— Папа, расскажи мне перед сном сказку.
— Ну, ты уже большой, а я не знаю ни одной сказки.
— Знаешь, не говори. Я как будто стану маленький, а ты мне рассказывай.
— Давным-давно жило одно растение, называлось оно табак. Во всем Старом Свете о нем никто не знал, потому что рос он только в Америке, а Америка еще не была открыта. Индейцы срывали листья табака, сушили их на солнце, морили, мочили и, когда листья становились мягкими и ароматными, скатывали их на бедре в тугие трубки, которые называли сигарами. Дым от сигар бледно-синий и очень душистый. У него прекрасный аромат.
— Мама говорит, что сигары воняют.
— Мама не курит сигары и потому не может их оценить. Мама нежное создание, ей и запах крепкого табака неприятен. Но нам, мужчинам, табак не кажется вонючим, правда?
— Сигары пахнут хорошо.
— Вот видишь. От индейцев научились курить мореплаватели. Но, вероятно, вначале им это не очень нравилось. Они глотали дым и чувствовали себя плохо. Очень плохо. Страшно плохо. Хуже чем плохо. Так плохо, как почувствовал бы себя ты, если бы попробовал закурить. Ну, а когда они вернулись домой, то привезли в Испанию и Португалию целые пачки табака. Они предложили табак королю, кардиналам, министрам, старостам своих деревень. Не прошло и года, как при королевском дворе Испании курение табака стало последним криком моды. Это было примерно в 1518 году, когда Испания являлась законодательницей мод. Но еще не скоро курение из моды превратилось в повседневную привычку. Понадобилось сорок лет, чтобы табак проложил дорогу из Испании в Париж. В Париже люди более легкомысленны и легко поддаются соблазнам. Курение здесь распространилось очень быстро. Кто хотел быть салонным львом и прослыть светским человеком, должен был курить независимо от того, нравилось ему это или нет. Эта прихоть в Европе в те времена обходилась дорого. А табак играл на человеческой слабости, зная, что, чем он недоступнее, тем желаннее. Таковы уж люди. Вводить новшества в Англии дьявольски трудно. Но табак не сдавался. Он не спешил. В Англии торопливость была бы неуместной. Англичане любят все, что существует веками. То, к чему они привыкли. В Англии табак появился примерно в 1565 году. Его привозили из Португалии поставщики портвейна, а из Франции — королевские послы. Английский король Иаков очень разгневался на это глупое новшество и приказал заточить первых курильщиков в башню Тауэра. Но если короли выступают против какого-нибудь новшества, то всегда находятся люди, которые стоят за него, именно потому, что против него выступают короли. В этом проявляется прогресс. Табак знал, что если он пойдет путем прогресса, то в конце концов победит. Так оно и вышло. Постепенно табак преодолел сопротивление англичан, и курение стало их национальной или, вернее, вредной привычкой, кто как понимает. Табаку это было безразлично. В трактирах и клубах Англии и Шотландии появились салоны для курения, где постоянные посетители и члены клуба держали свои глиняные трубки на полочке. Сейчас в Англии все курят трубки. Если я рисую англичанина, то обязательно с трубкой и в клетчатом костюме. У мистера Альфреда Данхилла на Дюк-стрит в Лондоне магазин трубок, равных которым нет на целом свете. Их называют данхилками, и они действительно превосходны.
— Я знаю. У тебя две данхилки с белыми крапинками на мундштуке.
