной.
– Вторая, – продолжил Сигмунд. – Макакус влюблен в Муну и думает, как сказать ей об этом, чтобы себя ничем не связывать, если он влюбится в другую.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «ничем себя не связывать»? – спросил Маркус и тут же ответил сам: – То есть оставить пути для отступления и в этом случае?
Сигмунд кивнул.
– Да, – сказал он. – Надо быть осторожным, когда атакуешь как на пути в сторону любви, так и на пути от нее.
Он продолжил записывать.
– А сейчас ты что пишешь? – нервно спросил Маркус.
– Я просто записываю то, что я сказал. По-моему, неплохо сказано, да?
Он поднял взгляд и, прищурившись, посмотрел на Маркуса.
– К первому пункту. Все-таки хорошо бы сходить на день рождения?
– Ты что, с дуба рухнул?!
– Расслабься, – сказал Сигмунд. – Там планируется устроить маскарад.
– Мне все равно, маскарад или нет. Я не хочу туда идти!
– Ты будешь в маске. А это здорово упрощает дело.
– Какое дело?
– Сказать, что ты в нее не влюблен. Ты не представляешь, насколько проще говорить, когда ты в маске. Это все равно что играть роль.
Маркус открыл рот. Потом снова закрыл. До него дошло, что Сигмунд, пожалуй, прав. Если он будет в маске, Эллен Кристина не увидит его лица, и тогда не важно, покраснеет он или будет заикаться. Может, он найдет костюм, в котором будет естественно заикаться и выставлять себя на смех. Уродливый костюм, из-за которого никто не захочет с ним танцевать. Это действительно сильно упростит дело. Он снова посмотрел на Сигмунда.
– Я пойду, если ты пойдешь со мной, – сказал он.
Сигмунд покачал головой:
– Увы. Меня не пригласили. Она меня ненавидит.
– Тогда я тоже не пойду.
– Макакус!
Маркус сильно помотал головой:
– Я один не пойду ни на какой маскарад! Никогда в жизни!
– Вигго тоже пригласили, – сказал Сигмунд и почесал подбородок. – Он примерно с меня ростом. А Вигго откладывает деньги на новый велосипед. Если мы…
Маркус кивнул с воодушевлением. Он понимал, что мозг умного друга работает сейчас на полную мощность.
– Если мы ему предложим сотню крон, может быть, нам удастся уговорить его пустить меня вместо себя. Как тебе?
– Здорово! – с восторгом произнес Маркус. – Ты же тоже будешь в маске. И никто не заметит разницы.
– Да. Если я буду все время молчать.
– А тебе и не надо будет говорить. Ты можешь быть…
– Молчаливым Рыцарем, – кивнул Сигмунд. – Молчаливый Рыцарь никогда ничего не говорит.
– Отлично! – воскликнул Маркус. – А я кем буду?
Сигмунд поднялся с ящика.
– Не волнуйся, – сказал он. – Я что-нибудь придумаю.
И правда, Воге оказался одновременно и сердит, и обижен, когда Маркус и Сигмунд вошли в класс посреди второго урока. Но Сигмунд объяснил, что ему пришлось вести Маркуса к врачу, потому что тот подвернул ногу по дороге в школу. Воге принял такое объяснение, поскольку даже представить себе не мог, что его любимец может обманывать. И поскольку Маркус хромал, когда вошел в класс, самым убедительным образом. Кроме того, Воге обрадовался, когда узнал, что со слухом у Маркуса все в порядке. В сущности, учитель был достаточно дружелюбным человеком, хотя свое дружелюбие он старательно прятал под маской сарказма, веселя при этом учеников. Маркус вернулся на свое прежнее место. Сигмунд попросил Муну сказать Эллен Кристине, что Маркус с удовольствием придет на день рождения. Вигго с радостью принял предложение друзей и пообещал никому не говорить, что отдал свое приглашение Сигмунду. Его позвали на праздник, потому что он нравился Муне, а поскольку сам он только что начал гулять с Триной из класса «В», то Вигго только обрадовался. В сущности, все остались довольны. Все, кроме Пера Эспена. Которому пришлось пересесть обратно на первую парту и проводить время под жестким контролем Воге.
По дороге домой друзья обсуждали, в кого можно перевоплотиться Маркусу. До праздника оставалось всего два дня, и времени было очень мало. Маркус предложил графа Дракулу, но Сигмунд решительно покачал головой.
– Слишком интересно.
– Джон Сильвер из «Острова сокровищ»? У него была только одна нога.
– Пират? Да ты рехнулся, Макакус! Девчонки обожают пиратов.
– Бэтмен?
– Чушь!
– А как насчет Пятницы, слуги Робинзона?
– Ты не можешь одеться Пятницей. Они подумают, что ты расист.
– Гуфи?
– Слишком смешно. Нельзя, чтобы она над тобой смеялась, Макакус. Тогда ты разбудишь ее материнский инстинкт, а такой поворот опасен для жизни. Надо придумать что-нибудь омерзительное.
– Молочный суп, – с отвращением заметил Маркус. – На свете нет ничего омерзительнее молочного супа!
– Знаю, – ответил Сигмунд.
– Да… – вздохнул Маркус. – Я так и думал…
В четверг вечером два молодых человека в странных костюмах вышли из дома Маркуса. В дверях они встретили Монса, который слегка вздрогнул.
– Добрый день, господин Симонсен, – вежливо произнес Молчаливый Рыцарь. – Мы идем на маскарад.
– Догадываюсь, – хмыкнул Монс и неуверенно взглянул на сына. – Забавный костюм, Маркус. А ты кто?
– Хэ-хэ, – глухо прокряхтел Маркус и заковылял вниз по лестнице.
– Он – Квазимодо [24], господин Симонсен, – опять сказал Молчаливый Рыцарь и последовал за Маркусом.
Монс посмотрел им вслед и зашел в дом, чтобы выпить чашку чая и успокоиться.
– Я не могу! – взмолился Маркус.
Мальчики стояли перед дверью Эллен Кристины. Молчаливый Рыцарь как раз собирался позвонить. Он на секунду поднял забрало черного шлема, и его лицо озарила ободряющая улыбка.
Сигмунд где-то раздобыл элегантный красный плащ и короткую куртку из черного бархата. Под нее он надел белую хлопчатую блузу, открытую на шее, из-под которой виднелась футболка, плотно облегающая тело. Черные лосины сидели на Сигмунде так плотно, что любая девчонка обратила бы внимание на сексапильный зад Молчаливого Рыцаря. Образ завершали пара коричневых кожаных сапог.
Сигмунд остался очень доволен своим видом. А вот Маркус своим был недоволен, хотя должен был. Его костюм идеально подходил парню, который хотел сказать девушке, что больше не любит ее, и при этом не обидеть. Голову венчал грязный седой парик, который был похож на моток шерсти, пожеванный и выплюнутый соседской кошкой. Поверх мотка была маленькая зеленая шляпа. Один глаз Квазимодо был заклеен
