и слушал. Приходи завтра, почитай ещё.
И Заяц пришёл на следующий день. А Медведь снова слушал и смеялся. И Заяц пришёл ещё. И ещё. И читал весёлые сказки до самой осени.
Медведь так привык слушать, что пригласил Зайца к себе в гости, в берлогу. И вот однажды, когда в лесу уже падал первый снег, сказки вдруг закончились. Заяц перевернул последнюю страницу и сказал:
— Ну, вот и всё.
Посмотрел на Медведя и увидел, что тот… спит. Тихонько посапывает и улыбается во сне. И эта улыбка была Зайцу лучшей наградой. Он понял, что написал по-настоящему хорошие сказки. И читал их не зря.
Заяц тихонько вышел из берлоги, притворил за собой дверь и поскакал в лес. И чувствовал себя самым-самым счастливым на свете.
Жили были печали. И однажды печали устали. И легли на тёплые ладони осенней листвы.
И печали уснули. С нежной, счастливой улыбкой на устах.
Кошка Дуся очень устала и хотела поспать, поэтому отправила своих шустрых котят Мотика, Ботика, Шурика, Аркашку и Тимошку на охоту.
Они, конечно же, пошли и встретили мышь. Мышь Элеонора сидела в холодильнике и жевала сыр.
— Сдавайся! — закричали пятеро котят. — Мы тебя поймали.
— А кого вы поймали, знаете? — улыбнулась Элеонора, доев один и берясь за другой кусок сыра.
— Мышь! — отвечают хором Мотик, Ботик, Шурик, Аркашка и Тимошка.
— Я не мышь, — засмеялась мышь. — Я волк!
Испугались малыши, побежали к маме.
— Мама, мама, мы встретили в холодильнике волка!
— А что ест ваш «волк»? — спрашивает Дуся, открыв один глаз.
— Сыр!
— Тогда бегите и ловите этого «волка» смело.
Побежали Мотик, Ботик, Шурик, Аркашка и Тимошка к холодильнику с криком:
— Волк, сдавайся! Мы тебя поймали.
А мышь Элеонора, что как раз ела колбасу, похлопала себя по сытому животу и усмехнулась:
— Вы всё перепутали. Я никакой не волк, а настоящий медведь.
Опять побежали котята к маме:
— Мама, мама, там медведь. Медведь!
— А что кушает этот «медведь»? — спрашивает кошка Дуся, переворачиваясь на другой бок.
— Колбасу! — отвечают котята.
— Тогда, это мышь. Бегите скорей и поймайте её.
Поскакали Мотик, Ботик, Шурик, Аркашка и Тимошка к холодильнику:
— Эй, медведь, сдавайся! Мы тебя поймали.
Элеонора как раз пила сметану. Вытерла усы, икнула звонко и отвечает:
— Где ж вы видели, глупые, чтобы медведи сметану ели? Я не медведь. Я — кошка!
Котята бегом назад, к маме. Опять разбудили её:
— Там в холодильнике, — наперебой рассказывают, — никакой не медведь, а кошка.
— И что же она ест?
— Сметану!
— Тогда это и вправду кошка, — вздохнула Дуся. — Хватит охотиться, пора обедать.
Зевнула широко и послала неугомонных Мотика, Ботика, Шурика, Аркашку и Тимошку к блюдцу с молоком. А сама быстренько свернулась клубочком. Пять минут в тишине — и то счастье.
Но!
Как бы не так. Откуда ни возьмись прибежали мышата Прыг, Скок, Чмок, Вжик и Толик с криками:
— Тётя Дуся, тётя Дуся! Бабушка Элеонора зовёт тебя на чай с плюшками.
Ну, вот как тут отдохнёшь!
Жил-был монстрик Спиридонка. Да такой вредный, что хоть плач. Только увидит чужую игрушку, сразу вырастают у него огромные кулаки, и он кулаками этими — бац-бац! — стучит, игрушку требует. Увидит кусок торта, зубы Спиридонки становятся острыми-острыми, и он — чав-чав! — торт съедает целиком, ни с кем не делится. Если капризничает Спиридонка, глаза округляет, словно блюдца, и слезами как из фонтана брызжет. А однажды противный монстрик сделал больно собаке Фомке — на лапу ей наступил. Нарочно.
И знаете, что? В один прекрасный момент все безобразия разом прекратились. Как не бывало! Ни тебе кулаков больше, ни зубов, ни слёз.
Всё потому, что Спиридонка расстроил маму. А этого делать нельзя, будь ты хоть монстрик, хоть сам динозавр. Поэтому мама его отшлёпала.
Да знаю, знаю! Непедагогично. Но если уж ты монстриком сделался, будь готов к тому, что и мама твоя… монстр.
Как-то поздней ночью захотелось Коту сметаны. Вот очень-очень захотелось. Вспомнил он, что Ангелы на небесах звёздами играют, а если вдруг уронят одну-другую, то можно загадать всё, что душа пожелает. Сел Кот на скамеечку, стал на небо смотреть. Звёзд там — видимо-невидимо. Все мигают, переливаются, вот только ни одна не падает. А сметаны хочется.
Вздохнул усатый и полез в чулан за лестницей. Заодно и марлевую занавеску прихватил. Приставил лестницу к небу, кое-как прицепил марлю на спину — ну, вместо крылышек, как бы, — и полез наверх. Прям, вылитый Ангел.
Лез, лез, добрался до самых звёзд, подцепил одну лапой и — вжик! — скинул. Та яркой искоркой понеслась. А Кот сметану загадал. Спустился, смотрит, и правда, — полная чашка стоит на скамейке. Дожидается. Только присел Кот, только ложку из кармана достал… Откуда ни возьмись, Мышь.
— Добрый вечер, Ангел! — говорит. — Очень сыру хочется. А ты, знаю, можешь звезду с неба достать. Мне бы всего одну. И волшебное слово произносит тоненько так, жалостливо:
— Пожа-а-алуйста!
— Да ведь я никакой не Ангел. Ты что-то напутала.
А Мышь лапами машет, головой кивает:
— Как же не Ангел? Ангел. Я ведь вижу — у тебя за спиной крылья.
Спохватился Кот — точно! Занавеску-то отцепить забыл. Что делать? Вздохнул и на небо полез.
— Только ты, — предупредил, — не зевай. Как звезда полетит, сразу желание загадывай. А то не сбудется.
Сбросил опять звезду — вжик! — Мышь сыр заполучила.
Да только не успел Кот спуститься к своей сметане, как перед ним — Пёс.
— Доброй ночи, Ангел!
— Да какой же я Ангел, — расстроился Кот. — Я кот. Обыкновенный кот.
— Где ж это видано, — настаивает Пёс, — что б коты звёзды с неба доставали и чтоб у них за плечами крылья?! Ангел, вылитый Ангел.
Пришлось смириться.
— Чего тебе?
А Пёс и говорит ласково:
— Мне бы косточку загадать сахарную. Очень уж хочется.
Кот спорить не стал. Опять полез на самое небо. Сбросил звезду. Досталась Псу сахарная косточка.
Но до сметаны Ангел не добрался. Пришли к нему сначала Гусь за пшеном, потом Поросёнок за редиской, следом Козёл капусты попросил, а под утро и сама Корова заявилась — сена, видите ли, ей.
Умаялся Кот на небо лазить. Притомился, пока, наконец, под самое утро, сел на скамейку и поел своей сметаны. А вот крылья всё же снимать не стал. Сильно ему понравилось, что каждый, для кого пришлось доставать звезду, сказал доброе, вежливое «Спасибо!»
Ангелом быть порой не легко. Но приятно.
На сладкое
