Свита короля - Нора Сакавич

– Я не вправе раскрывать подробности, поскольку это личное дело Жана, зато могу сказать, что мы счастливы принять его в команду. Думаю, нам есть чему поучиться друг у друга. Следующий сезон будет просто невероятным. Мы все должны еще раз подумать о том, с чем выходим на поле.

Ники потянулся за пультом и выключил телевизор.

– Есть версия, что Джереми и Рене – разлученные в детстве брат и сестра. Интересно, что будет, если они объединят усилия?

– Их жестоко убьют, – заявил Аарон, вставая со второго кресла-мешка. – Война – дело прибыльное, дурацкие проповеди о мире во всем мире нафиг никому не сдались.

Ники состроил недовольную гримасу:

– Спасибо за бодрящую дозу реализма.

Все пятеро вместе спустились к машине; Нил уселся сзади между Аароном и Ники. Сначала Эндрю привез их в бар «У красотки» за мороженым. Ники и Аарон, увлеченные разговором о распределении комнат на следующий год, даже не заметили, что Эндрю прошел мимо салат-бара и вазы с крекерами. Только под конец, когда Аарон уже расплачивался, оба поняли, что что-то не так. Перебрав все салфетки в поисках «крекерной пыли», Аарон нахмурился и через стол посмотрел на Эндрю.

– Сколько?

Эндрю весь вечер молчал, но сейчас оторвал взгляд от дальней стены и перевел его на брата.

– Ноль.

– Ноль, – эхом повторил Аарон, как будто услышал незнакомое слово. – В каком смысле ноль?

– Мы ничего не берем? – оторопел Ники.

Эндрю проигнорировал вопрос, не желая повторять сказанное. Ники и Аарон обменялись долгим взглядом, при этом в глазах у одного стояло замешательство, у другого – недоверие. Эндрю не стал дожидаться, пока до них дойдет, встал и направился к двери. Нил и Кевин двинулись за ним, кузены догнали их возле машины. До «Райских сумерек» ехали молча; Эндрю, как обычно, высадил компанию у тротуара. Кевин принес ему парковочный талон, а охранники на входе уже радостно приветствовали Аарона и Ники. Эндрю уехал парковаться, остальные вошли внутрь.

Свободных столиков пока не было, но у барной стойки нашлось достаточно места. Ники уселся на табурет и, поймав взгляд Роланда, приветственно ему махнул. Бармен подошел к ним, как только управился с заказами.

– Давненько вас не было, – заметил Роланд и подчеркнуто добавил: – Опять. Бросайте вы эту привычку, ребят, – пропадать с горизонта.

– Год выдался просто сумасшедший, – оправдался Ники.

– Слыхал, слыхал. – Роланд посмотрел на Нила: – Как сам?

– Я в порядке, – ответил тот.

Роланд как будто хотел сказать что-то еще, но, покосившись на Аарона и Ники, лишь качнул головой и принялся смешивать коктейли, а Ники взялся развлекать его рассказами о весенних каникулах. Из-за общего шума Нил не услышал, как подошел Эндрю, – его просто прижало к Нилу толпой. Роланд перевел глаза с Эндрю на Нила, затем обратно и нахмурился, плохо скрывая беспокойство. Нил понял: тогда, в январе, он невольно проболтался, и теперь Роланд ищет подтверждения, что у них все нормально.

Ники терпеть не мог, когда его игнорировали, и безошибочно расшифровал испытующий взгляд бармена. Он прервал собственную историю и обиженно воскликнул:

– Только попробуй сказать, что ты вычислил их раньше меня! Ох, боже мой… – выдохнул он, когда Роланд виновато отвел глаза. – Мы сами узнали всего пару недель назад. И давно ты в курсе, что Эндрю – гей?

– Так они вместе? – вместо ответа спросил Роланд. Он снова улыбался, широко и довольно, и отвлекся от приготовления коктейлей, чтобы налить всем по порции спиртного. Как всегда, оптимистичный по натуре, он наполнил стопки с расчетом и на Нила. Ники передал их вдоль стойки, и Нил, чуть поколебавшись, тоже взял свою порцию. Роланд поднял стопку и провозгласил тост: – За это и выпьем. Черт побери, давно пора!

– Гордиться тут нечем, – сухо заметил Аарон.

– Хейтер, – отозвался Ники и полуобернулся к Нилу, дабы удостовериться, что он не подсунул свою порцию Эндрю.

Все разом выпили. Роланд собрал пустые стопки и продолжил заниматься коктейлями, а Ники снова взялся его пытать:

– Между прочим, я заметил, что ты увиливаешь от моих вопросов, но я тебя раскусил. И что означает это твое «давно пора»?

– Можешь расспросить об этом Эндрю, – ответил Роланд.

– Пытаться вытянуть правду из близнецов – все равно что выжимать камень, – вздохнул Ники. – Это практически невозможно. Мне же еще и пальцы переломают. Нет, но как ты догадался? Неужели твой гей-радар работает лучше, чем мой? Или… – Ники вдруг осенило, и он пораженно умолк. – Погоди. Нет, не может быть. Вы с ним…

– Хватит, – перебил Аарон. – Прекрати. Я не желаю этого слышать. Не хочу даже думать об этом. Просто хочу выпивать и делать вид, что ничего про вас не знаю.

– Я думал, мы друзья, – разочарованно сказал Роланду Ники. – Как ты мог держать это в секрете от меня?

– Я бармен, – пожал плечами Роланд. – Лишнего не наливаю, лишнего не говорю. Ну, за одним неудачным исключением, – уточнил он, слегка поморщившись, и бросил взгляд на бесстрастное лицо Эндрю. – Кстати, извини. Не хотел забегать вперед.

– Роланд, с этой минуты мы больше не друзья, – надулся Ники. – Хотя, если сегодня вечером будешь щедр на выпивку, возможно, тебе и удастся вернуть мое расположение. Аарон, идем поищем свободный столик.

Кевин ушел вместе с ними – вернее, сбежал от принявшего неожиданный оборот разговора. Эндрю занял барный табурет, чтобы никто не мешал ему общаться с алкоголем, Нил встал за его спиной. Роланд перелил содержимое шейкера в два высоких бокала и завершающим жестом поставил на поднос две порции газировки для Нила. Ополоснув шейкер под водой в раковине, он подвинул плотно заставленный напитками поднос ближе к Эндрю.

– Так вот, насчет мягких наручников, – сказал он и расхохотался, заметив взгляд, который метнул на него Эндрю.

Как только Роланд отошел от них и занялся другими заказами, Эндрю начал переставлять бокалы на подносе в каком-то новом, только ему понятном порядке. Ники все еще не вернулся, поэтому, закончив, Эндрю взял себе первый попавшийся коктейль. Стоя рядом и наблюдая за ним, Нил подумал, что, в общем-то, готов ждать свободного столика хоть всю ночь. Его часы по-прежнему тикали, но теперь отсчет дней шел в ином порядке. В запасе у Нила было все время в мире, и осознание этого растекалось внутри теплом, согревая лучше, чем виски.