- Называй меня теперь Анджело, - сказала она так невозмутимо, словно вопрос о ее имени был единственным затруднением.
Во всяком случае, им повезло, что на корабле не было других пассажиров, и они ни с кем не разговаривали, кроме Монтано, в каюте которого обедали и ужинали. Если матросы и подозревали, что Анджела - девушка, они этого никак не показывали в ее присутствии, хотя у себя в кубрике, возможно, и строили всяческие догадки.
Пьетро Монтано оказался куда более интересным человеком, чем позволял надеяться его унылый вид. Собственно говоря, у него в жизни было только две беды: скверное пищеварение и романтическая любовь к приключениям, которую не могли удовлетворить однообразные плавания по узкому Адриатическому морю.
Услышав как-то, что его молодые пассажиры рассуждают о книгах, он гордо заявил:
- У меня тоже есть книга.
И когда они кончили обедать, он достал единственный том, из которого состояла вся его библиотека, - "Путешествия" Америго Веспуччи, который несколько лет назад продвинулся на юго-запад от земель, найденных Колумбом, и открыл новый тропический материк, названный в его честь.
- Вот что следовало бы делать и мне, - заявил Монтано, на минуту оживляясь. - Плавать по океанам, находить новые материки, давать им названия. - Он величественно взмахнул рукой. - Именем бога и Венецианской республики я вступаю во владение всеми этими странами и областями с их золотом и серебром, с их богатствами, и на поверхности земли, и в ее недрах! И я объявляю, что город, который я основываю здесь, будет именоваться Сан-Пьетро в честь моего святого, а вся страна будет зваться Монтаной!
Алан взглянул на Анджелу и тотчас отвел глаза: оба они с трудом удержались от смеха.
- А вместо этого, - добавил Монтано, впадая в обычное уныние, - я продолжаю командовать этой дырявой лоханкой, из года в год перевозя из одного паршивого порта в другой хлеб и вино, изюм и лук.
- Но что тебя здесь держит? - спросила Анджела.
- Венеция не снаряжает экспедиций в далекие страны. И остальные итальянские города тоже. Их это не интересует - они не видят, где лежит будущее, и без спора уступают его испанцам и португальцам. Ведь и Америго Веспуччи, и Христофор Колумб - оба они были родом из Италии, а должны были пойти на службу к чужеземцам. А вот на это я никогда не соглашусь! - Он с комичной решимостью задрал подбородок. - Я согласен плавать только под венецианским флагом! И все же это тягостный жребий для человека, который томится по приключениям, - добавил он с тоской.
Приключения... Открытия...
Алан и Анджела говорили о них под мягкое хлопанье паруса, когда выходили подышать прохладой звездного вечера.
Старики без конца ворчат, что нынешний мир совсем помешался на приключениях и открытиях. То ли дело пятьдесят лет назад, когда все было таким привычным и установленным раз навсегда! Все верили в одно и то же: Земля стояла неподвижно, а небесные светила услужливо ходили вокруг нее, чтобы разгонять мрак ночью и днем; это был плоский мир, аккуратненько окруженный океаном, и любая страна была известна всем хотя бы по названию. Человек старался жить благочестиво и после смерти отправлялся в рай или в ад в зависимости от того, насколько это ему удавалось. Столетия текли однообразно, не принося почти никаких перемен ни к лучшему, ни к худшему. Стремление к знанию почиталось греховным, а уж наука и вовсе была дьявольским соблазном.
И вот теперь все это полетело вверх тормашками.
Мореплаватели доказали, что Земля вовсе не плоская, что она несравненно больше, чем думали прежде, и что в мире не счесть неведомых стран. Астрономы выступили с пугающими теориями, неопровержимо доказывая, что Земля вовсе не стоит неподвижно, а мчится в пространстве с ужасающей скоростью. А ученые, именовавшие себя гуманистами, уже создавали новый образ Человека - не греховной невежественной твари, робко ползающей между небесами и землей, но живого воплощения разума, способного к бесконечному развитию, к бесконечному накоплению знаний и мощи.
- Сколько нам известно такого, о чем наши прадеды и помыслить не могли! с торжеством воскликнула Анджела.
- А сколько нам еще неизвестно? - напомнил он ей.
- Мы узнаем и это. А не мы, так кто-нибудь другой. Подумай, Алан, какое чудо: нас так много, и каждый трудится на свой лад - тот занимается математикой, тот ведет корабли...
- А тот режет трупы, чтобы посмотреть, как мы устроены внутри.
- Фу, не говори гадостей! А впрочем, ты прав: даже и это сделать необходимо.
- А причисляешь ли ты к нам Ринальдо, который смешивает свои краски в поисках новых оттенков?
