И вот они поползли вдоль источающей сияние, растрескавшейся стены. В головах звенело, мысли путались.
Вдруг Юру начала бить судорога, глаза его закатились, а изо рта потекла пена. Тогда Уля повернула его лицом к холодному дождю, и закричала громко, на ухо:
— Юра! Вернись! Слышишь?! Это я, Уля! Я приказываю тебе: вернись!..
Мальчик схватил её за щёку, и сжал с такой силой, что потекла кровь. Но Уля даже не поморщилась, она продолжала звать его.
Юра весь изогнулся, да так сильно, что девочка отчётливо услышала, как захрустели его кости.
Уля продолжала звать его по имени…
Наконец Юра прекратил выгибаться, и глаза его стали прежними. Он просто лежал в грязи, и дрожал. Он говорил:
— Не знаю, что на меня нашло. Но это всё от дома. Он пытается поработить нас…
— Или просто прогнать, — вымолвила Уля.
— Да. А мы должны внутрь него пробраться, — вздохнул Юра.
Затем он перевернулся на живот, и они дальше поползли в грязи.
А вот и вход в дом. Как и следовало ожидать — местечко было жуткое. В широкую трещину, клокоча, вбивалась грязь. За этой трещиной нависал непроглядный мрак, но именно туда надо было попасть Юре и Уле.
Цепляясь за неровную, покрытую колючими выступами толщу расколотой стены, начали они пробираться под значительным уклоном вниз.
— Ничего себе стена… Я уже все руки себе изодрал… — пробормотал Юра.
— Здесь, главное не сорваться, — сосредоточенно пробормотала Уля. — Если покатимся вниз, то все кости себе поломаем. Ай!
Девочка воскликнула, потому что грязевой поток принёс какое-то бревно, и это бревно пребольно ударило её по спине. Ладонь её соскочила со слизкого нароста, за который она удерживалась, одновременно её понесло вперёд, и она лицом ударилась Юре в спину.
Юра подумал, что на него напало чудище и закричал. Он перевернулся, и даже схватил Улю за волосы, но тут понял, что это всего лишь его подруга, и пробормотал смущённо:
— А-а, извини. Я, кажется…
— Юра! Да что же ты?! Держись! — закричала Уля, но было уже слишком поздно.
Грязевой поток подхватил их, и понёс вниз. Они ещё пытались за что-нибудь ухватиться, но слишком велика была скорость течения. Их безжалостно било об каменные выступы, их переворачивало, и даже искры из их глаз сыпались.
А потом всё прекратилось.
Их вынесло к грязному, каменному берегу, находящемуся, по-видимому, метрах в тридцати под землей. Всё то же свечение неопределённого, но режущего глаза оттенка заполняло воздух.
И когда они выбрались на берег, то Уля шепнула:
— Мы здесь не одни…
— Что? — простонал мальчик.
— Ты только наверх посмотри.
Юра поднял голову.
Над ними нависал полупрозрачный, слизкий овал. Внутри этого овала можно было различить огромный, окружённый щупальцами глаз. Щупальца нетерпеливо подрагивали.
— Ой, что будет, если оно на нас броситься… — шепнула Уля.
— Так. Значит, давай отступать, — вымолвил Юра.
А отступать было куда: в стене виднелось множество прямоугольных проходов; причём некоторые из них начинались на высоте пяти, а то и десяти метров, но на такую высоту ребятам явно было не забраться. Так что они просто выбрали ближайший проход.
— Главное, не делать резких движений, — шепнул Юра.
И они очень медленно, но всё же не в силах избавиться от дрожи, начали отступать. Овал раздулся, око внутри его стало багровым, а щупальца явственно напряглись.
— Сейчас схватит, — шепнула Уля. — Юра, ты извини, я сейчас в обморок упаду. Я с детства очень боялась всяких существ со щупальцами…
Улины глаза закатились, и, если бы Юра не подхватил её, то упала бы она на пол. Мальчик услышал над своим затылком отвратительное булькающее урчанье, и вдруг как молния поразила мысль: «Времени на то, чтобы обернуться нет. Осталось одно мгновенье на прыжок».
И он, прижимая к себе Улю, бросился вперёд, влетел в проход, и покатился по полу. Ну а сзади грохотало, шипело, булькало.
Юра не оборачивался — просто тащил бесчувственную Улю за собой. Он немного успокоился только тогда, когда добрался до поворота, там он обернулся, и увидел, что тварь не смогла протиснуться в коридор, и в бессильной ярости билась снаружи.
Юра не смог сдержаться, и показал чудищу язык. В ответ оно плюнуло. Плевок проскочил в сантиметре от Юриного лица. Это была зелёная слизь, и она сразу разъела стену на целый метр.