— Правильно. Табак одержал в Англии огромную победу. А поскольку англичане много путешествуют и каждый из них возит в кармане свою трубку, то табак стал распространяться уже по всему свету. В первую очередь он попытался утвердиться в Турции. Османская империя была тогда очень сильна. Шел 1605 год. Турецкому султану продемонстрировали курение табака, но султан так разгневался, что сбежался весь османский «Высокий Диван»,[19] визири и великие визири успокаивали его, а табак только удивлялся, чего это султан так взбесился, и говорил про себя: «Погоди, я тебя проучу!» И проучил. Турецкий султан объявил, что каждый, кого застанут за курением табака, станет на голову короче, и действительно приказал обезглавить первых курильщиков. Но все напрасно. Табак решил, что именно Турция станет его второй родиной. Так и случилось. На Балканах и по всей Османской империи со временем стали выращивать табак, и он здесь прекрасно прижился. В Сербии, Македонии, Болгарии, во Фракии, в Леванте, Сирии — там растет замечательный табак латаккия — и в далеком Египте очень скоро табак стал неизменным спутником жизни турок, арабов и всего населения Ближнего Востока. Турецкие и египетские сигареты прославились на весь мир. Лучшие наши чехословацкие, а до этого австрийские сигары носили турецкие названия. Из Царьграда по Черному морю в 1634 году турецкие купцы привезли табак в Россию. Там сначала попы тоже возмущались, предавали в церквах курильщиков анафеме, объявляли табак затеей дьявола, подзадоривали царицу, чтобы она не разрешала царю курить. И это было ошибкой. Царь наперекор, назло всем попробовал первую папироску, и вся страна закурила. С караванами верующих табак из Турции попал в арабскую Мекку, место паломничества магометан, и оттуда на верблюдах пустился через песчаные пустыни, горы и реки в Иран и дальше большим караванным путем в Китай. Из России купцы завезли табак через Сибирь даже на Камчатку. И вот однажды охотники с Чукотки вышли в море в кожаных каюках. Они пристали к Аляске и здесь встретились с эскимосами. Североамериканские эскимосы предложили им прекрасные медвежьи, волчьи, лисьи шкуры и мех выдры, а сибиряки заплатили за это табаком. Так табак попал обратно в Америку. А потом эскимосы, попав на юг, предложили индейцам из прерии сигары или щепотку табаку для трубки как последнюю новинку, но индейцы отмахнулись и сказали: «Табак мы знаем уже тысячу лет». Вот как закончил табак свой первый большой путь вокруг света.
Табак радовался — ведь он не только объехал, но даже покорил мир. Красивыми голубоватыми колечками и облачками дыма он возносился ввысь. Всюду против табака выступали, повсюду людям запрещали курить…
— Курить строго запрещается, — промычал полусонный Кнопка.
— …но людей не переделаешь. Запретный плод сладок. Если ты к чему-нибудь привыкнешь, то отвыкать очень трудно. Дело зашло так далеко, что во время первой мировой войны, когда не было табака, курили картофельную шелуху.
Тут я понял, что сказку надо закончить, как положено, нравоучением, хотя бы потому, что Кнопка пробормотал:
— Я буду курить трубку, как ты и пан Эренбург.
— Знаешь ли, Кнопка, этому ты от нас не должен учиться. Курение — скверная привычка. Курить не надо. Кто не умеет курить — ничего не теряет. Это вредно для легких и для кармана. Если бы деньги, что твои папа и мама прокурили за всю жизнь, выложить вот сюда на стол, то, скажу тебе, их было бы порядочно. На них мы могли бы купить прекрасный «Седан» или «Фаворит», а возможно, и восьмицилиндровую «Татру».
Я закончил, как полагал, весьма убедительно, но до Мартина Давида это поучение уже не дошло — он мирно спал.
Через несколько дней после того, как я рассказал Кнопке сказку о табаке, мой сын, он же краснокожий брат, вспомнил о своих индейских наклонностях и явился ко мне выяснить, является ли курение единственным, чему мы научились от индейцев.
— Что ты! Мы научились от них и многому другому. Например, выращивать кукурузу. Кукуруза, как и табак, — культура американских индейцев. От них мы научились разводить индюков и индюшек. Русские называют их индейками — по имени индейцев. Когда в 1620 году судно «Мейфлауэр» пристало к мысу Код в Северной Америке и на берег вышли первые переселенцы, их встретил индейский вождь Массасоит и предложил им индюков и кукурузу. Годовщина переселения на американскую землю ежегодно отмечается праздником Благодарения, и в этот день на праздничном столе обязательно должна быть жареная индейка. Американцы до сих пор едят индейку в день Благодарения.
Фармацевты также многому научились от индейцев, знакомых со всевозможными смертельными ядами, которые в малых дозах являются основой различных лекарств. Ипекакуана — против кашля, маниготи и кураре — от чего, не знаю, наконец кока и кола, из которых приготовляют освежающий американский напиток «кока-кола», пользующийся таким же спросом, как у нас содовая вода. От индейцев мы научились извлекать йод из морских водорослей. Тот самый йод, которым мама мажет тебе коленки, когда ты их разбиваешь.
— Йод жжет.
— Но ведь индейские вожди мазали раны йодом и терпели, может быть, и ты потерпишь?
— Выдержу и не заплачу.
— Индейцы — этому мы от них не научились — стыдились показать, что им больно. Они сжимали зубы и молчали как убитые. Стона от них не услышишь. Плакать от боли у них считается позором.
— Папа, я больше никогда не буду плакать…
— Не обещай, Кнопка, того, чего не сможешь выполнить. Ты не индеец. И, наконец, слезы не чужды человеку, они не считаются у нас позором.