- Конечно! Мы все в этом участвуем. И дядя Альд, который воскрешает в своих печатных книгах мудрость прошлого и делает ее доступной всем... И мы с тобой, потому что едем в Варну, чтобы спасти Алексида и вернуть его людям.
- А жаль, что Пьетро не знает о цели нашего путешествия, - задумчиво сказал Алан. - Быть может, его немного утешила бы мысль, что и его лоханка играет в этом немалую роль.
- Он бы не понял. Для него это не приключение. Его влекут поиски новых земель. А наши поиски вряд ли покажутся ему важными.
Несколько секунд они молчали, а потом Алан сказал:
- Мы живем в хорошее время, правда? Полное волнений и новизны, когда каждый день приносит что-то интересное.
- Да, я рада, что не родилась раньше. Ну конечно, о том, что будет после, я судить не могу.
Следующее утро принесло с собой волнения, которые, пожалуй, могли бы удовлетворить даже Монтано с его весьма прямолинейным представлением о приключениях.
Из-за обрывистых утесов, скрывавших узкий залив, выскользнуло длинное темное судно. Это была трехмачтовая боевая галера с грозным тараном на остром носу. Алан насчитал на фоне ее черного корпуса двадцать два длинных белых весла.
- Быстроходный корабль, - заметил Алан, оборачиваясь к Анджеле.
- Если он не свернет, то мили через две мы встретимся.
- Капитан отдал какую-то команду... Смотри, мы поворачиваем вправо.
- А жаль, - сказала Анджела. - Мне хотелось рассмотреть эту галеру поближе.
- Ты еще сможешь налюбоваться ею досыта, - заверил ее проходивший мимо Монтако. Тон его был даже мрачнее обычного, и Алан заметил в его глазах тревогу.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он.
- Пираты! - коротко бросил Монтано и прошел на нос, отдавая спешные распоряжения матросам.
Глава восьмая. "ДЕЛЬФИН" В БЕДЕ.
Анджела и Алан испуганно посмотрели друг на друга. Алан даже удивился, заметив, что лицо девушки побелело, настолько это не вязалось с ее обычной дерзкой смелостью.
- Они нас догонят, - сказала она.
Это было более чем вероятно. "Дельфин" уже повернул и, ловя попутный ветер, торопился уйти в открытое море. Но черная галера, узкая, быстроходная, увлекаемая не ветром, а прикованными к веслам рабами, летела по волнам, как гончая за добычей.
- Пираты Адриатики - не люди, - продолжала Анджела, вздрогнув, - это хищные звери.
- Бояться нечего, - утешил ее Алан, надеясь, что его собственное лицо не выдает страха, который он испытывает. - Мы заставим их погоняться за нами, а тем временем подойдет какой-нибудь другой корабль, и они поспешат удрать.
Но в глубине души он вовсе не был в этом уверен. Любой купеческий корабль при виде пиратов, вероятно, сам поспешит удрать, предоставив "Дельфина" его судьбе. Спасти их могло только появление военной галеры - венецианской или какой-нибудь еще.
Монтано вернулся на корму и с тревогой посмотрел на преследователей. Пиратское судно, не успев отрезать им отступление, гналось за ними. До него было не больше двух миль.
Алан дернул капитана за рукав.
- Какое у нас есть оружие? - спросил он.
Монтано только пожал плечами.
- Да никакого, кроме вон той маленькой кулеврины на корме. А это не пушка, а хлопушка.
- А для рукопашной?
- Несколько пик и сабель, парочка аркебузов, еще что-то... Я раздам их своим людям. Но если пираты нас нагонят, такое оружие нам не поможет.
- А твои матросы будут драться?
- Если только им не взбредет в голову добираться до берега вплавь. Любой человек будет драться, защищая свою жизнь.
Алан посмотрел в сторону берега. Он был уже так далеко, что и самый умелый пловец вряд ли смог бы до него добраться даже в такую тихую погоду.
Монтано словно прочитал его мысли.
- Если они нас нагонят и пойдут на абордаж, то вам с ней лучше всего будет прыгнуть в воду.
- Она не доплывет. Я и сам-то вряд ли доплыву. А она только-только умеет держаться на воде.
- И все-таки пусть лучше попробует. Попасть в плен к этим молодцам удовольствие маленькое. Мы с тобой станем гребцами на галере, а ее продадут в рабство туркам. Есть вещи и похуже смерти. Чтобы умереть, нужна одна минута, а жизнь в рабстве может длиться очень долго.
Они говорили вполголоса, но Анджела расслышала их слова. Теперь она подошла к ним, белая как полотно, даже губы ее побелели.