— Шуток не понимает, — пожал плечами Юра, и потащил Улю дальше.
* * *
Итак, они оказались в коридоре, достаточно высоком для того, чтобы ребята могли идти, не сгибаясь. Стены коридора были выложены сильно растрескавшейся кафельной плиткой. Многочисленные грязевые и ржавые пятна покрывали и пол и стены и потолок. В некоторых местах на полу были решётки, под которыми протекало, булькая, нечто тёмное, судя по запаху — кровь. А ещё коридор делал частые повороты: иногда на сорок пять, иногда на девяносто градусов. И на каждом таком извороте обязательно висело кривое зеркало.
И ребята могли лицезреть свои искажённые отраженья. Только, в отличие от отражений в комнате смеха, эти образы не вызывали в них даже и малой улыбки. Дело в том, что отраженья эти отличались не только редкостным уродством, но ещё и злобой.
Когда они проходили возле каждого нового зеркала, то невольно вздрагивали, потому что им казалось, что те существа, которые там отражались, собираются на них наброситься. И никакие здравые рассуждения касательно того, что это всего лишь отраженья не помогали.
И вот Уля, которая, вследствие от недавнего обморока, всё ещё пошатывалась, и держалась за Юрин локоть, вымолвила:
— Ты только посмотри. Вон те, в зеркале — они смеются над нами…
Мальчик поглядел в очередное зеркало, и обнаружил, что отражённые там премерзкие твари действительно хохочут, указывая на них своими, толи руками, толи клешнями.
— Пошли отсюда скорее, — проговорил Юра.
Но им некуда было деться от зеркал, потому что они поджидали их на каждом повороте. А коридор всё никак не кончался.
И вот, когда они проходили возле очередного зеркала, Уля поскользнулась, и прижалась к зеркалу плечом. Юра попытался её оттянуть, но ничего у него не получилось.
— Что такое? — спросил он.
— Оно меня не пускает! — воскликнула Уля.
И тут мальчик увидел, что Улино плечо постепенно погружается в зеркальную поверхность.
— Не выпущу тебя, — упрямо процедил он сквозь сжатые губы, и из всех сил какие у него были, рванул девочку на себя.
В результате этого зеркало отделилось от стены, и рухнуло на него. На мгновенье в глазах мальчика стало совсем темно…
А потом он почувствовал, что лежит на полу. У него сильно кружилась голова, а губы были разбиты в кровь. Он попытался подняться, и тут увидел Улю. Она стояла рядом, и с видимым любопытством наблюдала за ним.
— Уля, — слабо вымолвил он.
Она кивнула, и улыбнулась.
— Помогла бы подняться, — проворчал он.
И тогда Уля рванула его за плечо вверх с такой силой, что он невольно вскрикнул, и едва не потерял сознания. Тем не менее, он оказался на ногах. Потирая ноющее плечо, Юра пробормотал:
— Могла бы и поосторожней…
Уля продолжала улыбаться.
— И что смешного? — обиженно заворчал Юра.
И тут девочка рассмеялась. У неё был такой пронзительный смех, что у Юры заложило в ушах. Он хотел выругать её, но не смог. И вообще — почему-то невыносимо страшно стало ему глядеть на Улю, хотя внешне в ней, казалось бы, ничего не изменилось.
И он, отвернувшись от неё, сказал напряжённым голосом:
— Ну, пойдём что ли дальше…
Уля ничего не ответила, но вновь разразилась пронизывающим хохотом. И тогда Юра понял, что больше всего на свете хочется ему бежать от этой изменившейся, и словно бы обезумевшей Ули.
И, быть может, он действительно бросился бы бежать, да тут девочка впилась ему в руку. Её неожиданно острые ногти ранили ему плоть до крови.
— Уля, да ты что?! — простонал Юра, попытался высвободиться, да куда там! — хватка у неё была мёртвой.
И тогда Юра, всё ещё не смея на неё взглянуть, пролепетал:
— Так, а теперь мы всё-таки пойдём. И единственная просьба к тебе: пожалуйста, не сжимай так мою руку…
Но Уля только сильнее стиснула его, так что мальчик вскрикнул. Юра пошёл первым, но девочка быстро его обогнала. И она уже не шла, а бежала, так что и Юре приходилось бежать за ней.
— Уля, потише! Я прошу тебя! Не беги так быстро! — взмолился он, но она бежала всё быстрее и быстрее.
Пожалуй, никогда прежде Юре не доводилось бегать с такой скоростью. Его ноги едва прикасались к полу, а грязевые пятна, которые покрывали стены, слились в одну размытую, уродливую полосу.
А Уля бежала всё быстрее и быстрее. Так не могла бегать уставшая после всех этих лесных злоключений девочка. Так вообще не мог бегать ни один человек.
